– Смотри, смотри, снежный барс пробежал к пещерам! – смеялся Андрей, а Юля приглядывалась, думала – правда снежный барс. – Андрей шутит! Но здесь действительно кого только нет! Это же Горный, – улыбнулся пилот. – А-а, – ошарашенно ответила Юля и снова впилась глазами в пейзаж, внезапно подумав о том, что есть что-то большее, больше ее, больше всех ее чувств. * * * В ту ночь Юля спала как убитая. Она была преисполнена благодарности и перед сном даже помолилась, перекрестилась. Впервые со дня исчезновения Артемки спала спокойно и сладко. На следующий день снова начались утренние звонки бабы Раи, умные и глупые, странные и удивительные клиенты, заботы, пробежки, диета, Оксана, внушавшая чувство свободы, «Инстаграм», где Юля подолгу залипала, наблюдая жизнь звезд и просматривая сториз, и Андрей, который то ухаживал, то пропадал. Так шли недели, месяцы. Оксана уехала, оставив Юле свой номер телефона, адрес электронной почты и сказав, что если Юле когда-нибудь понадобится помощь, убежище, работа – пускай звонит без раздумий. В октябре Андрей отвез Юлю в Барнаул, чтобы сделать загранпаспорт. Они погуляли, сходили в кино и впервые переспали. В отеле. Это произошло само собой, Юля давно хотела близости и не видела смысла оттягивать момент. Она решила, что Андрей достаточно за ней поухаживал, и если после секса он потеряет к ней интерес – так тому и быть. Отношения, которые длились уже три месяца, казались Юле неполноценными. Начиналось все как влюбленность, первая в жизни настоящая, не такая, как предыдущие. Но постепенно Юля почувствовала, что Андрей, который тоже, несомненно, был в нее влюблен – она это видела, – словно уклоняется от ответственности, словно боится обязательств, не хочет ничего серьезного и рискует разбить ей сердце. Он ухаживал, даже говорил, что влюблен, но как будто одновременно искал идеальную женщину, которая подойдет ему больше, потому что будет образованнее Юли, умнее, из хорошей семьи, с деньгами, с ногами от ушей. И конечно, такая девушка подошла бы ему больше, чем Юля, Юля это знала, удивлялась, что он выбрал ее, переживала, что бросит. Ведь в Колывани он никому не рассказывал об отношениях, никого из коллег официально не оповещал, не стремился познакомить Юлю со своими друзьями, не расспрашивал о бабушке и вел себя так, будто Юля его тайна, будто ему за нее немножко стыдно. Поэтому погружаться в омут с головой Юля не спешила, она сдерживала себя всеми силами, и это ей удавалось. От страха боли и разочарования она постоянно балансировала на грани, между легкой влюбленностью и полновесной любовью, и во время первого секса не расслабилась ни на минуту. В результате долгожданная близость не сделала Андрея ближе, а лишь утвердила Юлю в ощущении неполнокровности отношений. И все равно эти неполноценные отношения были приятными, они отвлекали, радовали, давали возможность помечтать. В конце октября Андрей отвез Юлю на Канары, на остров Гран-Канария, где снял роскошный двухэтажный пентхаус с видом на океан и скалы. Юля ходила из комнаты в комнату, на террасу, снова возвращалась в дом, не могла прийти в себя. Ее потрясло все: двадцатиметровый бассейн на террасе, из которого система «инфинити» льет воду прямо в океан; огромный черный аквариум до потолка с разноцветными рыбами; пол из греческого мрамора; подсветка из-под кроватей; большие оливы в кадках по периметру комнат; пуфы-шампиньоны; овальные иллюминаторы в волнистых стеновых панелях; ни одной обыкновенной стены – всюду скульптурные наросты с подсветкой, и цвета меняются так, что комнаты сияют синим, оранжевым, бирюзовым огнями; в каждой комнате белые, красные и черные кожаные диваны и кресла, зеркала от пола до потолка и окна во всю стену, благодаря которым создается впечатление, что пентхаус – это корабль, окруженный