Глава 48 Теревант не представлял, сколько они уже идут. Только брел вслед за Карильон, пока та вела пестрое войско упырей и мертвецов через нескончаемую череду лестниц и крутых туннелей. Теревант один в их отряде, кто полностью человек. Даже Карильон, кажется, обладала сверхъестественной жизненной силой. Она становилась все крепче с приближением к поверхности Нового города, а он то и дело отставал. Ломило в груди, куда попала пуля. Рабендат отошел в сторону и, пропустив колонну мимо себя, поравнялся с Теревантом в хвосте. – Милорд, передний край Божьей войны не место для живых. – Я сражался на передовой, – выдохнул Теревант, – при Эскалинде. – При Эскалинде вы проиграли. – Рабендат снял с плеча винтовку и противогаз. – Намечается уличный бой, грязное дело. Эта Гвердонская святая… полагаю, вы уже видели в действии ее силу. Теревант кивнул, вспоминая, как живой камень Нового города чудесно менялся по ее приказу. – Это будет нашим козырем, но понадобится огонь прикрытия. – Он вручил ружье Тереванту. – Как я понимаю, в Девятом стрелковом бьют метко? Час спустя он сидел на крыше, где-то на краю Нового города, просматривал лабиринт перекрученных улиц, отвесно сбегавших к порту. На берегу располагался один из ишмирских десантов; воды залива колыхала рябь – там под залитыми лунным светом волнами скользили кракены. В облаках над городом стояло оранжево-красное зарево, но оно не предвещало рассвет – Теревант взирал на запад, в сторону Мыса Королевы. Должно быть, крепость охватил пожар. Карильон прокралась к нему. – Вон там, – она показала на конец переулка. – Дождись пятого. Он уложил винтовку на бортик и всмотрелся в прицел. Первым существом, выкатившимся из переулка, было одно из священных животных Верховного Умура, умуршикс, создание с телом скорпиона и головой быка. Он не стрелял, пока оно ползло дальше. За ним вышли трое ишмирских солдат, их тела обтекали дымчато-стальные доспехи. На руках они несли молнию. Пятым тотчас же показался жрец Дымного Искусника. В лиловых одеждах, конечности как ходули, вдвое выше обычного роста. Его продолговатые пальцы одним касанием перемешивали палитру реальности. Теревант надавил спуск. Жаром полыхнул флогистон, и жрец завалился. Крови нет, только по земле с шипением стелился фиолетовый дымок. Дымчато-стальные доспехи на ишмирцах рассеялись, и ловушка захлопнулась. Из-за ближайших домов бросились неусыпные, поражая вдруг лишившихся защиты воинов. Умуршикс застрял на вдруг ставшей узкой улице, не мог развернуться, чтобы пустить в ход свои когти и зубы, а ядовитого жала не боялись те, кто и так уже мертв. Неусыпные кололи зверюгу в заднюю часть, мечи отыскивали щели в хитиновой броне. Раненый зверь взревел и порысил по переулку. Теревант перезаряжал – это действие знакомо ему как дыхание. Шесть месяцев прошло с Эскалинда, а навык до сих пор не утрачен. Карильон одернула его. – Вали с крыши, – крикнула она. И не стала его дожидаться – перепрыгнула на соседнюю крышу, приземлилась четко и скрылась за дверцей. Целый облачный вал снисходил на него с бурлящих небес. В сердцевине тучи он смутно различил некий силуэт и выпалил в него из винтовки. Грубый промах. Туча испускала усики тумана, раскрываясь, как диковинный воздушный анемон. Эти отростки казались не прочней паутинки, но Теревант уже видел, как такие разрывали людей на куски или утаскивали в поднебесье. Он сломя голову полетел за Карильон, грохнулся об крышу и нырнул за ту же самую дверь. Повернулся, чтобы ее захлопнуть, но оказалось, она уже исчезла, теперь там один голый камень. – Забавно, – пробормотала Карильон. Не понять, с ним она говорит или с городом вокруг себя. – Моего меча не видно? – Он перезарядился в темноте: на ощупь нашел заряд – гладкую деревяшку с рунным стеклом. – Меч там, на Мойке. Воочию не вижу, но он там. – Она поперхнулась. – И им это тоже известно. Хоть ишмирские бойцы и были