- Я с тобой отдельно поговорю по поводу твоей девушки. - Нет у меня девушки! - А, так оно нам показалось, - проговорил Лиса, стараясь улыбаться и закрывая глаза. – Да пофиг вообще. Главное, чтобы в будущем мы все были вместе. Последующие слова и ответ Алисы он не слышал. Они с Марком уже спешили в ресторан, едва БМВ Тасманова оказалась на парковке. Пока его доставали из металлической ловушки, укладывали на носилки, оказывая первую помощь – все это Елисей успешно пропустил. Это уже потом в больнице будет выслушивать от рыдающей матери, какой дурак и узнает, что еще с полтора месяца не сможет ничего делать правой рукой. Выслушает угрозу сестры привязать его к кровати в случае непослушания, будет есть нелюбимую больничную еду и беспрекословно слушаться Алису. Толпа друзей, родственников напугает весь персонал своим количеством, а главного врача – угрозами жестокой расправы в случае плохого ухода за ним. Но оно все потом. Ведь сейчас Лиса позволил себе потерять сознание, с мыслью, что робота-то надо будет сдать в утиль. Лично. Глава 35 - Ты, я и вся наша семья - А мышка бежала-а-а, хвостиком махнула, яичко упало разбило-о-ось, - с выражением громко зачитывал Павел, уютно устроившись в кресле рядом с кроватью Елисея. Парень со стоном дернулся и попытался накрыться подушкой, но зафиксированная на сверхпрочный гипс рука не позволила даже пошевелиться. Установленные в месте раздробленной части кости имплантат хорошо приживался. Хотя разорванные мягкие ткани давали о себе знать в районе поперечного шрама, который, по словам врача, должен был рассосаться в течение нескольких месяцев. И это, не считая двух треснувших ребер! А в остальном: никаких резких движений, поднятия тяжестей и активной деятельности. Значит, работа шеф-поваром запрещена для старшего из братьев Канарейкиных, пока он окончательно не поправиться. - Ну, па-а-ап! – завыл Лиса, отчаянно мотая головой, и отчаянно покосился на довольного отца. – Ты издеваешься?! - Да, - не стал отрицать Кенар, вновь возвращаясь к чтению детской сказки «Курочка Ряба», напуская на себя важный вид. Вдохнув полной грудью, он сжал пальцами раритетную, довольно потрепанную большую книжку с яркими иллюстрациями художников с изображением двух стариков, курочки и золотого яйца. - Плачет дед, плачет баба… - Капец, - процедил Лиса, со вздохом уставившись в светлый потолок и со стоном прикрывая зеленые глаза. Зачем он попросил родителя посидеть с ним? Елисей сейчас в страшном сне не мог представить, как набирает номер отца и умоляет приехать в силу огромной скуки. Новости смотреть не хотелось, сериалы тоже. Алиса была так занята, что, когда появлялась в его палате – ее в пору было саму укладывать в кроватку на ближайшую неделю для ночлега. Измученная, уставшая и едва способная хоть на что-то реагировать. «Алла решила, что я должна помогать ей перед приемом мэра. Хочу умереть. Быстро» - стенала Ежова, привычно утыкаясь ему в здоровое плечо носом и засыпая от ласковых поглаживаний по голове. Романтика-романтикой. Но ему-то скучно! - Прекрати издеваться над ребенком, чудовище. Он умрет от твоей заботы раньше, чем успеет родить тебе чудесных, светловолосых внуков, - голос дяди Ярослава вырвал Елисея из мрачных дум. Столько радости при виде замаячившего за спиной блондина крестного и старшего Тасманова, он не испытывал никогда. - Дядя Сережа! Дядя Ярик! – поднял здоровую руку Лиса, морщась от боли. – Я вас так видеть! Заберите его, пожалуйста, - ткнул пальцем в возмущенного отца, который захлопнул книжку и недовольно засопел. – Он меня достал. Честно. - Собственного сына достал, - покачал головой Радов, печально воззрившись на Павла. – Не стыдно тебе, первый кандидат на