— Если ты останешься, мы можем поискать в библиотеке способ определить, какой у тебя дар, — обрадовалась Ари. — А если не получится, вместе точно сможем уговорить брата, и он отправит нас в Академию. В день поступления туда привозят артефакт южных дриад, который помогает определить силу и направленность дара. Слушая, как она быстро строит планы, я только покачала головой. Ари, кажется, искренне думала, что я просто могу остаться в этом доме насовсем. — Я не могу, — тихо проговорила, — ведь меня ждут. Девушка понурилась, но потом встряхнула волосами и решительно заявила: — Тогда я помогу тебе завтра в Магистериуме. Может, мое присутствие поможет тебе узнать побольше. — Спасибо. Я была искренне благодарна ей за предложение помощи и понимание. В этот момент она казалась совсем взрослой. В лаборатории мы были недолго. Ари, показав все, что могло меня заинтересовать, мыслями была уже в конюшне, рассказывая мне про Морковку — ее рыжую лошадку, купленную жеребенком. Она обещала познакомить меня с Яблочком, серым в пятнах и очень послушным, по ее словам. Было понятно, что отказ не принимается. А я заранее трусила, потому что до этого лошадей видела только на картинках. Коридор, в который вела дверь лаборатории, соединял библиотеку и большую пустую залу с натертым до блеска гладким полом. Наверное, здесь проводили приемы. По краям стояли мягкие диванчики, а на стенах висели портреты. — Хочешь, покажу наших родителей? — оживилась Ари. — В детстве я часто сюда прибегала, чтобы хотя бы посмотреть на них. Она подошла к одной из картин в золотой раме. Перед камином на узкой софе сидели мужчина и женщина, держась за руки. Он — жгучий брюнет с длинными волосами и заметными рожками, на которых ветвились золотые узоры. Не такие роскошные, как у Властителя, и без рубинов, но похожие. Она — изящная, с бледной, почти прозрачной кожей, светло-русыми волосами и голубыми глазами, как у Ари. Это была очень красивая пара. Даже на изображении их глаза светились счастьем. Но не это заставило меня застыть у картины с широко распахнутыми глазами. Я знала их, и очень хорошо. — Ари, — позвала я, — твои родители когда-нибудь были на Земле? Глава 20 Прошлое Я всегда знала, что меня удочерили, потому что с пяти до семи лет жила в детдоме. У меня нет воспоминаний из раннего детства, и родителей настоящих я не помню. Но мне понятны чувства Ари: иногда так хотелось хоть одним глазочком их увидеть. Как ни странно, в детдоме я чувствовала себя даже особенной. Почему-то в детстве я нравилась всем без исключения. Бывало, наш воспитатель — «мама» Алина, как называли ее втихаря дети — садилась рядом, пока я рисую или читаю, и как-то по-особенному ласково на меня смотрела. Другие дети за это на меня сердились, но быстро прощали, ведь им я тоже нравилась. Я мало задумывалась об этом тогда, а потом так и не смогла разгадать причину такого отношения. Но было кое-что, из-за чего мне завидовали все дети без исключения: меня навещали. Да, очень редко, но регулярно. Именно эти мужчина и женщина, называвшие себя дядя Лева и тетя Марина, изображение которых я сейчас с изумлением рассматривала. Про себя я называла их мамой и папой, но никогда вслух. Это сейчас я понимаю, что между нами нет ни капли сходства, но тогда мне отчаянно хотелось верить, что эти красивые и добрые взрослые — мои родители. И хотя я обижалась, что они не забирают меня домой, оправдывала их в мыслях, убеждая себя, что у них есть причины. А когда они решат все проблемы, обязательно меня заберут. И когда в семь лет меня удочерили, это стало настоящей катастрофой. Мне стыдно вспоминать, как я вела себя тогда, какие ужасные слова говорила приемным