Мой возглас раздался одновременно с таким же громким и властным голосом, принадлежавшим красивому мужчине, удобно устроившемуся в одном из небольших кресел моего кабинета. Рядом с ним, чуть склонившись, стоял одетый в форму слуга Виркура. Все стихло, взгляды присутствующих остановились на мне. И все они выражали полнейший ужас, кроме одного удивленно-заинтересованного. — В-ваше Велич-чество… — прошептала я, обращаясь к нему. Глава 28 Мужчина внимательно оглядел меня, замершую на пороге собственной спальни, от кончиков пальцев ног до самой макушки. Его взгляд перестал выражать легкое удивление, теперь это была какая-то хитрая усмешка. — Это она? — Кажется, он с трудом сдержал смех. — Она и есть тот самый нежный цветочек? После этих слов я покраснела, представив себе, как, должно быть, сейчас выгляжу, а уже секунду спустя, осознав в полной мере, кто именно находится передо мной, почувствовала, как кровь отлила от лица, а кожа покрылась холодным липким потом. Ведь это именно тот, кто погубил юную Марию. Что-то очень глубоко, внутри кольнуло, словно я только сейчас по-настоящему осознала, что это не просто некая девушка, а моя собственная мама. Ох, темные, только сейчас, стоя перед этим человеком, я по-настоящему задумалась о случившемся и о том, что открыл мне накануне Виркур. Мария была совсем юной, ей же и семнадцати лет не было… Я в свои шестнадцать, несмотря на детство, проведенное в довольно жестких условиях, была сущим ребенком. А она… потеряла отца, любимого, наверняка надежду на долгую и счастливую жизнь, а потом и саму жизнь… Любила ли она меня, ещё не родившуюся, растущую в ее чреве? Я стояла, не в силах двинуться с места, сделать вдох или хоть что-то сказать. Почему все эти мысли ворвались в мое сознание именно сейчас? Почему я не подумала об этом вчера или сразу после того разговора с отцом? Неужели я настолько отказывалась принять реальность, что просто запретила себе думать об этом? — …вут? — Неожиданно громкий голос мужчины ворвался в мое сознание, распугав все эти мысли, словно стаю наглых и докучливый птичек. — Что? — Я дернулась, осознав, что ко мне обратился Каир Атаран. — Как же тебя, милое дитя, зовут? — повторил он и, неожиданно рассмеялся. — Ну же! Я продолжала молча смотреть на мужчину, лихорадочно соображая, что именно могу сейчас ответить, и стоит ли вообще хоть что-то отвечать? А еще вот так, просто таращась на него во все глаза, я заметила, что с Его Величеством что-то не так. Нет, его внешний облик мало чем отличался от того, что я запомнила с детства, но в то же время что-то заставляло меня всматриваться в черты его правильного и, несомненно, красивого лица. А когда я наконец осознала, что именно меня так сильно насторожило, то ощутила, как волна неприятной дрожи прокатилась по спине — Его Величества Каира Атарана не было в помещении. Тут находился его образ — тонко выполненный и настолько реальный, что даже мои странные способности не позволили сразу распознать подделку. Магия не искрилась на поверхности его кожи, создавая ложное ощущение реальности, но весь облик словно смазывался на доли секунд, теряя четкость и тут же снова обретая ее. — Итак, милая, — произнес он, отмахиваясь от того самого слуги, что все еще настойчиво предлагал ему бокал с какой-то сверкающей сотнями пузырьков жидкостью. — Нет, убери. И тут же снова обратился ко мне: — Имя! Что-то в голосе правителя Первого Королевства заставило меня непроизвольно вздрогнуть еще раз и тихо ответить, хотя я уже была уверена, что полностью взяла под контроль собственное тело и реакции. — А-ани… — начала я и тут же смолкла, не закончив, так как двери, расположенные напротив, распахнулись, с силой ударив о стены, и крик Виркура Риттана заглушил мой тихий голос. — Мария! — Он остановился в проеме и повторил: — Мария! Что за вид?! Затем, словно и не было ничего такого в том, что Каир Атаран сидит в кресле в углу моего теперь казавшегося крохотным кабинета, обратился к правителю: — Чем обязан, Каир? — Дружище! — Правитель перетек каким-то невероятным движением из положения сидя в положение стоя. — Неужели ты думал, что можешь сохранить в тайне столь пикантный и, несомненно, радостный для всего Королевства