— Так значит, Олд Шеттерхэнд и несет, собственно, всю вину за несчастье, которое пало на Грозу Медведей. Все это на его совести. — Нет. Как может он быть виноват в том, что Баумана покинула осторожность? — Ну, спорить не будем. С вашей стороны весьма благородно, что вы не испугались опасностей и трудностей, которые, безусловно, ждут вас, и хотите освободить пленников. От всего сердца желаю вам удачи. Но меня очень интересует юный Мартин Бауман. Может, мне удастся его увидеть. — Это очень легко сделать, — вставил свое слово молчавший до сих пор Джемми. — Вам нужно только пойти с нами, а скорее, поехать. Где ваша лошадь? — Откуда вы знаете, что я не лесной бродяга и езжу верхом? — Хотя бы потому, что вы носите шпоры. — Действительно, это выдает меня. Мой конь здесь недалеко. Я оставил его на несколько минут, чтобы взглянуть на вас. — А вы заметили, как мы приближались? — Разумеется. Я не спускал с вас глаз вот уже полчаса. Вы остановились вот там, вдалеке, чтобы обсудить свои догадки насчет происхождения отпечатков. — Как? Что вы знаете о них? — Не больше того, что след — мой собственный. — Ваш? — Да. — Дьявольщина! Так это ваши отпечатки так ловко провели нас? — Вы и вправду попались на эту удочку? Ну, я просто счастлив, что провел самого Толстяка Джемми. Но, конечно, это представление предназначалось не вам, а совсем другим людям. Толстяк, казалось, снова проглотил язык. Он еще раз уже более внимательно осмотрел незнакомца с головы до ног, покачал головой, а потом спросил: — Да кто вы, собственно, такой? Тот, к кому был обращен вопрос, лукаво улыбнулся и ответил: — Вы с первого взгляда заметили, что на Дальнем Западе я новичок, не правда ли? — Да, гринфинча58 можно узнать в вас сразу. С таким горе-ружьем вам ходить только на воробьев, а свое снаряжение вы нацепили на себя небось несколько дней назад. Вы непременно из какой-нибудь веселой компании или из группы стрелков-туристов. Где вы покинули железную дорогу? — В Сент-Луисе. — Что? Так далеко на Востоке? Невозможно! И сколько же времени вы здесь, на Западе? — На этот раз уже восемь месяцев. — Нет уж, позвольте! Не издевайтесь надо мной! Не хотите же вы заставить меня поверить в это?! — В голову не приходило говорить вам неправду. — И значит, провели нас тоже вы? — Да, след был мой. — В это не поверит ни один полицейский! Бьюсь об заклад, что вы учитель или молодой профессор и снуете тут туда-сюда вместе со своими коллегами в поисках каких-нибудь растений, камней и бабочек. Так позвольте дать вам хороший совет — немедленно поворачивайте отсюда! Это не ваше поприще! Жизнь здесь не каждый час, а каждую минуту висит на волоске. Вы и не подозреваете, в какой опасности находитесь. — О, об этом-то я знаю. К примеру, здесь поблизости расположен лагерь более сорока шошонов. — Heavens!59 Это правда? — Да, я это точно знаю. — И вы говорите об этом так спокойно! — А как я должен говорить? Вы думаете, что несколько шошонов — повод для паники? — Эй, послушайте, вы и понятия не имеете, в каком опасном месте находитесь! — О нет! Там, недалеко, лежит Кровавое озеро, и шошоны были бы рады схватить одного из нас, а еще лучше всех сразу. — Право, не знаю, что мне о вас и думать… — развел руками Толстяк, не скрывая своих чувств. — Думайте, что хотите. Этих краснокожих я с таким же успехом могу обвести вокруг пальца, как и вас. Я не раз встречал отличных вестменов, ошибавшихся во мне, потому что они все мерили общепринятыми мерками, и в этом была их ошибка! Прошу вас, идемте! Он развернулся и неторопливо шагнул прямо в заросли. Оба разведчика последовали за ним, ведя животных в поводу. Вскоре они наткнулись на поистине великолепный экземпляр тсуги60 высотой более тридцати метров, что с такими деревьями случается крайне редко. Рядом с ней стоял конь — статный вороной жеребец с красными ноздрями и красной полосой, идущей от макушки через всю длинную густую гриву; такая полоса у индейцев считается верным отличием превосходной породы. Седло и сбруя были индейской работы. Позади первого был пристегнут плащ из прорезиненной ткани. Из одной из седельных сумок торчал футляр подзорной трубы, а рядом с жеребцом, на земле, лежала тяжелая крупнокалиберная двустволка «медвежебой». Когда Джемми заметил ружье, он ускорил шаг, поднял оружие, осмотрел его и крикнул: — Это ружье… это… я никогда его прежде не видел, но все