трон в Аду? - А второй кто? – заинтересовался Ярик, усевшись на кровать и здороваясь с Лисой. - Ты, гиена, ты. – оскалился нехорошо Кенар, замахиваясь книжкой. – Думаешь, пить и курить перестал, так отпустил все грешки? Нет, дорогой белобрысый друг, гореть в одном котле будем! - Ты такой токсичный, - тяжело вздохнул Тасманов, разглядывая свои ногти и повернулся к довольному Елисею. – Даже не представляю, в каких ужасных условиях ты рос. - Мама периодически выгоняла его жить на диван, - гордо заявил Лиса, злорадно хихикая над выражением лица собственного отца. - Сильная духом женщина, - заявил Сергей. - Амазонка прям. - Она его еще заставляла ходить в филармонию. Он потом два часа, как ребенок дяде Саше жаловался на тяжелую жизнь в браке с его сестрой, - потянул Лиса, с удобством сползая по подушке. - Скала, титан, вандер-вумен. Паша, что ты там шипишь, я тебя не понимаю. Ась? – Ярик сделал вид, будто прислушался и улыбнулся широко. - Убью тебя сейчас, - прорычал Павел, поднимаясь. – Тут морг недалеко как раз. - Знаешь, это даже хорошо, мой мальчик, - вздохнул Сергей, прислушиваясь к словесным баталиям друзей и глядя на Елисея. – Им уже давно не двадцать, а все никак не повзрослеют. - Не-е, зачем, - отмахнулся парень, усмехаясь. – Папа, впавший в детство, мне нравится больше, чем в маразм. - Чего ты сказал там?! - Я говорю: люблю тебя, папуль. Жизнь не жизнь без отца родного. Мужиком меня вырастил, весь в тебя пошел, только в душе лет на десять постарше… ай! - Павел Александрович, не смейте бить пациента книжкой по голове! В палате стало тихо после прихода медсестры в сопровождении робота-нянечки. Последний проверил показатели, установил удобный режим на автоматической кровати и рекомендовал уменьшить количество посещений в день. Якобы они плохо влияют на психику пациента. Сам Лиса с этим был категорически не согласен, впрочем, как и его родитель. Но медсестра оказалась непреклонна и пригрозила установить жесткий график. Отпустив парочку язвительных острот друг другу, Павел все-таки расщедрился на проявление любви: перед выходом коснулся макушки сына, ероша золотистые пряди. - Все-таки постарайся больше так не делать, - попросил он мягче, но в его интонации Елисей услышал главное – родительское беспокойство, которое Кенар так редко выражал так прямо. Улыбнувшись, кивнул отцу, невольно рассмеявшись. - Обещаю больше не лезть за винцом сам, ага. - С твоей дурью в голове, ты и в детстве куда только не лез, - проворчал Паша, фыркая громко. – Один раз уснул в стиральной машинке! - И на ленте выдачи багажа катался, - с умным видом добавил Лиса, вспоминая счастливое беззаботное детство. - Нет, - скептически ответил Кенар, задумавшись на минутку. – Не ты – Антон. Ты ему сказал, что мы там спрятали подарки от деда Мороза. - Не, это было в следующий раз, - отмахнулся Елисей. – А в первый раз, я туда пошел искать сокровища. По твоему навету, кстати! - А, да. Хорошее было время. Вы во всякую фигню верили, - хохотнул Кенар, выходя из палаты и громко смеясь. Взгляд Лисы устремился в сторону окна, и он тяжело вздохнул, разглядывая попеременно мигающих сигнальных ботов на стенах. Сплит-систему, показывающую на экране температурный режим в палате. Анализируя свою не очень долгую, но вполне счастливую жизнь, Елисей вдруг понял – он очень счастливый человек. У него была любящая семья - одна только ругающаяся мама чего стоила. Брат и сестра, названный брат, друзья, отличная работа, девушка – та самая, ради которой как-то не страшно становилось потерять свободу в будущем. Как он мог так беспечно к себе относиться? «Я очень испугалась Лиса. Знаешь, вдруг подумала. Что если с тобой что-то случиться – загибну в