Эмлин распробовал святость. В подвале домишки на Новоместье через него прошла сила далекого бога. Неудивительно, что он не может уснуть. Неудивительно, что втихомолку молится, пытаясь опять дотянуться до бога. Он думает, что шпиону неведома занебесная красота богов. Неведомо, каково это – постигать их, глядеть сквозь знамения и воплощения в смертном мире и видеть богов во всем их блеске той стороны. Неведомы неописуемое светозарное сияние, запредельную сложность, надмирную непреложность и единение. Эйфория владения всеми тайнами на свете, понимания всех связей паутины Ткача Судеб. Могущество управлять предназначением, прясть нити будущего. Неведом страх разлучения с богами. Тошнотворное выпадение обратно в тело из плоти. Ощущение, будто оставляешь частицы души, насильно возвращаясь к уделу смертных, длинному и невеселому пути, прочь от божественного. Алик его бы не понял. Как и Икс-84. Шпион понимал. Надо молчать, но Алик чувствовал себя обязанным сказать что-нибудь утешительное: – Потом полегчает. Боги ближе, чем тебе кажется. – Но, по-моему, они собираются идти войной на Лирикс. – Мальчик шептал, опасаясь разбудить других, ночевавших в их общей комнате. – Не очень-то они сюда спешат, – горько прибавил он. – Тебе надо поспать, – сказал шпион. – И не дать себя раскрыть. Ткач Судеб терпелив, правда? Ты тоже должен запастись терпением. – Похоже, что так, – неуверенно произнес Эмлин. – Как тебе Анна и Тандер? – приглушенно спросил он. Как они ему? Тандер, по впечатлению шпиона, – идиот. Видимо, полезен – физически развит, подготовлен, – но небрежен, несобран, ненадежен. Кусачий пес. Наверняка у них есть средство держать его послушным, какой-то способ контроля. Короткий поводок. А вот Анна… такие, как Анна, в Гвердоне редкость, хотя в других местах шпион встречал подобных людей. Она – истинно верующая. Она понимает, что законы бытия диктуют боги, что смертный мир – всего лишь тень, отбрасываемая незримыми силами. Такого сорта люди всегда приглядываются к знамениям, к следам божьего промысла, проявляющимся в повседневных событиях. Шпиону стало интересно, каково ей тут, в Гвердоне, где местные боги слабы и податливы. Когда боги немы, дозволено все. «К Анне, – пришел к выводу шпион, – надобен тщательный подход. Она не берет на веру слова и поступки смертных. Ей требуется знак свыше». С мальчиком он своими мыслями не поделился. Вместо этого пожал плечами: – Не знаю. Надеюсь, они тебя не слишком заездят. Через короткое время мальчик пояснил: – Тандер сказал, что я должен буду остаться с ними. Сказал, я могу жить в подвале и там устроить часовню, а днем буду работать в магазине у Анны. Говорит, они хорошо обеспечены. – Сын принадлежит отцу, – ответил Алик. – Но ты не мой отец. Мы просто так притворяемся. Шпион выбрался из постели и встал, пристально глядя в лицо Эмлину. Свечу зажигать не стал – мальчик видит в темноте. – Послушай. Первое правило – вживаться в личину. Каждый день, с каждым ударом сердца. Тебе придется быть моим сыном. Обдумай и осознай так, чтобы не мямлить, коли вдруг тебя остановит стража или заявится вынюхивать чародей. Еще придется научиться вписываться в жизнь. Не дать окружающему миру повода тебя заметить. Понимаешь? Мальчик кивнул: – Разве Эмлин знает Анну и Тандера? Разве Алик их знает? – Нет. – Правильно. Их знает Икс-84, а не мы с тобой. – А как насчет часовни? Шпион взвешивал вопрос пару секунд. Сангада Барадин мало соображает в святых и богах. Торговец приносил пожертвования в храмы, но дальше первых таинств не продвигался. «Вживайся в личину» – правило первое, но не единственное. – Часовни? – насмешливо переспросил шпион. – С часовней неплохая задумка, но главное-то не в этом. Вжиться в личину – по сути, значакет како лицо ты покажешь этому миру, это ты уже уяснил? – Похоже, да. – Вот, но существует ведь не только этот мир, верно? Есть мир, который видит большинство народу, где все твердо и осязаемо. А есть мир, который видят такие, как ты. Мир богов. Эфирный план бытия, как его называют алхимики. Если ты божий избранник, то твоя душа – то есть лицо, обращенное в тот мир, – должна прийтись богу по нраву, угу? – Да. – Ну так как, по-твоему, лучше угодить Ткачу Судеб – засесть в подвале или выйти на свет, слушать и запоминать чужие секреты? – В монастыре, – проговорил мальчишка, – я сидел в келье и прислушивался к шепоту из часовни. – Само собой, конечно, ну так то было в Ишмире. Там боги витают повсюду и берут под свою руку всякого, кто просипит молитву. Там было нечего опасаться. А здесь дела тонкие. Ткач