Надежда тем временем завела двигатель. Ещё несколько секунд, и она тронется. Надо что-то срочно предпринять. Сперва у Саши возникла мысль броситься наперерез и, отбросив конспирацию, сразу войти в контакт с «объектом наблюдения». Но этот вариант пришлось забраковать, потому что Надя стала выкручивать руль и маневрировать, давая малый ход назад. «Будет разворачиваться. А значит, поедет в противоположную сторону. Наперерез броситься не удастся. – Сразу же возник план «Б». – Пока эта блондинка за рулём развернётся, потом на малой скорости вдоль домов объедет дворы и попадёт на улицу, мне надо бежать напрямки. Окажусь у дороги раньше её и прыгну в первое же такси. А дальше сказочка про подозрительного мужа и неверную жену. Буду следить за ней таким образом. Ох, влетит мне такая слежка в копеечку! Сулинову пожалуюсь, пусть, направляя на слежку, обеспечивают либо транспортом, либо финансами на непредвиденные расходы». Последнее он додумывал уже на бегу. Огибая деревья, детские площадки, перепрыгивая кусты, Саша мчался сломя голову. Оправдываться перед начальством за провал и отсрочку операции очень не хотелось. Вот прямо очень-очень… Только поэтому, осторожно обернувшись, он вовремя заметил, что никакая «хонда» со двора не выезжает. Ничего подобного. Машина его знакомой спокойненько стояла у предпоследнего от выезда дома, а сама Надя, поигрывая брелоком, направлялась к салону красоты, расположенному на первом этаже соседнего дома. «Так она же на маникюр была записана? Но ещё рано. И почему на машине?» Как ни странно, логичные ответы пришли сразу. Скорее всего, время просто перенесли в последний момент, а прокатиться на машине сто метров от дома до салона для блондинки вообще в порядке вещей. Тем более что по двору ещё надо колесить взад-вперёд, мимо детской площадки в объезд парковки. Значит, идёт к экстрасенсу. Действовать пришлось быстро… – Ой, Саша! Это ты? Привет! Сколько лет, сколько зим! – воскликнула Надежда, встретив «проходящего мимо» и «не замечающего» её Александра. Удивлённо поморгав, он изобразил на лице радостное узнавание и восторженно приветствовал давнюю подругу: – Оу! Надежда! Всё хорошеешь! Давно не виделись. Куда идёшь? Надя махнула рукой в сторону хрущёвки с новенькой пристройкой в торце: – Туда. – Давай провожу. Ну хоть расскажи, как сама. Ты замужем? Детишки есть? – Да, уже семь лет в браке. – Все женщины любят о себе рассказывать. – Сынуля у нас, шесть лет. Витей назвали. Готовим его в этом году в школу. – Да ну? Мужик подрастает! – И не говори, ещё как подрастает. Казалось бы, вот только на руках его качала, подгузники меняла. А оглянуться не успела, уже первый класс на носу маячит. Как же время быстро летит… Надя, не переставая, выплёскивала на благодарного слушателя все свои новости, как свежие, так и не очень. Приходилось чуть ли не глотать слова от спешки, ведь хрущёвка всё ближе, а рассказать надо ещё так много. Саша шёл рядом, улыбался, поддакивал, кивал время от времени, поддерживая разговор. Сам же лихорадочно думал, как напроситься с ней за компанию к экстрасенсу, офис которого находился в той самой новенькой пристройке. Ещё утром он планировал пересечься с Надей перед её встречей с подругой. Но после казуса с салоном красоты решил форсировать события, опасаясь новых осложнений из-за женской неопределённости. – Ох, слушай! – прервал он Надин словопоток. – А что это за офис? Ты сюда идёшь? – Здесь приёмная Эммы Гордеевны, признанного экстрасенса и медиума. Мне назначено. – А зачем тебе экстрасенс? Ты что, хочешь на суженого погадать? Так ты говорила, что замужем. – Нет, Саш. – Надежда вдруг стала очень серьёзной. – Понимаешь, у нас в семье что-то странное происходит. Даже не знаю, стоит ли тебе об этом говорить. – Ну! Раз уж начала, то жми до конца. Я хоть и не «экстра», и не «сенс», но, может, тоже чем-то помочь смогу. По крайней мере, внимательно выслушаю. Женщина взглянула на свои часики. Как видно, до назначенного часа ещё оставалось время, и она решилась на откровение. – Хорошо! Только, пожалуйста, не считай, что я сошла с ума. Опустив детали, попробуем передать её рассказ. В одну из ночей супружеская чета Карпухиных была разбужена их же собственным сыном. Малыш поднял на ноги маму криками, что в его комнате привидение. Папа тоже проснулся, но подниматься не собирался, предоставляя жене разобраться с ребёнком. – У нас привидение, – как заведённый повторял сын, забравшись к маме на колени и прижимаясь к ней всем телом, как испуганный щенок. Надежда, как могла, попыталась успокоить сына, объясняя ему, что привидений не бывает, что ему это только приснилось, что он уже большой мальчик и не должен ничего бояться. – Бывают, – возразил сын, указывая пальцем на стену. – Вон оно ползёт. Мама проследила за его взглядом и замерла. Свет уличных фонарей падал из окна на стену, образуя на ней светлый прямоугольник, словно экран проектора. Так вот по этому прямоугольнику поднималось тёмное пятно, силуэтом напоминающее медузу. – Се-рё-жа-а! – Вопль перепуганной жены подбросил главу семейства над кроватью, прогнав напрочь сон и нервные клетки. Мужчина рявкнул на жену и сына, надеясь своей строгостью навести порядок и поспать – хотя бы до будильника, но супруга вцепилась ему в плечо и начала судорожно трясти чуть ли не в истерике: – Смотри, смотри, смотри! Матерясь на весь свет, муж наконец-то заметил тёмный силуэт на стене. Надежда, крепко прижимая сына, скукожилась на кровати, испуганно подвывая. А Сергей стоял столбом, глядя на тень, и пытался найти логическое объяснение данному феномену. Между тем пятно на стене стало трансформироваться, превращаясь из силуэта медузы в подобие человеческого силуэта. На тёмном фоне головы зажглись два ярко-малиновых огонька. И словно два зловещих глаза уставились на несчастное семейство. Под воздействием этого взгляда дикий ужас охватил взрослых людей. Они не могли ни пошевелиться, ни издавать звуки, ни даже мыслить. Всё, что им оставалось, это обречённо смотреть перед собой. И неизвестно, чем бы всё закончилось, если бы не маленький Витя. Когда мама его обнимала, он оказался спиной к призраку и не мог видеть этих жутких глаз. Именно поэтому он сумел разглядеть кое-что иное, а именно шнурок бра, висящего над кроватью. Каждый, кто боится темноты, стремится побыстрее включить свет, чтобы вместе с тьмой развеялись его страхи. Вот и мальчик, долго не раздумывая, протянул руку и зажёг светильник. Мягкий спасительный свет озарил комнату, согнав со стены тёмную фигуру. Взрослые вышли из оцепенения и, поняв, что их спасло, поспешно повключали все имеющиеся в квартире осветительные приборы. После этого глава семьи ещё долго искал по комнате скрытый кинопроектор или что-нибудь подобное, чтобы убедиться, а не был ли виденный ими силуэт чьим-то дурацким розыгрышем. Естественно, он ничего не нашёл. Но и верить в то, что им довелось увидеть что-то сверхъестественное, никому не хотелось. Мужчина стал убеждать жену и ребёнка, что призраков не существует, что это была какая-то массовая галлюцинация и они забудут об этом маленьком кошмарике уже к утру. Тем не менее выключать свет в квартире никто не спешил. Наоборот, жена сварила кофе, муж включил погромче телевизор, и вся семья просидела в ярко освещённой квартире до самого утра. Ну, сын, разумеется, уснул через час, детская психика более гибкая… – Но это ещё не всё, – продолжала Надежда, глядя в глаза внимательно слушавшему её Александру. – За день мы успокоились и думали, ну, наверно, и вправду привиделось… Какое там! В следующую ночь всё повторилось. Снова в темноте объявился этот призрак. И мы опять с включённым светом до утра сидели. Сергей после второй ночи повёл нас всех в церковь. Мы там молились, как могли, просили у святых защиты, свечки ставили. Думали, поможет. – Не помогло? – Не помогло, – устало вздохнула женщина. – Только хуже стало. На третью ночь призраков было уже двое. – Так вам в церкви надо было не у святых помощи просить, а батюшке или кому-то из священнослужителей всё рассказать. – Ой, Саш! Каким служителям? Чего эти современные батюшки могут? Только пузья отъедать да на церковные пожертвования иномарки покупать. – А ты думаешь, экстрасенс лучше? – усмехнулся Тимохин. – Не знаю. Но мне подружка порекомендовала. Говорит, тётка знатная, много в чём подкованная, умеет всякое. Может, и в нашей проблеме разберётся. – Да уж! Проблема у вас загадочная, – поддакнул Саня. – Значит, говоришь, тётка зачётная. Эта самая Эмма… как её? – Гордеевна. – Ага, Гордеевна! Много знает и умеет. Слушай, Надь, а можно я с тобой? – Молодой человек состроил самую умоляющую физиономию. – У меня в последнее время тоже какие-то дела непонятные творятся. Я уж думаю, не сглаз ли это или порча какая-нибудь. Может, эта твоя экстрасенс хотя бы посмотрит на меня? За визит я заплачу, деньги есть. Хочешь, и за тебя тоже заплачу, мне не жалко! – Ну-у! Честно говоря, не знаю, Саш… – Сомнение в голосе Надежды звучало бы убедительно, если бы не радостные огоньки в глазах. Видно, услуги