Мобильный. Где он? Она ищет его у кровати и на тумбочке, но того нигде нет. Мог ли он остаться в машине? Только сейчас Юлия замечает, что на ней нет ничего, кроме майки и трусиков. Она оглядывается в поисках остальной одежды и видит на буфете сложенные кофту и брюки. Одевшись, она садится на кровать и пытается все обдумать. Что же случилось? Микаэль. Где-то в доме открывается дверь. Юлия прислушивается, но больше шума нет. Она с ужасом смотрит на белоснежные простыни. Небольшое пятно крови. Только месячных не хватало – у нее ведь нет с собой прокладок. Хотя это самая незначительная проблема. И кроме того, в первые дни кровотечение обычно не обильное. Пятно находится на краю кровати. Юлия тянет за этот край простыни и скрывает пятно под матрасом. Должно быть, ее принес сюда Микаэль. Она ведь не помнит никакого дома. Юлия вынуждена сглотнуть, чтобы ее не вырвало. Это он забрал у нее телефон? Дверь в комнату слегка приоткрыта. Юлия тихо пробирается в коридор второго этажа. Ее пульс учащается. Старая бархатная мебель горчичного цвета напоминает ей кресла из кондитерской «Парк кондитори» в Эппельвикене до ремонта в ней. Мебель хорошо вписывается в этот дом. Она догадывается, что клопы тоже прекрасно себя чувствуют в ее обивке. При мысли об этих отвратительных насекомых все ее тело начинает чесаться. Чувство беспокойства нарастает, когда Юлия задается вопросом о том, что с ней будет. Она тоскует по дому, но понимает, что самостоятельно выбраться отсюда и добраться туда ей вряд ли удастся. Без денег и мобильного. – Эй? – кричит она. У нее скручивает живот, но через несколько секунд она слышит голос Микаэля с этажа ниже. – Юлия? – отвечает он. Она осторожно спускается вниз по лестнице. Он начинает светиться от счастья, когда видит ее. – Привет, надеюсь, ты хорошо спала, – говорит он как ни в чем не бывало. – Ты голодна? Микаэль идет легкой походкой, провожая Юлию на кухню. Он ставит на стол тарелку с йогуртом и дает ей бутерброд. Затем садится напротив нее. – Где я нахожусь? – спрашивает Юлия. – В месте, где тебе могут оказать помощь. В глазах мутнеет. Юлия хочет покинуть это место. – Ты готова к первому испытанию? – спрашивает Микаэль через некоторое время, сложив руки на столе. Юлия пытается заставить себя съесть несколько ложек йогурта, но у нее не получается проглотить его. – И что же я должна сделать? – Ты должна «познакомиться» с гробом, – говорит он, и ей становится еще хуже. – Гробом? – переспрашивает Юлия. Микаэль кивает ей в ответ. Нет, она не хочет смотреть на какой-то там гроб. Она хочет вернуть свой мобильный и позвонить домой. Не просто позвонить, а еще и вернуться туда, в Бромму. К семье. Снова быть в безопасности. – Мои родители, наверное, ищут меня, – говорит она, пытаясь избавиться от чувства паники. – Но я не могу найти свой мобильный. Вы его не видели? – Ты сожалеешь о своем выборе, Юлия? – спрашивает Микаэль. На его лице появляется резкая озабоченность. – Разве ты не хочешь дойти до конца в своем стремлении к смерти? Этот путь совсем не прост. Я привел тебя сюда, чтобы помочь. Тебе бы стоило быть благодарной за это. Юлия сглатывает, а ее колени начинают дрожать под столом. – Я… я… – заикаясь, пытается произнести она. – Гроб необычайно красив, в нем много деталей ручной работы. Я работал над ним на протяжении многих лет, – говорит Микаэль. – Мы сходим и посмотрим на него. Он не кусается. 