Она налила ему кофе. От горячей чашки заныл шрам на ладони. – Да кто настолько выжил из ума, – улыбаясь, заметил шпион, – чтобы врать в лицо самим богам? Глава 20 Чистая страница, как стена белого камня. Слова, какие только ни пробует подобрать Теревант, кажутся неподходящими. Дюжина забракованных попыток. Он пишет: «Отчет для Бюро о гибели третьего секретаря Ванта», пишет, а потом комкает лист и берет новый, чистый из стола Ванта. Стук в дверь. Лемюэль. Глаза покраснели, только вернулся с новой ночной миссии в бессонном городе за стенами посольства. Покраснела и его повязка, рана опять открылась. – Вы еще не закончили? Вечерний поезд ждать не будет. – Зайдите, – приказал Теревант. Лемюэль вошел и выругался, увидав пустую страницу. – Почему задержка? Я нашел вам хреново Вантово тело. Святая Карательница – вот кто его порешил. – Он потеребил край повязки, сморщился от боли. – Вот что я нашел на Вантовом теле, – сказал Теревант, пододвигая по столу недогорелый листик. – Буклет от… – От Хранителей, так точно. – Лемуэль без интереса зыркнул на бумажку. – И что с ним? – Возможно, он кое-что значит. – Возможно, он хера с два что значит. Нижние боги, да сейчас же выборы – вы и пять футов не пройдете, как партийный мозгодуй вам чего-нибудь всучит! – А еще специальный волхвователь, – не сдавался Теревант, – она предполагает… – Чего? – раздраженно перебил Лемюэль. – То, что это не Святая Карательница. Может, в смерти Ванта замешаны ишмирцы. Нельзя быть уверенными в том, что в городе нет враждебных святых. – Ну и кто именно? – В злобе Лемюэль повысил голос. – Хранители или ишмирцы? Теревант похлопал по пустой странице. – Это письмо, – сказал он, – выйдет отсюда с моей подписью и печатью дома Эревешичей. Мне необходимо определенно понимать, что случилось. – «Смерть Ванта – это только точка отсчета. И наверняка не случайное убийство, совершенное припадочной святой. Обязательно должна быть связь с божьей бомбой». – Нам необходимо дополнительное расследование. – Нам? Нам? – повторил Лемюэль. – Это я нашел тело. Я знаю Гвердон. А от вас проку – только ваше продолбанное в очко имя да печать дома Эревешичей! Я, видите ли, все про вас знаю. Вы – другой Эревешич. Тот, который как-то раз прокололся. И еще разок прокололся. И опять прокололся. А теперь вы смеете мною командовать? От стыда и злости Теревант сжал кулаки, сминая чистый лист. Все, что высказал Лемюэль, – правда. Стоило записать это в столбик и отослать. – Пишите письмо, мать вашу, – наседал Лемюэль. – Нет, пока не буду полностью убежден. – А вы когда-нибудь хоть в чем-то были убеждены? – пробормотал Лемюэль. Теревант для вида пропустил колкость мимо ушей, однако обеспокоился. Подначка слишком метко попала в цель, явно не выстрел наугад. А значит, либо где-то тут, в здании, лежит некая папка с именем Тереванта, либо Лиссада рассказала Лемюэлю о нем все. Лемюэль почесал подбородок. От какого-то раздражителя у него раскраснелась и покрылась прыщиками кожа. Он пересек комнату, поглядел на тикающие часы на стене. – Ладно, – произнес он через дюжину тиков, – пойдем и поговорим с ней. Он вывел Тереванта из посольства, затем через улицы Брин Авана завел в другой дом. Длинный, тусклый, с множеством темных окон. Гнездилище бюрократии – с рядами кабинетов и загородок для писцов – но в это время ночи почти безлюдное. Лемюэль, похоже, знал здешнего сторожа и не впервой давал ему на лапу. Внутри здания пахло надраенным полом. Серо-бежевый лабиринт. – Торговая палата, – бормотнул Лемюэль. – Сюда. Днем здание выглядело бы сугубо обыденным; ночью же, опустелое, оно было зловещим, как будто они брели по развалинам города после крупной катастрофы. Естественно, в Хайте такие места никогда не пустуют, даже по ночам. Неусыпные работают непрерывно. Они прошли через зал для собраний: потушенные фонари стояли на столе красного дерева, покрытом зеленым сукном. Карта на стене показывала гвердонский экспорт алхимического оружия, красные линии, как вены, соединяли город с большим миром, с заморской Божьей войной. Самые жирные линии примыкали к Хайту, другие торговые пути стыковались с Лириксом, с Ульбишем. Карта, должно быть, устарела – на ней изображались Севераст и Маттаур, ныне поглощенные их давним соперником. – Сюда. – У Тереванта захватило дух – неужели Лиссада пробралась в город ради тайной встречи и ждет их в соседней комнате – однако Лемюэль отпер дверь в небольшое помещение без окон. Внутри ничего, кроме стола, одного стула и занятного устройства: помеси пишущей машинки, аккордеона и вроде как эфирной лампы. – Мудреная штуковина. Алхимики изобрели. Это эфирограф. С