Судеб – не единственный бог, что бродит здесь по ночам. Тебе придется встречаться с ним на тайных явках и открываться ему по паролю и отзыву. А теперь засыпай, сынок. Утром у нас много работы. Мальчик долго разглядывал его лицо в темноте, потом отвернулся вроде бы наконец умиротворенно. – Спи, – велел шпион. Он ждал, пока дыханье мальчишки не выровняется. Ждал, и ночные часы катились вдаль. Он прошептал Эмлину на ухо свою собственную молитву. А когда мальчик, всхлипывая, встрепенулся в кошмаре, шпион сидел рядом, утешая, смягчая. Прогоняя испуг и развеивая страхи – то лишь сон и ничего более. – Там были люди в масках, и они запихивали меня в коляску. И… и… Тандер тоже там был, и он достал пистолет, и… – причитал мальчик, сжимая голову, словно она была готова лопнуть. Шпион баюкал Эмлина, шепотом отводя страхи. «Это лишь сон», – ворковал он – но урок был усвоен. Мальчик больше не молился той ночью. Глава 10 Шана лежала на полу, глаза открыты, невидящи. Над ней склонилась потрясенная сестра. Беррик вертелся в замешательстве. – А? Что? Кто-то замолотил в дверь купе. – Что там у вас происходит? Открывайте! – Срань! – Теревант встал на колени, обследуя Шану. Крови нет, она дышит. Он схватил за руку ее сестру. – Что случилось? – Я… поезд затормозил, и она упала. Ударилась головой. – Она взглянула на лицо Шаны, белое в столбе утреннего света, заполнившего купе. Ни малейших ссадин. Он повернул ее голову к свету; зрачки не отреагировали. «Она прикоснулась к мечу», – сообразил Теревант. Меч Эревешичей, как все семейные раки, предназначен только для связанных кровными узами. Других носителей он отвергает. Шане повезло остаться живой; и повезет сильней, если ее не покинет рассудок. Какого демона дурочка полезла открывать его сумку? – Я сказал, откройте! – проорал кто-то из коридора. Линейный охранник. Теревант водрузил Шану назад на сиденье. Она дернулась, когда он приподнял ее с пола, и на ужасное мгновение ему показалось, что у нее начался припадок. Но потом зашумела отрыжка, и ее вырвало сестре на колени. Теревант отомкнул защелку и увидал мясистую рожу охранника, гневно выпучившего глаза. – Эмм, молодой даме слегка нездоровится. Все в порядке. – Это они! – Мужчина постарше с широкой кустистой бородой ткнул обвиняющим пальцем. – Они увели моих девочек! – Это наставник. Теревант тщетно подбирал слова. За его спиной Шана с сестрой бились в истерике, а Беррик вжался в угол, словно пытался спрятаться. Завизжали тормоза; поезд подходил к станции. – Все в порядке, – повторил Теревант. – Одна из ваших, эм-м, дам, поскользнулась и упала, но она невредима. И ничего непристойного не случилось. Мы просто, э-э, обсуждали текущие новости. – Он мог злоупотребить положением и достать меч Эревешичей, но представил реакцию Ольтика на заметку в гвердонской колонке слухов. Представил его громогласный вздох – не разочарования, но подтверждения мнения о брате. – Послушайте, давайте дадим дамам минутку собрать вещи, и больше тут нечего обсуждать. – Держу пари, это грабители! Напоили моих глупышек и мерзко надругались над ними, а после обворовали. Я требую их арестовать! Обыщите их багаж! – орал наставник. Он неистово тыкал в саквояж Тереванта. – Слово офицера, ничего непотребного не произошло, – впопыхах выпалил Теревант. Охранник на секунду заколебался – он не обладал властью вообще кого-нибудь арестовывать, но явно был на стороне наставника. – Обыщите их чемоданы! Пошлите за стражей! А вдруг они – демоны? – Мужчина своими ужимками начал собирать толпу. – Выйдите из купе, сэр, – приказал охранник, принимая решение. – Арестуйте их! – каркал бородач. Теревант потянулся за своей кладью, и тут дверь в коридор хлопнула снова и послышался голос Лиссады. Таким резким и командным он этот голос не помнил. Что бы она ни сказала охраннику, это сработало: того отнесло прочь, словно изгнанного заклинанием. Бородатый наставник сник и забился в толпу пассажиров, бросив как потерявшую сознание девушку, так и рыдающую. Лиссада с первого взгляда вникла в плачевную обстановку салона, морща нос от такого безобразия: – План меняется. Выметайтесь на выход, оба. Шевелись. В тесном купе она двигалась как грамотный и умелый вихрь: переступив через подергивающуюся Шану, разом смахнула за дверь Беррика вместе с его пожитками. Теревант, стащив с полки саквояж, поплелся в хвосте. Вес меча Эревешичей едва не валил его с ног. Он попытался попрощаться с Шаной, но Лиссада потянула его за собой на платформу и захлопнула дверь, отсекая протесты охранника. Поезд тронулся дальше.