неспособны прикоснуться к мечу, но хорошо понимали его значимость. Они использовали его как наживку, завлекали Хайт на роковую вылазку. Очевидно, что это ловушка, но с каждой проходившей секундой она становилась все более соблазнительной. Меч – не просто символ, он придаст Тереванту силу, с которой тот приведет свой Дом к победе. Что-то заскребло во внешнюю стену здания. Тот быкоскорпион? Облачное щупальце? Новое отродье воинственных ишмирских богов? Если что-то проломится к ним, от винтовки с такой близи толку нет. Он вытащил меч. Еще царапанье, снизу. Недовольный рев. – Эти сволочи ищут нас, – сказала Карильон. Глаза у нее зажмурены, рука прижата к мерцающей каменной стене. – Стой спокойно. Со стороны Священного холма спускаются твои новые дохляки. «Брайтель и войска из лагеря». С их добавочной силой появится шанс пробиться сквозь заслон ишмирцев, добыть меч Эревешичей и уцелеть при отступлении. При Эскалинде он потерпел поражение, поскольку переоценил себя, слишком далеко забросил Девятый стрелковый на вражескую территорию. Не повторяет ли он ту же ошибку? Что бы предпринял Ольтик? – Тебе худо? – спросила Кари. – Выглядишь, будто собрался блевать. Сердце колотится, это верно. Он покачал головой: – Все нормально. – Затем, чтобы отвлечься, спросил: – Тебя нет в данных Бюро. Вант много писал о Таях, про твою кузину Эладору, но ничего о тебе. Кари пожала плечами: – Я приехала в Гвердон перед самым Кризисом. Я болела и голодала на улицах, а не шлялась по шпионам с дипломатами. – Она умолкла, затем ответила на неслышное замечание: – Да, ты у меня охеренно дипломатичный, согласна, – проговорила она стене. «Шпату». Теревант провел по стене пальцами. Камень как камень. Ничего он в нем не почувствовал. – Похоже на наши раки, я полагаю. – Не знаю. Может, и так. Спроси Эладору или кого еще. – Где ты была перед тем, как сюда вернуться? – В основном в море. Севераст. Ульбиш. Паравос. – Я несколько месяцев жил в Паравосе. – В составе хайитянского гарнизона? – Нет. В Текущих Садах. – Рассаднике воров, поэтов, торчков и просветленных мистиков. – Я любила там бывать. Днем на горе у святых источников, вечером у берега и в храме Танцора. – Кари расплылась в улыбке. Назойливое шуршание у дальней стены. Умуршикс до сих пор бродит в каких-то дюймах от них, пробует пробраться внутрь. Простучали методичные тук-тук-тук, словно он передними копытами проверял камень на прочность, искал слабину. – А ты не можешь, скажем, заточить его или сбросить в подвал? – спросил Теревант. Карильон ощерилась: – Будем ждать. Когда твои солдаты окажутся здесь, я открою другую дверь, и мы выведем эту гниду прямо на них, чтобы ее расстреляли. Она не прорвется… Быкоскорпион всем своим весом кинулся на запечатанную дверь, но камень выстоял. Чудище опять заревело. Теревант даже расслышал слова в его вопле: обращение с молитвой или призыв. Привлекает внимание богов к их схоронке. – …сюда. Наверно. Вот блин. – Они полезли наверх через недавно покинутые комнаты. Если здешним жильцам повезло, то они нашли приют в подвалах Нового города. Карильон запечатала выход на первый этаж. Она сосредоточилась – и камень заплакал, капли бледно-розовой жидкости проступили на его поверхности и стеклись в лужу на полу. – Здесь труднее проворачивать такие дела, – пробормотала она. – Фундамент крепче. Дай минутку. – Зачем ты осталась? – вдруг спросил Теревант. – Когда? – Когда вернулась в Гвердон. Это же было ужасно. – У меня был друг, он был лучше меня, – сказала Кари. Она дотронулась до стены, и камень под пальцами медленно начал таять, подворачиваясь складкой, как живой. Болезненно, тягуче он раздался, открывая дыру. – Поехали! – прикрикнула она, забираясь внутрь. Теревант крупнее ее, медленнее, и еще приходится пропихивать на себе громоздкую винтовку. Отставал он всего на пару секунд, но они казались минутами. Она уже пронеслась половину улицы, пока он