момент, как собственная свадьба? Мужчины шагнули навстречу и протянули руки, здороваясь. Только их пальцы не соприкоснулись, как это принято среди высших сословий, замерев в паре сантиметров друг от друга. Конечно, Виркур понимал, что это не правитель собственной персоной, а лишь его образ. — Ты был занят, — ответил Виркур, взмахом руки указывая на кресло, с которого только что поднялся Его Величество. Но Каир Атаран мотнул головой и развернулся лицом к выходу. — Все, что я хотел, уже увидел, друг. — Оглянулся, стрельнув в меня взглядом. — Никак не мог поверить, что ты решился. Думал, все эти слухи, заполонившие дворец — полная чушь… а теперь… Твои вкусы совсем не изменились. Что-то странное, похожее на грусть или сожаление, прозвучало в этих словах. Виркур ничего не ответил ему, пропуская Его Величество к выходу, а уже пару секунд спустя, когда за светлым закрылась дверь, выкрикнул: — Мария! Отмерев, я сделала шаг назад, скрываясь в собственной спальне, и с силой захлопнула двери. Прижавшись к створке мокрым от пота лбом, ощутила приятное тепло деревянной поверхности. Слишком много информации, слишком быстро меняющиеся условия… Да я просто не успею продумать варианты побега, если мне не дадут хотя бы один день для спокойного размышления. За спиной послышался тихий стон, и я вспомнила о своей горничной, оставленной лежать посреди спальни. Развернулась и прислонилась к дверям уже спиной, оглядывая пришедшую в себя девушку и одновременно с этим стараясь прислушаться к тому, что происходило в кабинете. — Воды? — спросила жертву обморока. — Нет-нет, — торопливо пробормотал она, уже поднимаясь на ноги. — Простите, что я… Ох… Там… там… — дальше ее голос понизился до почти еле слышного шепота: — Его Величество… вам надо… — Да, уже поняла, только что видела… — ответила ей и заинтересованно глянула на девушку. — А ты чего это устроила? Ты, случаем, не больна?.. Или.. Я выразительно уставилась на ее живот. — Нет! Что вы! — поправляя прическу и тут же качнувшись, добавила она: — Ох, вы, вы знаете? Вы?.. О нет, неужели он вас видел?… Простите, я… Оторвавшись от дверей, я быстро оказалась рядом и подхватила под локоть решившую снова завалиться на пол светлую. — Да в чем дело? Это же дворец, тут монаршие особы на каждом шагу… — задумалась и добавила: — Наверное… — Да, но… Но он видел вас… Видел, и теперь… Строго-настрого запрещено вас… — Она прижала ладони к вмиг вспыхнувшим щекам. Когда двери за нашими спинами распахнулись, а на пороге показался мой настоящий отец, бледная горничная ойкнула и вскочила, кажется, побледнев еще сильнее. Мне оставалось только удивляться тому, каким образом ей удавалось держаться на ногах. Я же, слышавшая его громкие шаги, просто обернулась, взирая на мага из-под нахмуренный бровей и, кажется, готовая уже ко всему, кроме этого: — Свадьба завтра! — рявкнул он, а затем уже более грозно добавил: — Какого темного ты там устроила? Решила свести к нулю все, чего нам удалось достичь? Я продолжала молчать, так как единственное, чего я хотела достичь — это окончательно разобраться во всем и исчезнуть из дворца, этого города, а в идеале и из самого Королевства. — А ты?! — Он сделал еще шаг, и его пальцы, сжавшиеся в кулаки, заискрились золотом, да так, что я не сомневалась, это сияние видит и поддерживаемая мной девушка. — Как ты позволила это?! А? Я тебя, тварь, спрашиваю, как ты… — Рука мага взмыла в воздух, и с кончика направленного на меня пальца сорвался золотой шар. — Позволила ей выйти?! Магический шар рассыпался миллионами искр, не долетев до меня. Он просто взорвался, словно проецируя дикую ярость мага, стоящего перед нами. — Я… — Она начала рвано глотать воздух, задыхаясь от волнения и ужаса. — Я… я… — Ты! Вон! — прорычал мужчина, новый взмах руки, и золотистые плети опели тонкую фигурку, отрывая ее от меня. Двери за спиной светлого распахнулись, и горничную просто вынесло в соседний кабинет. Деревянные створки хлопнули, отрезав нас с Виркуром от испуганных и возмущенных криков, ненадолго наполнивших мою комнату. Прислуга, взбудораженная появлением Его Величества, потом меня, а под конец и самого Виркура, обсуждала произошедшее. И я надеялась, что обсуждая мой