77 – Ты была права, – говорит Вестберг Эмме по телефону. – При предыдущем вскрытии Ильвы судмедэксперт упустил очень важную вещь. Крилле поворачивает на E18 по направлению к Энчепингу. Светит солнце, но на севере сгущаются тучи. В октябрьскую субботу машин не так много, поэтому они должны успеть к началу поисковой операции. – Причиной ее смерти не обязательно послужил перелом шеи. Она могла утонуть. Эмма не выдерживает. – Как, черт побери, они могли упустить это? – Я не знаю, – говорит Вестберг. – Но, учитывая то, что ее нашли под утесом со сломанной шеей, оценка произошла очень быстро. Судмедэксперт закончил свой отчет, установив возможную причину смерти – перелом шеи. Он не пытался углубиться в другие возможные альтернативы. Конечно, ему будет вынесено предупреждение. – Спасибо, я все поняла, – говорит Эмма. Интересно, как Дальстрем отреагирует на тот факт, что Ильва с большой вероятностью также была убита. – Подожди, это еще не все, – продолжает Вестберг. – Возможно, это и не имеет особого значения, но у Ильвы был рак груди последней стадии. Ей оставалось не так много времени. Неожиданно содержание судьбоносных псалмов из косметички Ильвы обрело смысл. Я иду на смерть, куда бы ни пошел, и никогда не могу предвидеть тот момент, когда она в конце концов меня настигнет. Она меня уже связала. – А что со вскрытием последней жертвы? – Судмедэксперт считает, что он прожил чуть больше недели после того, как оказался в могиле. Он умер от сильного удара по голове. После разговора Эмму одолевают смешанные чувства. Она обсуждает только что полученную информацию с Крилле. За это время машина превратилась для них в совещательную комнату и стала очень хорошим местом для размышлений. – Странно, что родственники Ильвы не упоминали о ее болезни, – говорит Крилле. – Возможно, они и не знали о ней, – говорит Эмма. – Но зачем скрывать такую вещь? – Чтобы не доставлять проблем, – предполагает Эмма. – Ух как депрессивно. Если бы мой друг умер от болезни, не рассказав мне об этом, мне было бы очень больно, – говорит Крилле. – И еще я бы разозлился. – Я тоже. Возможно, для родственников это было бы небольшое утешение – знать, что она все равно умерла бы, – говорит Эмма. – Возможно, Ильва страдала от психического расстройства? – Черт, да кто сейчас от них не страдает? – говорит Крилле и фыркает. – Боже мой, что, все так плохо? – Эмма удивляется внезапной смене настроения. – Да нет, со мной все в порядке. А вот моя сестра… Ох, ты не должна это слушать. В Эмме пробуждается любопытство. – Я думала, ты единственный ребенок в семье, разве не так? – Да, легче всего думать так. Моя неполнородная сестра жила в основном со своим отцом, и мы виделись не очень часто. Крилле начинает рассказывать о ее злоупотреблении таблетками. – И как она сейчас? – Мы никак не контактируем, – говорит он, а машина ускоряется. – Люди, в окружении которых не было наркоманов, не понимают, каково это. В конце концов подобное влияет на всех вокруг. Наркоман протягивает свои щупальца и хватает все, до чего дотягивается, затягивая всех остальных на глубину. Это не закончится, пока все его близкие не будут ползать на дне и корчиться от боли. А на тебя плюют. Тебя ненавидят и обзывают. Такова их благодарность. Эмма кривится, думая, что это напоминает ее собственные отношения с сестрой, хотя, конечно, они не настолько плохи. Их случай больше связан с отсутствием желания понимать другого. В то же время, когда кому-нибудь из них нужна помощь, они всегда поддерживают друг друга. – Я тебя не осуждаю, – говорит Эмма, и через некоторое время машина снова едет с нормальной скоростью. Эмма мельком смотрит на Крилле. Чем больше они узнают друг о друге, тем более глубокими и зрелыми становятся их отношения. Легко быть обманутым чьей-то внешностью. Кому, как не ей, это знать. Все время ей приходится обороняться, потому что она не похожа на обычного полицейского. Крилле, возможно, является жертвой тех же предрассудков, исходящих как от коллег, так и от обычных людей. Конечно, он привык отшучиваться, но он явно глубокий и сложный человек, что делает его только интереснее. Связь между ними усиливается с каждым таким рассказом. Они доверяют друг другу. – Спасибо за то, что рассказал об этом.