равно узнал сразу. Серебряное ружье вождя апачей Виннету и этот «медвежебой»— самые знаменитые ружья Запада! А «медвежебой» принадлежит… Толстяк запнулся и растерянно уставился на владельца оружия, потом продолжил: — Теперь я наконец начинаю соображать! Каждый, кто первый раз встречался с Олд Шеттерхэндом, принимал его за гринхорна61. Это ружье принадлежит ему, а штуцер в его руке — никакая не безделица, а один из тех немногих штуцеров — «генри»62, что были выпущены. Фрэнк, знаете ли вы, кто этот человек? — Нет. Я же не читал ни его свидетельства о крещении, ни его справки о прививках. — Эй, оставьте эти шуточки! Вы стоите перед Олд Шеттерхэндом. — Олд Шет… Фрэнк едва не попятился назад. — С ума сойти! — вырвалось у него. — Олд Шеттерхэнд? Но я представлял его совсем другим. — Я тоже, — признался Джемми. — Каким же, господа? — улыбнулся охотник. — Высоким и крепким, как Колосс Варский!63 — выпалил ученый саксонец. — Да, с фигурой гиганта, — согласился Толстяк. — Итак, вы видите, что моя слава больше моих заслуг. Переходя от одного лагерного костра к другому, истории обрастают такими небылицами, которых просто так и не придумаешь. Дело доходит до того, что речь идет уже о настоящих чудесах, тогда как на самом деле то же самое может проделать любой человек. — Нет, то, что рассказывают о вас, это… — Па! — прервал Толстяка охотник быстро и решительно. — Оставим это! Посмотрите лучше на моего коня. Это один из тех индейских нгул-иткли64, которых разводят только апачи. Сейчас он, что называется, «босиком». Если я хочу ввести в заблуждение какого-нибудь преследователя, я привязываю к его ногам эти тростниковые башмаки, которые очень популярны в Китае. Они оставляют, особенно на песке, след, очень похожий на слоновый. Вот здесь, на поясе, у меня две пары подков. Одна пара сработана как обычно, другая сделана наоборот — шипом вперед. Естественно, и след потом получается наоборот, а тот, кто меня преследует, уверен, что я двигался в противоположном направлении. — Черт возьми! — не выдержал Фрэнк. — Теперь, наконец, в моей голове посветлело. Стало быть, подковы с секретом! Что бы сказал на это морицбургский учитель! — Я не имею чести знать этого господина, но имею удовольствие провести вас обоих. На скалистом участке пути не могло остаться никаких следов, поэтому там я спешился, чтобы сменить плетенки на подковы. Конечно, я и понятия не имел, что за мной по пятам следуют мои земляки; это я заметил лишь позже. Я принял эту предосторожность, поскольку по определенным признакам сделал вывод о присутствии враждебных индейцев. И мое предположение подтвердилось, когда я пришел к этой тсуге. — Там есть следы индейцев? — Нет. Дерево сегодня должно было стать местом моей встречи с Виннету, и… — Виннету! — прервал его Джемми. — Вождь апачей здесь? — Да, он приходил сюда, но еще до меня. — Где он? Я непременно должен его видеть. — Он оставил мне знак, что уже был здесь и еще вернется сегодня. Где он сейчас находится, я не знаю. Наверняка он следит за шошонами. — Он сообщил об их присутствии? — Именно он обратил на них мое внимание. На коре дерева он вырезал ножом несколько знаков. Они для меня как письмо. Теперь я знаю, что он был тут и снова вернется, а также, что поблизости находятся сорок шошонов. Дальше я должен был ждать здесь. — Но ведь шошоны могут найти вас тут! — Па! Я не знаю, кому будет хуже — мне, если они меня обнаружат, или им, если их открою я. Вместе с Виннету нам нечего опасаться горстки индейцев. Это прозвучало очень просто, как само собой разумеющееся, и Фрэнк не преминул удивленно воскликнуть: — Не бояться сорока краснокожих! Я тоже не трус, но все же не могу сказать, что подобное обстоятельство придало бы мне храбрости. «Вени, види, тутти», — сказал старый Блюхер, а потом выиграл битву под Бель-Месальянс65, но вдвоем против сорока он бы тоже не рискнул. Не понимаю! — Объяснение очень простое — побольше осторожности, побольше хитрости и немного решимости, когда она потребуется. К тому же у нас есть оружие, на которое можно положиться. Здесь, на этом месте, мы отнюдь не в безопасности. Будьте благоразумны и скачите дальше, чтобы как можно быстрее добраться до своих. — А вы останетесь здесь? — Пока не придет Виннету — да. Потом вместе с ним я разыщу ваш лагерь. Хотя у нас другая цель, но если он согласится, я готов ехать с вами к Йеллоустоуну.