внешний вид и появление правителя в этом крыле, они таки не оставят без внимания состояние юной светлой. Не прошло и секунды после громкого хлопка, как от стоящего неподвижно в центре моей комнаты отца, как от брошенного в воду камня, во все стороны разошлись сияющие волны магии. Они покрыли все вокруг яркой и золотой пыльцой, не только создав перед моими глазами совершенно нереальную картину, но и отрезав это помещение от всего остального мира. Я непроизвольно залюбовалась волшебным видом, вспомнив, как нечто подобное проделала и Марта, защищая свой дом и нас с Киром, нашедших в нем приют. — А теперь ты! — Голос Виркура вырвал меня из омута воспоминаний, возвращая в суровую действительность, где были я, он и его ужасный план. Маг приподнял руку, снова наставив на меня указательный палец: — Ты совсем с ума сошла?! Явится перед этим… этим… Я молча смотрела на то, как Виркура Риттана практически разрывает от ярости и, не понимая почему, испытывала определенную толику удовольствия. — Я не знала, что там будет Его Величество, — ответила тихо, но твердо, не ощущая при этом стыда или волнения, скорее, я опасалась того, что светлый произнес ранее, как только появился на пороге комнаты. — Твое незнание уже ничего не изменит, — напряженно ответил маг, — из-за того, что произошло… Темные! Свадьба завтра! — Нет! — машинально ответила ему, даже не успев придумать еще хоть что-то. Вздернула подбородок и повторила: — Нет. Я не согласна. Я уже говорила и готова повторить, что… — Ты слышала меня?! Завтра! Нечего тут обсуждать и не о чем спорить! Да и твоего мнения, в принципе, никто не спрашивает! Дура, надо же было этому случиться?! Он видел тебя! Видел… — Виркур упер сжатые в кулаки руки в свои бока, напоминая озабоченную хозяйку трактира, а не первого советника Его Величества. Закусил губу, словно ища какие-то варианты, но, не находя их. — Я уверен, что он уже выехал и скоро будет тут лично. Сутки — это максимум, но, зная этого ублюдка, могу сказать лишь одно — у нас нет и суток… — Лично… — глухо повторила за ним, одновременно осознавая, что оказалась права: там, в кабинете, я видела не самого Каира Атарана, а его проекцию. — Какая разница, видел он меня или… — Ты очень похожа на свою мать, — перебил меня светлый. — И он не настолько туп, как бы мне хотелось. — Но это… Договорить не смогла, просто поняв, почему Виркур перенес обряд — Его величество видел меня и, скорее всего, узнал… Неужели я и правда настолько сильно похожа на свою настоящую мать, что спустя столько лет правитель мог распознать знакомые черты своей первой жены, благодаря которой ему и удалось взойти на трон? Следующее, что пришло мне в голову: а как вообще выглядела девушка, которая родила меня? Жуткое осознание — я не помню ни одного изображения юной Марии… — О! Я вижу, что ты наконец осознала… — Маг развернулся ко мне спиной и сделал несколько шагов к двери. Снова повернулся, сверля меня своим немного жутким взглядом. — Если бы ты встретилась ему в любом другом месте, он бы мог уловить что-то знакомое, но не более того. Многие годы я потратил на то, чтобы лицо Марии стерлось из памяти людей. Невероятное количество сил и золота… Я не хотел, чтобы хоть кто-то в этом мире мог узнать в тебе ее черты. Чтобы именно ОН не мог узнать тебя, слишком велика была бы цена. — Вы опасались за мою жизнь, — тихо произнесла, осторожно делая шаг назад, — или за свой великий план? Виркур молчал. И как он молчал! Глаза горели безумным огнем, ноздри раздувались! Казалось, еще пара секунд, и он начнет изрыгать огонь, готовый спалить все вокруг. Удивительно, но именно сейчас я увидела, как расслабилось все его тело, разжались пальцы рук, опустились до этого судорожно напряженные плечи. Мужчина полностью развернулся ко мне, позволив разглядеть то жуткое чудовище, коим он был на самом деле. Безумец, измученный постоянной необходимостью скрывать собственное безумство, собственную ярость и ненависть ко всему вокруг. Сумасшедший маг, наделенный властью и ослепленный ненавистью к одному-единственному врагу и, как следствие, ко всем, кто смеет хоть чем-то мешать воплощению его стремлений разрушить, уничтожить, стереть из этого мира предмет своей ненависти.