ПАРЛАМЕНТ ШТУРМУЮТ. БУДЬ НА… Сообщение оборвалось. Секундой позже на нее накатила психическая волна. Восемь глаз замерцали во тьме, по коже мелко-мелко побежала тысяча ножек. Вот он, незримо движется среди эфира. Юрко ползает по паутине проводов и чар, соединяющей город. Снаружи в дверь затарабанил стражник – велит покинуть помещение. Наступающие ишмирские монстры прорвались на территорию университета. Нашим придется отступать. Через устройство хлынула река полуслышного шепота, вызывая ощущение собирающейся грозы. Ишмира еще не ударила в полную силу. Погромы снаружи – это лишь передний край прибойной волны. ПЕШ ЦАРИЦА ЛЬВОВ БОГИНЯ ВОЙНЫ ВОЙНА СВЯЩЕННА ВОЙНА БОЖЕСТВЕННА ПЕШ ГРЯДЕТ ВО ВСЕЙ МОЩИ И ВЕЛИЧИИ. Непонятно, как к этому относиться. Угроза это или предупреждение? Ей сообщили то, что необходимо знать, хотя и знать совсем не хотелось. В памяти всплыло: профессор Онгент рассказывал им о гвердонских традициях именования. О том, что аристократические семейства принимали фамилии наподобие Тай или Воллер в качестве родовых, подражая Хайту. Но простонародье, в основном из Мойки, придерживалось старых, еще варинтийских обычаев, называя сыновей по отчеству. Тафсон, Иджсон… Она напечатала: ЭМЛИН АЛИКСОН. ПРОСТИ. Назвала мальчика по имени. Связала его сущность. Затем выдернула орихалковый шнур, отсоединяя эфирограф. Упыри – поедатели падали. Ценители, разбирающиеся в мертвечине. «Следовательно, – сделал вывод Теревант, – раз здоровый упырь принюхался к Рамигос, но потом бросил ее ради новоприбывшей, то это добрый знак». Крыс прошаркал через пещеру навстречу Карильон Тай. Теревант хотел подойти к хайитянским бойцам, разгребавшим обломки после взрыва, но упырь оглянулся на него, и Эревешич обнаружил, что торопливо догоняет рогатого монстра. Похоже, что старейшему упырю он понадобился в качестве ротовой приставки. – КАРИ. – Имя непрошено выскочило из горла и неожиданно для Тереванта – с большой теплотой. Этого и Кари не ожидала, судя по ее физиономии. – Крыс, старый козлина, – сказала она, – мы помирились? – ТЫ БОЛЬШЕ НЕ ПРЕДВЕСТНИЦА ЧЕРНЫХ ЖЕЛЕЗНЫХ БОГОВ, – произнес Крыс через Тереванта. – УПЫРЯМ ТЫ БОЛЬШЕ НЕ УГРОЗА. – Он присел рядом с ней, выдвинув вперед увесистую башку. – Я ПОСЛАЛ ЭЛАДОРУ ВЫТАЩИТЬ ТЕБЯ С ЧУТКОГО. КАК ЖЕ ЕЩЕ МНЕ ТЕБЯ УСПОКОИТЬ? – Неплохо бы, сучий потрох, извиниться. Крыс рассмеялся своим чудовищным бульканьем. – ПЛОХО. – Долбаные упыри, – воззвала Кари. – Ладно. Хрен бы с этим. Что будем делать с Миреном? – ЧТО-НИБУДЬ ЖЕСТОКОЕ И ПРОДОЛЖИТЕЛЬНОЕ, – сказал упырь, – НО ОН СКРЫЛСЯ, И МНЕ ЕГО НЕ ОТСЛЕДИТЬ. ВСЯ ПЕЩЕРА ИМ ПРОВОНЯЛА. – Теревант снова обрел контроль над голосом: – Простите, но мне нужно ЧЕГО ТЫ ХОЧЕШЬ, ЧЕЛОВЕЧЕК ИЗ ХАЙТА? Упырьи глаза искрились весельем. – Мне надо, – начал опять Теревант, но его перебил собственный язык: – ОТВЕСТИ СВОЮ ДОХЛУЮ АРМИЮ НАЗАД В ВАШИ ДОХЛЫЕ ЗЕМЛИ? нет, мне надо ТВОЙ ПРИНЦ МЕРТВ, ЧЕЛОВЕЧЕК ИЗ ХАЙТА, прекрати РАЗРЕШАЮ ЕГО ЗАБРАТЬ проклятье, да прекрати же СКАЖИ-КА, Карильон, ТЫ ВИДАЛА КАФСТАНОВЫХ ПАРНЕЙ? ИЛИ ДРУГИХ НАШИХ ИЗ БРАТСТВА, ИЗ СТАРОЙ БРИГАДЫ? Тереванту не хватило воздуха. Кари прыснула со смеху, потом двинула Крыса по коленке. – Ну хорош, отпусти его. Он из знатного рода, не знал? – БОГАТЫЕ, БЕДНЫЕ – ВСЕ В КОНЦЕ СТАНУТ МЯСОМ. Теревант выпрямился со всем достоинством, какое смог наскрести. – Только не в Хайте. Империя не умирает. А теперь, если попросите извинить ЧЕЛОВЕЧЕК ИЗ ХАЙТА, Я С ТОБОЙ НЕ ЗАКОНЧИЛ. – Погоди, – сказала Кари. – Нужно придумать план. Что будем делать с Ишмирой? – БОЖЬЯ ВОЙНА ПРИШЛА. ГОРОД ПОТЕРЯН. МЫ СПРЯЧЕМСЯ ЗДЕСЬ, ВНИЗУ. – Шпат – тоже город. Я не дам ему уйти. Не во второй раз. – Я обязан… – начал Теревант, но отвечал уже Крыс: – ГВЕРДОН – ВНИЗУ. ТУННЕЛИ ЗАЛЕГАЮТ ГЛУБОКО. ТО, ЧТО ОСТАЛОСЬ ОТ НЕГО – ВЫДЕРЖИТ. – Он хочет, чтобы мы спасли людей. Даже если богов нельзя остановить, то народ можно пустить в туннели. Задержать врага боем. Крыс, ты не жил с ним в голове целый год. Это как все время по-настоящему мучит совесть. – Я обязан СВЕСТИ ЛЮДЕЙ ВНИЗ, ЕЩЕ ЖИВЫМИ, ХОРОШО. ЗАПАС ПИЩИ ДЛЯ УПЫРЕЙ, ЕСЛИ – АЙ! Теревант врезал упырю прямо в рыло. Крыс пискнул. – Как было сказано, я должен вернуть мой родовой меч. – Он кивнул Кари. – Вы ясновидица – помогите найти клинок, а я прикажу моим войскам оставить хранилище. Кари протянула грязную руку: – Договорились. Несколько попавших под взрыв инженеров имели вшитые вживители. Двоих из них могло бы принять Неуспение. Теревант приказал отнести их в лагерь за городом, где некроманты их Дома помогут провести их в посмертие. Принц Даэринт, впрочем, погиб вне касты. Теревант уставился на останки того, кто погубил его брата, кто пытался обвинить в этом преступлении его самого. Кто на Меч Эревешичей выменял порванные в клочья бомбы. – Заберите его останки, – приказал он, – обращайтесь с честью, подобающей принцу Хайта. Доставьте их Короне на родину. Пока заворачивали тело, Теревант гадал, какие еще тайны навсегда умерли вместе с принцем. Сама Корона повелела ему предать Дом Эревешичей, или Даэринт сплел собственный заговор, пытаясь выбраться из опалы? Это должно быть известно Лис, но Теревант вдруг осознал, что никогда не добьется от нее прямого ответа. Все будет искажено и запутано в кривом зеркале Бюро. Если он что-то и уяснил за последние дни, то одно – им уже не вернуться на солнечную, зеленую лужайку его воспоминаний. – Капитан Брайтель. – Покойный отец Лис вытянулся смирно. – Сопроводите наши потери до главного лагеря. Затем отправляйтесь во дворец патроса. Леди Эревешич там; охраняйте ее и предоставьте все, что потребуется. – Что делать нашим живым войскам? – В Гвердоне живым не место. Передайте им приказ оборонять лагерь и железнодорожный узел – чтобы держать открытыми пути отступления. – Теревант поднял меч, принадлежавший одному из убитых солдат. Самый обычный меч, без клейма и эмблемы. Это не Меч Эревешичей, но послужит и он. – Полковник Рабендат, вам поручается спасательная операция. Меч Эревешичей остался на поле битвы. Карильон поможет нам его отыскать. Как только мы его получим, то отходим назад и отступаем организованным порядком. Рабендат был правой