водой. На втором этаже открытая веранда и хаммам – тоже с видом на океан, прозрачная душевая кабина, тренажеры, сверху вниз ведет лестница с прозрачными ступенями. В спальне, напоминающей каюту-люкс космического корабля из фильма «Пассажиры», огромная овальная кровать, а на окне занавески из плотных серебристых полосок, которые сдвигаются и раздвигаются автоматически. Но больше интерьера Юлю впечатлил океан, его изменяющийся цвет – от голубого до темно-синего и зеленого, запах, пенистые волны, разбивающиеся о скалы, и то, как на горизонте небо и море объединяют свои царства. – Я никогда в жизни не видела ничего прекраснее, – сказала Юля, босиком прошлепав по мраморному полу и плюхнувшись на красный диван. – У меня такое чувство… Ты будешь смеяться. – Ее глаза наполнились слезами, и несколько слезинок упали на диван. – Ты будешь смеяться, но мне кажется, ради такого стоит жить. – Я не буду смеяться. – Андрей подошел, наклонился и поцеловал Юлю в макушку. Затем Андрей скрылся в соседней комнатке, достал из холодильника, где не было ничего, кроме шампанского, шампанское Lanson, вернулся к Юле с бокалами. От праздничного звука вылетающий пробки и шипения дорогого напитка Юля вдруг помрачнела. Андрей стал разливать. Протянул Юле бокал. Хотел с ней чокнуться, но она тут же выпила шампанское залпом. Андрей налил еще. – Я просто думаю о том, что некоторые до этого не доживают. Есть люди, которые никогда, никогда не видели моря и никогда не увидят! – В ее голосе звучал драматизм, переходящий в истерику. Андрей раздраженно чокнулся с Юлей, не дожидаясь, пока она протянет к нему руку, и сделал глоток. – Многие люди до чего-то не доживают. Они находят свои радости, – спокойно произнес Андрей и отошел от Юли подальше, картинно встал на фоне террасы, синего моря и белых яхт. – Но некоторые не находят. Например, дети, которые слишком рано умирают. Юля потянулась к бутылке на стеклянной черной барной стойке. – По-моему, пить тебе больше не надо, – строго сказал Андрей. – Не командуй! Ты только и можешь командовать! – крикнула Юля. – Извини. Извини. – Что с тобой? Тебя что-то тревожит? Юля ничего не ответила. Только покачала головой, налила еще один бокал и ушла к бассейну. Она понимала, что когда-то кому-то придется рассказать, но не чувствовала, что момент настал. * * * Вечером отправились на пляж. Оба в белом, за руку, но не глядя друг на друга. Спустились на нулевой этаж, перешли узкую дорожку, отделявшую здание от моря, и зашагали по золотому песку. Народу вокруг почти не было. Белые зонтики почти все стояли сложенные. – Ты на меня не сердишься? – осторожно спросила Юля. – Ужасно сержусь! – Андрей сдвинул брови, а потом рассмеялся. Он отпустил Юлину руку и стал раздеваться. Шорты долой, льняную рубашку долой, остался в плавках. – Ты идешь в воду? – Я… не умею… – Юля вдруг растерялась. – Чего ты не умеешь? Ты же озеро переплываешь! А тут вода сама держит! – смеялся Андрей. – А волны? – Раздевайся! Юля сбросила льняной сарафанчик и вместе с Андреем вошла в воду. Чувство было совсем не такое, как в озере. Вода словно общалась, по-своему, конечно. Она подкатывала к ногам, ударялась о голени, о колени, о бедра, журчала, что-то нашептывала, вздымалась и опадала. Юля поплыла и сразу же нахлебалась: во рту стало горько от соли, глаза защипало. Но это невероятное движение морской воды, которая все время что-то делает – закипает, отступает, накрывает с головой, крутит и вертит пловца, ревет и затихает, вдруг становится плоской, гладкой, послушной, а спустя секунду неистовой – настолько отличалось от озерной тишины, что у Юли захватывало дыхание, и она не сопротивлялась счастью. * * * Весь следующий день прошел на трехэтажной яхте «Верона», которая запомнилась Юле нырянием с палубы и самым