— Ну как? — А ты точно что-то делал? Аня была сама подозрительность. — Точно, — мрачно ответил я и показал полотенце. — Мама меня убьет. — Купи новое, — предложила Аня. — Как активируется? — Запираешься изнутри, и все. Видела бы ты структуру заклинаний, было бы проще. — Так научи, — с готовностью к впитыванию новых знаний предложила она. Попытка была хорошей, но я на нее не купился. — Я не учу кого попало, и мне пора. Пока. Оставил я Полинину сестру на редкость задумчивой. Бежать необходимости не было, я шел легким прогулочным шагом и размышлял о том, чего боится Айлинг и стоит ли опасаться этого мне или со мной все плохое уже случилось. Перед школой меня караулил в этот раз Игорь, Полины же видно не было. — Ярый, — заныл он, — ну поговори с Глазом. Я долг уже выплатил, проценты накапали. Пусть скостит, а? Ну чего тебе стоит, чисто по-дружески? — Рощупкин, тебе не говорили, что ты нудный? С чего мы вдруг стали друзьями? — Мы же одноклассники. — Одноклассник не равно друг. Ты меня вообще слил, а после этого набиваешься в друзья. Для себя я решил, что с Глазом поговорю. Несолидно это как-то, когда Служба безопасности клана трясет деньги со школьников. Хоть бы выбрали кого покрупнее, не так смешно было бы. Подать им идею потрясти мальцевских? Не сейчас, конечно, а в перспективе, чтобы стимул был расти и развиваться в нужном направлении. Хрипящий так наверняка с радостью поучаствует, у него зуб на Андрея Мальцева, и не тот, который давал Глаз, а куда крупнее. Мальцев наконец понял, что от него требуется, но сколько раз ему пришлось повторять одно и то же? И сколько времени и ресурса я на него угробил? Появилась уверенность, что за это он должен заплатить не только сеструхе Хрипящего. — Я не хотел, это случайно получилось, — опять заныл Игорь, глядя столь честно, что у меня зубы свело. — Я ж всегда держал твою сторону. Я вон даже на борьбу записался по твоему примеру. Я понял, что аргументов, подобных этому, он генерировать может долго и вдохновенно, поэтому прервал его коротким: — Я подумаю, что можно сделать. При условии, что ты сегодня больше ко мне не подходишь. — А если по урокам? — сразу уточнил он. — Мало ли, вызовут в паре, и все. — По урокам можешь, — смилостивился я, — но чтобы про долги и дружбу я не слышал, а то у меня прям рука уже зачесалась. Рука у меня зачесалась наложить на него проклятие короткого действия, например, немоты, но он решил, что хочу побить, поэтому отскочил довольно резво и заторопился в класс. Зато подскочила не замеченная ранее Полина. — Ты же не серьезно вчера говорил про то, чтобы сдать Аню Мальцевым? — Несерьезным я был, когда ее оттуда вытаскивал, — не согласился я. — Если она не понимает, что может подставить и мою семью, и твою, то что мне с ней делать? Отпустить бесконтрольно шляться по Белоорску? Так ее тут же сцапают. И тогда ее проблемы резко станут моими. У меня и без того с Мальцевыми не все окей. — Ты правда можешь так поступить с моей сестрой? Губы у Полины задергались, а глаза наполнились слезами. Только затопления этой школе не хватало. — Я надеюсь, что мне не придется этого узнавать и мы придем к компромиссу, — обтекаемо ответил я. — Ермолина, мне сейчас не до твоей сестры точно. Прям сегодня я ее к Мальцевым не потащу. У меня дел выше крыши. — А завтра? — И завтра. Мне вообще требуется отдых, а то я скоро от переутомления сдохну. — Какой отдых, Елисеев? — прозвучало за спиной глубокое контральто нашей немки. — Тебе, напротив, сейчас надо приналечь на учебу. — Это еще зачем, Аделаида Николаевна? — повернулся я к ней, чувствуя подвох. — У меня с учебой все в порядке. — Ты единственный из школы занял призовое место, — неожиданно ответила она. — Всего третье, но этого достаточно, чтобы пройти на следующий этап. И к следующему этапу ты должен подойти подготовленным, а не халтурить, как ты обычно делал раньше на моих уроках, до того как за тебя взялась Ермолина. — А я? — дрожащим от подступающих слез голосом спросила Полина. Вопрос был явно провокационный, потому что учительница вот только сказала, что никто, кроме меня, ничего не занял. Наверное, Полине просто хотелось порыдать, вот и искала повод. С сестрой не получилось, так хоть из-за немецкого пострадает. — Увы, дорогая, — сочувственно сказала немка. — Елисеев-то прошел на грани, ему много насчитали