рукой старших Эревешичей на протяжении четырех сотен лет; Теревант помнил серьезные беседы, какие проводил с неусыпным его отец, а до него – дед. Древний воин выслушал распоряжения Тереванта и промешкал ли он немного, прежде чем отсалютовал? – Будет исполнено, милорд. – Как быть с чародейкой? – спросил Брайтель. – Оставьте меня тут, – простонала с земли Рамигос. – Упыри ни разу не подпускали меня так близко к литейной. Мне есть чем заняться. – Я побуду с ней, – сказала одна упыриха в рваной штормовке. Бестия уперла откуда-то аптечку и, как могла, врачевала рану Рамигос. И не сдержалась, широко облизнувшись. – Что, если этот… убийца-святой возвратится? – Ничего, – молвила упыриха, показывая зубы. – У меня найдется словечко для мастера Мирена, вот увидите. Глава 47 Эладора не одна искала прибежище в церкви. Величественная, просторная площадь перед Соборами Победы переполнена людьми. Большинство явилось сюда хоть одним глазком глянуть на нового короля; другие бежали от резни, учиненной внизу. Теперь все они здесь в ловушке. Выставленный тонкой линией строй церковной стражи оборонял вход во двор, пики нацелены во тьму, против любого чудовища, что заберется на гору по их душу. «Где же их святые?» – задумалась Эладора. Где мать? Если город так хлопотал о возрождении святых от Хранителей, то сейчас самое время пускать их в ход! Здесь есть своя защита от чудес, так же, как в Новом городе. Соборы Победы возведены руками людей, а не вызваны потусторонним божественным вмешательством, но они освящены и благодатны. Удары молний и проклятия, что мечут по Мойке, Мысу Королевы или парламенту вторгшиеся боги, даже не коснулись Священного холма. «Пока что», – подумала она. Она старалась протиснуться в толпе, обходила детей, льнущих к заплаканным матерям. Старух, что шамкают молитвы Милосердной Матери. Молодых мужчин, что бродят по площади и, споря о том, что надо делать, не делают ничего. Двери всех трех соборов закрыты и заколочены; то же самое с дверьми дворца патроса. Там отдельная стража, пики готовы отгонять толпу. Крики людей эхом отскакивали от закрытых ставень. Эладора подошла к одному из стражников, но тот ткнул копьем в ее сторону и неразборчиво прикрикнул. Ей пришлось отступить. Толпа набухала, шумела, кидала камни – но бросаться на пики желающих не находилось. «Пока что», – подумала она. Она потолкалась среди народа то туда, то сюда. Кто-то хватался за ее штормовку; кто-то другой завопил на нее, тыча на багровые знамения в небе. Она споткнулась о ногу маленькой девочки, которая дрожала, сидя на мокрой от дождя брусчатке. Эладора оставила куртку ребенку и выбралась на край площади, где толпа редела. Здесь хозяйственные постройки, жилища прислуги. Здесь площадь озирали позолоченные святые при бронзовых мечах и щитах. В тени их колоннады – Синтер. Священник, ссутулив плечи, вышагивал взад-вперед перед неприметной дверцей. На лысой макушке блестели капельки пота – или дождя. Он увидел ее и заворчал. Кинулся к ней и втащил к себе в тень. – Ну, говори, что там? Тебя прислал Келкин? У него есть план?