тоске. Не умру, нет, но и полюбить снова вряд ли смогу» Эти слова были самыми честными и невероятно ценными для него. Алиса не клялась в вечной верности, не обещала умереть вместе с ним и лечь рядом под многотонный слой земли. Однако ее искренние слова о том, как тяжело ей будет после – они сказали слишком многое. А еще он понял, что такое доверие. Когда не истеришь по пустякам, не бегаешь в панике. Нет, делаешь все возможное для своего партнера, дав ему возможность развиваться самостоятельно – без надзора и ежедневного контроля. Если он падает – подаешь руку. Хромает – помогаешь опереться на себя. Поднимаешься выше вместе с ним, ведь иначе все это бессмысленно. - Лиса? Канарейкин моргнул, уставившись на девушку, застывшую в пороге. Лада неуверенно мялась, словно не зная, стоит ли ей тут быть и будто сама удивленная собственным поступком, она периодически оглядывалась назад. Его взор остановился на ее пальцах, судорожно сжимавших маленькую красную сумочку и прижимающих к юбке шифонового платья. Странный наряд, раньше Хроменко любила более откровенные вещи. Втянув носом воздух, Елисей понял, что не ощущает привычного запаха химического персика и наклонил голову на бок, приподнимаясь. - Привет, - потянул осторожно, не зная, как реагировать на такого внезапного посетителя. – Ты что тут делаешь? И как обошла медсестру? Пришла подставить его по навету отца? Отличный будет кадр, если она сейчас к нему кинется в объятия, потом едва отмоешься от очередной грязи. Их и так в сети нещадно поливали за любые провинности. Лада неловко улыбнулась, заметив его замешательство и прошла вперед, осторожно устраиваясь на краешке кресле. Того самого, где недавно восседал Павел. Скользнув взором по оставленной на тумбочке книжке, она улыбнулась и хмыкнула, складывая руки на коленях и сжимая те в замок. - Как твои дела? – спросила будто не слыша первых двух вопросов, отчего Канарейкин фыркнул. - Беспокоишься за меня? – язвительно поинтересовался, прищурившись недовольно, сжимая край светлого покрывала. – Имей виду, что бы не задумали с отцом – это не проканает. - Мой отец тут не причем. Я пришла по своей воле, - отрезала девушка и на секунду снова замолчала. Делим им давно было нечего. После того расставания Елисей о ней и не вспоминал. Наверное, это плохо, но какой смысл возвращаться к прошлому? Влюбленной парой они никогда не были – во всяком случае с его стороны точно чувства не превалировали над разумом. До Алисы Лиса раздумывал об удачном браке с возможностями, которые могли бы открыть ему дорогу в большое будущее. Оглядываясь же сейчас на себя прежнего, он искренне не понимал, откуда в голове поселились такие мысли. Зависть к славе отца? Желание стать кем-то большим? Оправдывало ли все это потребительское отношение к девушке напротив? Вряд ли. И глядя на опущенную темноволосую голову Лады, Канарейкин понимал, что пора бы ему по-настоящему извинится. Пусть даже она этого никогда не примет. - Знаешь… - Я хотела сказать… Они одновременно замолчали, удивленно уставившись друг на друга, а затем расхохотались. Лиса невольно поморщился от боли в ребрах и плече, но все равно продолжал улыбаться. Хроменко качнула головой, стирая выступившие слезы. Аккуратно, привычным движением поправляя прическу и убеждаясь, что не смазался макияж. Она все такая же, просто чуточку другая. Взрослее, наверное, если бы Елисей мог, так сказать. - Лиса, - поджав губы, впервые обратилась к нему так Лада, взглянув серьезно. – Совсем недавно твоя… девушка, - она запнулась на этом слове, но быстро прокашлялась, избавляясь от неприятного осадка в горле и заметив, как нахмурился Канарейкин. – В общем, она кое-что сказала мне, о чем я задумалась.