за разговорную часть. Заболтал он принимающих. По теории у тебя больше, но по сумме баллов прошел он. Поэтому я и сказала, что ему нужно поднапрячься, подтянуть теорию. — Если я поднапрягусь, мне теория уже не понадобится, — мрачно сказал я. Как же не вовремя вылезло это третье место. Меня бы и четвертое удовлетворило. Мне же не олимпиадный диплом надо будет показывать при приеме в школу, а знания. А сейчас придется тратить на ерунду столь дефицитный ресурс, как время. — Почему это? — Потому что покойникам ни теория, ни практика не нужны. — Елисеев, твои шуточки такие же тупые, как… — Она наверняка намеревалась сказать: «как ты сам», но вовремя вспомнила, что если не я, то на олимпиаду от школы никто не поедет, поэтому закончила не так: — Как последние выпуски юмористических передач на нашем телевидении. Зайдешь ко мне после уроков, возьмешь пособия по теории. Конца уроков я в школе дожидаться не собирался, поэтому предложил: — Аделаида Николаевна, давайте к вам Ермолина за пособиями зайдет. Все равно она со мной занимается. — Не занимаюсь, — мрачно сказала Полина. — Теперь точно не занимаюсь. Я закрыл глаза, сосчитал до пяти, выдохнул. Стало немного легче. — Ермолина, я тебя в кино завтра свожу, — предложил я. — И поделюсь хорошей успокаивающей практикой. — Сегодня, — у Полины глаза заблестели, но теперь не от слез, а от радости. — Практику сегодня, кино завтра, — отрезал я. — Мне еще автоклавы запускать и с квартирой разбираться. — Не надорвись Елисеев, — неожиданно хохотнула немка. — Ты же еще, кажется, на борьбу ходишь? Дмитрий Семенович говорил, прогресс у тебя по физкультуре хороший. — Точно, — подтвердил я. — Сегодня еще и секция. И когда мне все это успевать, Аделаида Николаевна? Давайте лучше Ермолину отправим на олимпиаду? Я ей уступаю право представлять школу. — Увы, Елисеев, если ты откажешься, поедет ученик, занявший четвертое место, а он не из нашей школы, так что дорогие мои, поднапрягитесь и выбейте нам победу на городских соревнованиях, — оптимистично предложила немка и гордо ушествовала по коридору, оставив нас разбираться самостоятельно, кто и когда пойдет за пособиями. А я понял, что мне хочется плюнуть на школу, уйти отсюда и не возвращаться. К сожалению, позволить себя я этого не мог, во всяком случае, по второму пункту. А вот уйти прямо сейчас уже казалось необходимым. Айлинг мне сказал отдыхать, а как тут отдохнешь? — Ермолина, как ты смотришь на то, чтобы прогулять сегодня школу и пойти в кино прямо сейчас? — Сейчас ничего не работает. — А мы погуляем, мороженого поедим, — продолжал я соблазнять. — Ты меня на свидание приглашаешь? — оживился она. — Нет, на отвлекающий маневр, — опомнился я. — На случай, если кто из мальцевских за нами наблюдает. Полина разочарованно вздохнула, но от возможности прогулять школу решила не отказываться. Глава 9 Просмотр квартиры оказался формальностью. Мама просто хотела убедиться, что мой восторженный отзыв имеет под собой основание. Сама она уже морально была готова и на покупку, и на переезд. Со старушкой она тоже нашла общий язык и пообещала помочь ей собраться. Оформлением документов занимался Серый, проявив неожиданную сноровку и определённые юридические знания по оформлению клановой собственностью. Поскольку ранее за ним таковых не замечалось, я решил, что он всю ночь штудировал законы. Но спрашивать не стал, напротив, сделал вид, что все идет как надо, а финансовый директор не зря занимает эту должность. Уходил с мыслью, что все идет хорошо, и подспудным ощущением, что если все идет хорошо, значит, рядом что-то идет плохо, и осталось совсем чуть-чуть до того момента, когда мы с этим плохо встретимся. Предчувствия подтвердились буквально через несколько минут. Звонок был с неизвестного номера, но я ответил, уже понимая — вот оно. — Ярослав? — раздался злой голос Лазарева-старшего. — Ты где? Немедленно приезжай. Машина у подъезда вашего дома, но тебя там не оказалось. Странное представление о моей жизни. Я что должен безвылазно сидеть дома, в ожидании, пока обо мне вспомнят и призовут? Но в голосе собеседника чувствовалась не только злость, но и нервозность. — Я скоро туда дойду. Что случилось? — Что случилось? Вранье твое случилось, — взорвался он. — Кто говорил, что технология уникальная и никто на нее не может претендовать?