ним можно говорить с людьми на расстоянии, – буркнул Лемюэль. Он завел машину, воткнул толстый серебряный шнур, нажал клавишу, и цилиндр по центру машины засветился сверхъестественным, обманчивым светом. – Такие стоят по всему городу – в дозоре, в парламенте, у гильдий. Даже в прилегающих землях есть. Бюро обзавелось друзьями, которые дают нам попользоваться своим оборудованием когда надо. Но времени у нас немного. Машина затарахтела, клавиши двигались сами по себе. – Поехали, – сказал он. – Кладите сюда пальцы. – Теревант сел к машине и расположил пальцы на клавишах. Лемюэль переключил новый рубильник, и внезапно появилось ощущение присутствия в комнате кого-то еще. Повеяло теплом, призрачным ароматом духов Лис. Ветер зашелестел в кронах деревьев, словно снаружи раскинулся обширный лес. Светящаяся эфиротрубка, подобно недолговечной раке, совместила души их обоих в кратком, волшебном единении. Его пальцы двигались по собственному усмотрению, неудержимо давили клавиши и выбивали сообщение, по букве за нажатие. П-Р-И-В-Е-Т. Т-Е-Р. Все это странно интимно, как будто он чувствовал ее подушечки на обратной стороне медных кнопок. МЫ НАШЛИ ВАНТА, – отстучал он. Клавиши снова задвигались. Лис печатала. ЗНАЮ. МОЛОДЦЫ. Без разрешения на лицо Тереванта наползла улыбка. ТЫ ВЕРИШЬ МНЕ? – спросила она. Такое чувство, что она сидит за этим столом и смотрит ему в глаза. НАВЕКИ, – незамедлительно ответил он. ТОГДА ПОВЕРЬ ЛЕМЮЭЛЮ. Свет в эфирографе замигал, и Теревант вдруг почуял еще одно призрачное присутствие. В его восприятии это была другая женщина. Постарше, потусклее. Он услышал колокольный звон вдалеке и не определил, слышит ли его ушами или через психическую связь эфирографа. Рот наполнился вкусом вина. МНЕ НАДО ИДТИ, – напечатала Лис. – УВИДИМСЯ НА ФЕСТИВАЛЕ. ДЕРЖИ… И Лемюэль перегнулся через плечо Тереванта и выдернул из аэрографа шнур. Машина резко отключилась, образовав болезненную психическую неполноту на месте Лис. По ощущению, будто стоишь на краю великой пустоты. – Время, – сказал ему Лемюэль. – Вы ее услышали, отправляйте уже проклятое письмо. Вернувшись в посольство, Теревант написал письмо. Несколько скупых слов, подтверждающих, что третий секретарь Вант был убит святой преступницей в Новом городе. Лемюэль взял это письмо с еще теплой, мягкой восковой печатью Эревешичей и поспешил к станции. Оставалось время перехватить ночной поезд на Хайт. Теревант вообразил, как письмо летит на север и попадает в недра огромного механизма Бюро. Белые костяные руки ломают печать, пустые глазницы вельможи из Бюро читают наспех записанные строки. Он сделал то, о чем его просили. Сжевал сомнения. Выполнил просьбу Лис. Он гадал о том, что же такое он привел в движение. Он смутно постигал течение невидимых сил, подспудных замыслов, вскрытых его письмом. Бюро было обеспокоено исчезновением Ванта; они страшились вражеских происков. Теперь они успокоятся. Может, все и дело-то в послужном списке Лиссады – исправить неприглядную запись, чтобы некроманты не выдвинули ее против Лис на рассмотрение передачи Короны. Проклятая Рамигос – не посей чародейка в его уме сомнения, он бы и думать не думал об этой листовке. «Я прошла тогда через Божью войну. Я знаю, вы тоже ее повидали». В Эскалинде святые Верховного Умура метали с небес огонь. Святые Царицы Львов выпускали когти и пронзали ими любую броню. Он сидел в кабинете Ванта и пялился на аккуратные ряды папок и башни блокнотов – и вспоминал Эскалинд. «Что, если мы не правы? Что, если Ишмира уже здесь?» Он припомнил цепочку фигурок-идолов у Рамигос, Ткач Судеб спутался со смертью. И ее книгу – зачем она показала ему книгу? Предупредить о том, что стороны-противники с Божьей войны уже в городе? Он думал о Лис и Ольтике, тянущих его из стороны в сторону. И оба хотят единолично обладать его верностью и доверием. Интригам между владетельными Домами Хайта и Бюро нет конца, обиды и заговоры вынашивают неумирающие, а живые участвуют в них, тщась заслужить среди тех свое место. Что, если они что-то упустили? Вант мертв. Его неуспение завершено. Но, быть может, кое-что в нем осталось. – Йорас, – негромко позвал Теревант. Дверь кабинета приоткрылась, и в щель просунулся череп Йораса. – Сэр? – Мы еще не закончили, – сказал на удивление самому себе Теревант. – Ступай, разбуди некроманта. Мертвые не нуждаются в сне. А Теревант нуждается. Он урвал пару часов посреди ночи. Проснулся до рассвета и скорей помчался в подвальное хранилище, где Йорас стоял часовым. Изнутри звучало приглушенное пение, заупокойная молитва. Останки Ванта лежат на армейских носилках перед пустым алтарем.