– Здорово, – машинально выдохнул Опалин и пошел дальше, но врезался в Валю Назарова. – Я же говорил, это не он, – объявил Валя, подхватывая Ивана, когда тот от толчка опасно накренился и, казалось, был готов упасть на пол. – Чиво? – болезненно прогундосил Иван, оборачиваясь к своим коллегам, и тут молния прострелила его голову от виска до виска, после чего отрикошетила внутрь черепа и взорвалась где-то в мозгу. Он тихо взвыл и схватился за голову. – Пьешь ты, Ваня, несерьезно, – поучительно заметил Логинов, пряча очки. – Не по разряду пьешь! Тебе умеренней надо быть, аккуратней, а ты нализался, как настоящий начальник… Он намекал на то, что советские служащие делились на разряды, но Опалин был не в том состоянии, чтобы примечать нюансы шуток. – Я не пил, – гордо объявил он, привалившись к стене. – Вы чего… Валя Назаров, не выдержав, начал хохотать. – Ваня, да ты на себя посмотри… – Ч-чиво мне на себя смотреть… – тут он с опозданием сообразил, что коллеги почему-то находятся в коридоре его квартиры, и изумленно распахнул глаза. – А чего вы тут? – Да так, – ответил Петрович, убрав в карман сложенную газету и подойдя к Опалину. – Вчера ты наведался в чайную-столовую гражданина Кутепова, а вскоре около твоего дома нашли убитым Якова Матвеевича Пошивайло, там служившего. А сегодня в пятом часу утра нашли труп гражданина Ярцева, с которым ты вчера говорил. – Ярцева убили? – тупо переспросил Опалин. – Представь себе. Правда, на теле Ярцева нашли карточку Стрелка, но мало ли? Вдруг ее подбросили для отвода глаз? Говоря, Логинов не отрывал взгляда от лица Ивана. – Я их не убивал, – пробормотал Опалин. – Ярцева-то нет – мы знаем, что ты пьян был и на виду, когда его застрелили. А вот Пошивайло… – Да не трогал я его! – обозлился Иван. Он заметил, что Назаров до сих пор придерживает его, чтобы он не упал, и с раздражением оттолкнул его руку. – Гранатой угрожал? – вкрадчиво поинтересовался Петрович. – Я не угрожал, – мрачно ответил Опалин. – Я просто ее достал… – Логинову пришлось призвать на помощь все свое самообладание, чтобы не улыбнуться, когда он услышал эту фразу и обиженный, чисто детский тон, каким она была сказана. – Они меня убить хотели. Или, может, до полусмерти избить – не знаю… – Кутепов жалобу на тебя принес. Что ты был пьян, угрожал им и вел себя вызывающе. – Я вечером напился, в нерабочее время, – огрызнулся Опалин. – Имею право… А в трактире – да если бы я был пьян, я бы от них не ушел. Речь его сделалась тверже, к нему возвращалась ясность мысли. Злость преобразила его и заставила встряхнуться. Он глубоко презирал себя за то, что товарищи застали его в таком виде, но никакая сила на свете не заставила бы его каяться. – Зачем ты пошел к Ярцеву? – спросил Петрович после паузы. – Хотел договориться, чтобы он помог нам поймать Стрелка. – И что? – Он сказал, что никаких дел с нами иметь не будет. Сам разберется с Ларионом, если захочет. – Быстро же Стрелок узнал о вашем разговоре, – усмехнулся Логинов. – А Пошивайло почему возле твоего дома зарезали? – Не знаю. Найдите того, кто его зарезал, и спросите. – Ваня, – сказал Петрович после паузы, – ты понимаешь, что так вести себя нельзя? Никто не поручал тебе идти к Ярцеву, и вообще, надо было все как следует обдумать… – Я и обдумал. – И чего ты добился? – А чего добились вы? – завелся Опалин. – Нет, ты мне предметно объясни! Чего вы добились, а? Какие у вас достижения, кроме того, что Бруно мне по морде съездил? – Ну, мы нашли человека, который мог быть извозчиком у бандитов, – усмехнулся Назаров. – Никита Зайцев, сводный брат Бардышева, одного из бандитов. Правда, оказалось, что Никита уже три месяца как умер и на кладбище лежит… – Он точно умер? – спросил Опалин после паузы. – Даже не сомневайся. Мы все проверили. Иван задумался. – Там же ни зги не было видно в тот вечер, – сказал он сквозь зубы. – Почему они не ошиблись в тумане? Почему приехали именно к нужному дому, не заблудились, не