родителям. Но мне было так больно, что хотелось сделать хоть кому-то больно в ответ. И я надеялась, что меня вернут обратно в детдом, а потом заберут настоящие родители. Шок я испытала, когда в нашу двухкомнатную квартиру в один из зимних дней пришли дядя Лева и тетя Марина. Тогда я, глотая слезы, спросила, почему они бросили меня, и узнала, что моих настоящих родителей нет в живых. А они просто присматривали за мной все это время. Как тете и дяде удавалось навещать меня в детдоме и как они узнали, где я сейчас, не спрашивала. Не считала такие вопросы важными. Тогда я смирилась со своим положением, а много позже поняла, как мне повезло попасть в по-настоящему хорошую семью. Тетя Марина и дядя Лева еще несколько раз навещали нас, но однажды перестали приезжать. Я не знала, что случилось, и боялась спрашивать. Тогда мне было девять лет, и я привыкла к своим приемным родителям. Но сейчас я снова увидела их лица, и воспоминания нахлынули, обнажая старую боль. — Ари, — позвала я, — твои родители когда-нибудь были на Земле? Девушка удивленно пожала плечами: — Не слышала об этом. Но лучше спросить у Саара, ведь я была совсем маленькой. — Тогда… тогда скажи, сколько лет назад они исчезли? — еле выдавила я из себя вопрос и замерла, ожидая ответа. — Четырнадцать. Ты задаешь странные вопросы, Лида, — сказала она, недоуменно на меня глядя. А меня будто ударили, когда она назвала число. Четырнадцать! Четырнадцать лет назад они перестали приезжать. Я злилась, сердилась на них, а они… они, оказывается, пропали. Что, если они исчезли на пути ко мне? Из глаз потекли слезы, горло сдавило спазмом, и я начала задыхаться, чувствуя приближающуюся истерику. Сердце так сжалось от тоски, что я согнулась, присела и уткнулась лицом в колени. Хотелось кричать, но было нельзя, поэтому я вцепилась пальцами в колени и раскачивалась, роняя слезы на платье и кусая губы. Ари подскочила ко мне, обняла и попыталась заглянуть в глаза, спрашивая: — Да ты что, Лида? Что случилось? Тебе плохо? Больно? Почему ты плачешь? Я услышала панические нотки в ее голосе и замотала головой, пытаясь показать, что все нормально. Из горла ни словечка не выдавливалось. — Ты так расстроилась из-за моих родителей? — продолжила спрашивать Ари. — Не нужно, ты что, столько лет прошло. Ну перестань, — вдруг добавила она со слезами в голосе, — а то я сейчас тоже расплачусь. И она все-таки разревелась, а я обняла ее, пытаясь утешить в ответ. Так мы и сидели на гладком полу, вцепившись друг в друга и выплескивая боль. Одну на двоих. Когда слезы кончились и мы смогли говорить, Ари снова спросила: — Так все-таки почему ты плакала? Я посмотрела на ее красное распухшее лицо, в покрасневшие глаза и соврала: — Вспомнила о родителях, и накатило. Прости меня. — Ты не виновата, — сказала Ари, опустив взгляд. Потеребила ленту на платье и добавила: — Я не показывала этого брату. Но мне кажется… кажется, что они уже не найдутся. После этих слов ее губы задрожали, будто она снова собирается расплакаться. — Ари, — позвала я и коснулась ее руки, — в вашем мире есть волшебство. Давай будем верить в чудо? Она сжала мою руку и улыбнулась сквозь слезы. — Давай. Я тоже улыбнулась и пожала ее руку, будто закрепляя соглашение. Какая она все-таки хорошая и милая. И ей совсем не идут слёзы. — Пойдем? — встала я и потянула ее за собой. — Нас ждет Морковка. Глава 21 Что задумала Ари? Мы проходили мимо большого зеркала в коридоре, когда Ари ахнула, подбежала к нему и схватилась за щеки. — Лида, какой ужас. Ты только погляди, как я выгляжу! — и она обернулась, предлагая рассмотреть ее подробнее. — Какая Морковка? Да нам к конюшне нельзя