лучшим сексом в жизни. Ныряние в кристальный океан с палубы яхты оказалось Юлиным любимым занятием. Пока она ныряла, Андрей успел съесть лобстера, тарелку жареных креветок, салат, мидии, шоколадный фондан и выпить четыре коктейля из текилы, мараскино, сока лайма и фиалкового ликера Crème de Violette, закусив маракуйей. А Юля все ныряла и ныряла. Иногда она подходила к Андрею, целовала его, выпивала бокал вина и снова прыгала в воду. Иногда Андрей успевал всунуть Юле в рот кусочек манго или креветку, Юля глотала, не жуя, и снова прыгала, и ощущала такой восторг, какого не чувствовала с детства. Она смутно помнила, что в детстве иногда, играя с друзьями в снежки зимой, катаясь на санках или в летнюю пору просто бегая по лесу, играя в прятки, она чувствовала подобие этого восторга, вдохновения, радости, за которую не надо бороться, которой не надо хвастаться, которая просто так, сама по себе, внезапная, беспредельная, настоящая. Такая радость, с которой хочется всех любить, всем желать добра, благодарить Бога и ни о чем не заботиться. Вечером, когда красная, перемазанная кремом после загара, Юля полулежала на кожаном белом шезлонге верхней палубы и смотрела вдаль, а ветер развевал ее белую рубашку и волосы, Андрей спросил: – Ну, ты счастлива? И, чувствуя приятное изнеможение от моря, солнца и вина, Юля искренне ответила: – Я очень счастлива. * * * В прибрежных барах рядом с домом Андрея все знали. Официанты и хозяева заведений приветствовали его, присылали бесплатные напитки и закуски. Андрей всем пожимал руку, у всех по-английски что-то спрашивал, всем отвечал, лучезарно улыбался. В одном из баров красивая молоденькая официантка, внешне похожая на молодую Милу Йовович, сначала поздоровалась с Андреем сдержанно, а затем стала откровенно флиртовать и строить глазки. Когда Юля отошла в туалет, она увидела, что официантка тихонько передала Андрею записку. Юля ничего не сказала. По дороге домой молчали. В пентхаусе Юля сразу нырнула в бассейн, затем приняла душ, надела белоснежный шелковый халат и присоединилась к Андрею в гостиной. Он переключал каналы плазменной панели телевизора, искал футбол. – Что в записке? – поддельно-спокойно спросила Юля, чувствуя, что пульс частит. – В какой записке? – Андрей покраснел. – Я только спросила, а ты уже врешь. Ты знаешь, о чем я. – Ладно… Давай успокоимся. – Он взял ее за руку. – Я спокойна! Ответь на вопрос! – Юля вырвала руку. – Там просто… пожелание хорошего вечера, и все! – Андрей развел руками и покраснел еще сильнее. – Ну конечно… Знаешь, я необразованная деревенщина, но не дура. Ты меня кем считаешь? Кто я тебе? Одна из твоих подружек? Может, ты решил, что я твоя шлюха? – По факту – да. – Что, прости? – Я за все плачу, ты со мной спишь. По факту – ты та, кем себя назвала. Юля размахнулась и ударила Андрея по щеке. Он вскочил с дивана. – В той записке сказано, что Мия ждет меня сегодня в полночь у себя, ясно? И я пойду. Потому что ты не моя женушка, а это не наш дом. Андрей быстро оделся и ушел, хлопнув дверью. А Юля осталась плакать в пустом пентхаусе. Спустя полчаса он вернулся. Она сидела на террасе. – Если тебя это интересует, я к ней не ходил. И если тебя это интересует, я и не собирался к ней идти. Я общался с ней раньше, когда приезжал, но в этот раз я с тобой, и у меня в мыслях не было к кому-то идти. Меня оскорбило твое недоверие. Прости. Прости, что назвал тебя… Это сгоряча. В ответ на оскорбительное недоверие. Ты не… не та, кем себя назвала. Ты не шлюха. – Вот спасибо! Очень мило! – иронически ответила Юля, у которой уже высохли слезы. Андрей наклонился и обнял Юлю за шею. Она не обняла его. Вытерпела объятия. Вздохнула. – Ну что я должен был делать? Швырнуть девушке ее записку в лицо? – К примеру. Или просто рассказать об этом мне.