запутались, не… – Так Стрелок же бывал в этом доме, – напомнил Петрович. – Я тоже бывал, – хмуро ответил Опалин, – но в тот вечер я даже не был уверен, что доберусь без приключений. Понимаешь, в тумане все стало совсем… А может, они поблизости держались? – Это как? – удивился Назаров. – Очень просто. Они уже находились где-то рядом, в одном из соседних домов. Им не нужен был извозчик, понимаешь? Им никто не был нужен. Они просто перебили наших и вернулись на хазу. – Но Рязанов же проверял… – пробормотал Логинов, хмурясь. – Он был совершенно уверен, что у Стрелка никого нет в том районе… И тут Опалина озарило. – Станция, – выпалил он. – Станция железной дороги! Там же сортировочная… Если Стрелок с кем-то договорился… или запугал кого-то… Перекантовались где-то на станции, убили наших, вызволили Соньку и уехали! На поезде! Ищите свищите, граждане сыщики… Карп! Проверь персонал станции, срочно… – Ваня, Ваня, – забормотал Петрович, – это все твои теории… Хоть и правдоподобные… и, в общем, голова у тебя варит… Опалин шмыгнул носом. – Я еще про арку узнал, – гордо объявил он. – Про что? – изумился Логинов. – Арка. Ну, то, что Шмидт перед смертью сказал. Это был магазин, который потом купил Кутепов и помещение переделал в бильярдный зал. Единственное, я не нащупал связи между Стрелком и магазином. Но у меня и возможности не те… Агенты угрозыска смотрели на своего непутевого коллегу в полном остолбенении. – А связь должна быть, потому что Ларион как-то узнал про слова Ярцева и убил его, – продолжал Иван. – Где-то там вертится его человечек… – Ты, Ваня, – начал Назаров смущенно, – ну, честно-честно… Фрукт, одним словом! Как же ты в одиночку справился… – Меня сейчас стошнит, – неожиданно сказал Опалин, пошатываясь и зеленея, и Валя, спохватившись, потащил его в уборную. Примерно через час в вегетарианской столовой сидели три человека. Один из них – тот, кто был моложе своих спутников, – с непередаваемым выражением лица ковырял ложечкой яблочное пюре. Другой, с торчащей из кармана газетой, подвинул к нему стакан с зеленым чаем. Третий просто ухмылялся, поставив локти на стол. – Очень смешно, Валя, – сказал ему Опалин. – Ты лучше ешь, ешь, – серьезно заметил старший. – Я с детства яблоки терпеть не могу, – признался Иван, глядя на пюре, как на врага. – Это почему? – спросил Назаров. – Не знаю. Не люблю. Когда вы меня на работу вернете? Его коллеги переглянулись, и Опалин, истолковав этот взгляд так, что они еще не вполне ему доверяют, смертельно обиделся. – Я же говорю – жалоба на тебя, – сказал Логинов негромко. – Терентий Иваныч должен сначала с ней разобраться. А ты пока наберись терпения. – А если бы не было жалобы? – Мы бы сегодня или завтра тебя вернули. Ваня, ну что тебе стоит еще немного подождать? Насчет сортировочной станции – это ты удачно подметил. Мы ее обязательно проверим. И магазин бывший, конечно… Как у тебя с Евлаховым-то? – А че Евлахов… – вяло ответил Опалин. – Вагоновожатая за свою шкуру боится. Дала показания, что кто-то столкнул девушку под трамвай. Главное, я знаю, что она врет, но доказать не могу… Валя Назаров, наклонив голову, пальцем собирал крошки со стола. – А ты не дави, ты время потяни, – сказал он, вскидывая глаза на Опалина. – И копи бумажки. Мол, работаем. Ведем дознание, все честь по чести. Вот протокол, вот еще один, вот еще пачка. Потом все как-нибудь образуется. Или дело у тебя заберут, или вагоновожатая передумает, или еще что-нибудь… Опалин нахмурился. Он не любил нечестных методов – а то, что предлагал Валя, попахивало жульничеством. Все должно быть определенно, думал Иван, сердито сопя и заталкивая в себя ненавистное пюре. Черное – это черное, а белое – это белое. И точка. – Главное, что Ларион в Москве, – сказал он. – Раз он Ярцева ухлопал… Эх, взять бы его! И всю его кодлу… – Терпение, Ваня, – предостерегающе сказал Петрович. – Мы его возьмем. Работа ведется. Поверь, никто от нас не уйдет… Но в этом Опалин вовсе не был уверен.