подходить, иначе распугаем всех лошадей. Пойдем быстрее в мою комнату. И она повела меня к себе, рассуждая по пути, какое платье могла бы мне подобрать. Как хорошо, что она еще не совсем повзрослела и быстро отходит. Вот уже и на платья отвлеклась. Слушая ее, я улыбалась. Было так тепло. В комнате мы пробыли долго. Сначала умывались холодной водой, потом просто разговаривали. Ари попросила служанку принести мороженое — оказывается, оно и в этом мире было, чему я ужасно обрадовалась. Потом Ари зарылась в гардероб, пытаясь найти хоть что-то нужной длины, а спустя минут десять вынырнула с виноватым видом. — Ничего нет? — спросила я, не сильно расстроившись. — Не страшно, пойду в этом. — Есть одно… — как-то неуверенно протянула Ари. — Но для него нужен корсет, а мой тебе не подойдет. Она вытянула из-за спины серебристое платье из легкой переливающейся ткани с отделкой из кружев. Оно выглядело роскошно, и я стала отказываться, но Ари уже опять тянула меня по коридору, только к моей комнате, и говорила: — Оно тебе чудесно подойдет, я вижу. А у меня глазомер отличный, все-таки я пространственный маг как-никак! И не отказывайся сразу. Сейчас мы отнесем его к тебе в комнату, а завтра наденешь в город. Не пойдешь же ты в этом платье, оно уже грязное, а после конюшни на него страшно будет смотреть, — и она кивнула на подол, который действительно запылился. Я оставила платье в шкафу, решив разобраться с ним завтра, и мы все-таки добрались до Морковки. Эта хитрая кобылка косила на меня глазом и пыталась куснуть за палец. Озорная, вся в хозяйку. Яблочко был смирным, позволил подойти к нему поближе, а еще доверчиво ел с рук. Уже стемнело, когда мы, веселые, входили в дом. Ари действовала на меня так, что я тоже чувствовала себя совсем девчонкой. Шумно ворвались в гостиную и увидели Саара. Тот сидел в кресле, подперев подбородок рукой, и о чем-то думал. Ари вопросительно посмотрела на него, а он сокрушенно помотал головой. Тогда она подошла к демону и, так же ничего не говоря, наклонилась к креслу и обняла его. Я не поняла смысла пантомимы, но брат с сестрой, видимо, могли общаться и без слов. За ужином я наконец вспомнила вчерашнее происшествие на балконе. За день эмоции от него поутихли, но щеки все равно алели от смущения. Еще некомфортней становилось, когда я ловила взгляд Саара, направленный на меня. Он сразу отворачивался, и я не могла понять, что кроется за этими взглядами. Подготовиться ко сну мне в этот раз помогала служанка. Та же, что утром застегивала бесконечные крючки на платье. Понежившись в ванне, я рухнула на кровать обессиленная. Этот день оказался богат на впечатления. Хотя в этом мире каждый день не давал заскучать. У себя дома я крутилась по привычному, годами установленному кругу: дом, учеба, подработка, редкие встречи с друзьями. Здесь же сюрпризы поджидали на каждом шагу, мир увлекал своей неизведанностью. А еще Саар… Что же все-таки означают его взгляды за ужином? Теперь я понимала его немного лучше. До этого история его родителей была для меня чужой, и я не принимала ее близко к сердцу. Теперь же сочувствовала его горю и очень хотела, чтобы он все-таки нашел родных. А еще в мыслях настойчиво крутился вопрос: откуда родители Саара знали меня? Чувствую, ответ на него ведет к чему-то важному. Возможно, они могли бы сказать, кто я такая на самом деле? Но теперь хоть что-то мне может сообщить только демон. Интересно, вызов именно его при помощи того ритуала это случайность или судьба? Загадки, загадки… Где бы взять ответы. Из груди вырвался печальный стон. — Не-ет… Завтра, все завтра. И я сунула голову под подушку, представив, что все проблемы тоже спрятались.