вылезал наружу, и тут прямо над ним навис быкоскорпион – так близко, что Теревант унюхал сочившийся с клыков пищеварительный сок и прочитал священные письмена, выбитые узором на панцире. Глаза у умуршикса человечьи – кем он был прежде? Святым или истово верующим в Верховного Умура? Шаркая, Теревант помчал вслед за Кари с чудовищем по пятам. Над ним извивалось небо, подрагивая щупальцами твердого тумана. Ударом массивного копыта быкоскорпион сбил его с ног. Теревант растянулся. Монстр пробежал мимо него, поверх него, не обращая на него внимания. Карильон – святая, посланница враждебного бога. В незрячих глазах Ишмиры Тервант всего лишь очередной смертный. А святая – это уже угроза. По нему хлестнуло жало умуршикса – словно тварь, поразмыслив, все же решила его убить, но он откатился вбок до момента удара. Быкоскорпион прогрохотал дальше за Карильон. Теревант скинул с плеча винтовку и выстрелил. Нельзя сказать, попал ли он в монстра, но умуршикс ошеломленно встал на дыбы и снова повернулся к нему, мыча и гремя копытами. Бежать некуда. Некуда отступать. Слева высокая стена жемчужного камня; справа гора курящихся булыжников, ранее бывшая башней. Он потянулся за новым зарядом, но тот выскользнул из пальцев и разбился о землю. Не важно, пули этого гада не берут. А потом стена раскололась, и громадная глыба сорвалась с нее прямо поверх умуршикса. Удар раздробил панцирь чудовища, и с оглушительным влажным шлепком вес непомерного камня расплющил внутренности твари. Кари проявилась в облаке пыли и помогла Тереванту встать. Пнула осколок камня в лужу ихора, что подтекла из исполинской туши. – Ты себя убьешь! – горько буркнула она. Потом бросила Тереванту: – Пошли. Не высовывайся. Они перелезли булыжный завал, крадучись двинулись по извилистому проулку. Низко висящие тучи закрыли от них крыши. Новый город запутан донельзя, но Карильон безошибочно вела его по улицам, пока они не соединились с хайитянским подкреплением. Костяные ладони хлопали Тереванта по спине, отдавали честь, пока он проталкивался сквозь их строй. Здесь были и живые солдаты; выражение их лиц памятно ему еще с Эскалинда – вокруг разверзлась Божья война, они потрясены божьим гневом и бешенством лютых тварей, но за этим всем, под этим, неодолимый ужас открывшегося: боги сошли с ума. Леденящее, неотвратимое осознание: небеса стали штормовой пучиной и подкосились основы мирозданья. И, однако, здесь меньше четверти солдат от того числа, что он ожидал. Пусть даже часть осталась сторожить лагерь возле фабрик у железнодорожного тупика, отряд хайитянцев должен быть значительно больше. Как в Эскалинде, на пороге храма – он оглянулся назад и увидел, что с ним осталась лишь горстка однополчан. Теревант провел Кари за шеренгу воинов, к знамени отряда, где его ждал Брайтель. Он разговаривал с какой-то женщиной в дыхательной маске и шинели городской стражи. Сердце Тереванта даже подпрыгнуло, он подумал, что это могла быть Лис, но нет, не она. Какая-то другая женщина. Брайтель его успокоил: – Мы взяли дворец патроса под охрану. Король приказал отпереть двери соборов, чтобы прихожане могли там укрыться. Я оставил две роты охранять наших союзников. – Приказал сам король – или леди Эревешич? – Приказала я. – Эладора стянула маску, принюхалась и надела обратно. – Даттин! – Теревант задохнулся. – Что происходит? Как вы… то есть это мои войска, значит… – В последний раз она, как и он, была сломленной, разбитой в хлам. Тогда выяснилось, что Синтер ею манипулировал, так же как Лис попользовалась им. Оба были марионетками в чужих руках. Заблудившимися в тумане лжи. Совершенно ясно, что с тех пор Эладора прошла множество испытаний, но что-то в ней изменилось. Кажется, она уже вышла из тумана. Теревант позавидовал ей, позавидовал тому неиссякаемому источнику уверенности, который она где-то нашла. – Времени мало, а дел предстоит много, – сказала Эладора.