подобного специалиста стоили немало, и Надя была бы не прочь въехать в рай на чужом горбу. И, пока «спонсор» не сорвался, она поспешно добавила: – Ладно! Давай попробуем, не прогонит же она нас сразу? Наверняка сперва выслушает. С древних времён и до наших дней противоположности частенько не только притягиваются, но и шагают рука об руку. Смелость с трусостью, разум с глупостью, а нелепость с изяществом. Вот и магический офис Эммы Гордеевны являл собой наглядный пример общности несовместимого. Через входную дверь посетители попали в небольшую приёмную, обставленную по последнему слову техники. Явно недавно сделанный евроремонт придавал ей деловой, но при этом довольно уютный вид. Миловидная девушка в строгом костюмчике, отодвинувшись от экрана ноутбука, с улыбкой приветствовала гостей: – Здравствуйте! Я Элла, секретарь Эммы Гордеевны. Вам назначено? – Да, – ответила Надя, – я с вами созванивалась. Моя фамилия Карпухина. Посмотрите в журнале. Секретарша бросила взгляд на экран, клацнула мышкой. – Да. Карпухина. Есть такая запись. Эмма Гордеевна вас ждёт. А мужчина с вами? Он вроде не записан. – Совершенно верно, – встрял в разговор Александр и, не давая девушке опомниться, с изяществом фокусника извлёк бумажник и раскрыл его, демонстрируя обилие крупных купюр. – Эллочка, войдите в моё положение, не было возможности записаться, а вот встретиться с Эммой Гордеевной крайне, я бы даже сказал, жизненно необходимо. – Он выложил на стол четыре пятитысячные банкноты. – Но ведь все формальности можно решить доступными способами? В считаные секунды «формальности» были решены, данные занесены в реестр, и посетителей перенаправили из приёмной в кабинет хозяйки. Саша, убирая бумажник, шёл следом за Надей, мысленно желая этому офису исчезнуть, сгореть, взорваться, разориться, провалиться в преисподнюю. Плата за визит оказалась нереально высока. «Пожалуюсь майору, пусть компенсируют из кассы Комитета, а то так по миру пойду, с такими заданиями», – мысленно ворчал он, прекрасно понимая, что другого выхода всё равно не было, а на гонорарах внештатникам начальство не экономит. Тут всё по-честному. Как уже говорилось выше, офис являл собой пример противоположностей. Если приёмная отличалась единством вкуса, то рабочий кабинет экстрасенса поражал своей нелепостью. Балаган, шапито, будуар, лавка, сарай – ни одно из этих слов по отдельности не подходило для характеристики убранства данного помещения. Скорее в совокупности они бы дали его приблизительное описание. Хотя Александр со свойственной ему мужской прямолинейностью окрестил кабинет Эммы Гордеевны одним ёмким словом – свалка. С этим было трудно не согласиться, всё помещение было заставлено, завешано или просто завалено таким количеством всяких керамических божков, жаб с монетами, пластиковых храмов, православных крестов, католических распятий, фарфоровых черепов, хрустальных шаров, колод карт, пыльных свитков и прочих сувенирных изделий, что создавалось впечатление, будто их завозили сюда КамАЗами, а раскидывали по углам совковой лопатой. Дополняло общий дискомфорт обилие текстильных изделий. Шёлковые шторы на окнах и дверях, вязаные покрывала на диванах и креслах, ковры на полу и на стенах, кружевные салфетки, скатерти на столах, комодах и тумбах. Даже абажур над центральным столом являлся не чем иным, как куском аляповатой ткани на грубой проволоке. Саша покосился на свою знакомую. Надя, судя по её сконфуженному лицу, тоже была не в восторге от такого дизайна. Но тут скрипнула противоположная дверь, раздвинулись бордовые шторы, и в кабинет вошла сама хозяйка офиса. Александру пришлось сделать над собой усилие, чтобы не произнести вслух первое же слово, пришедшее ему на ум при виде такого индивида. Толстая, неопрятная женщина далеко за сорок, на голове рыжий шиньон, тонна театрального грима, брови нарисованы чёрным маркером, все пальцы в кольцах, на шее ожерелья, цепи, бусы, монисто, на руках десятки разнообразных браслетов. Одета в бесформенное серое платье-балахон, на плечах цыганская шаль, в глазах питерская брезгливость ко всем людям в мире. Как-то, наверное, так… – Проходите, садитесь, – низким грудным голосом произнесла Эмма Гордеевна. Ни «здрасте», ни «добрый день», никаких иных приветствий. Пока Саша с Надей осторожно, словно ступали по минному полю, двигались к стоящим у стола креслам, экстрасенс окинула их цепким взглядом. Надежда её, судя по всему, не заинтересовала, а вот Александра она рассматривала особенно тщательно. Наиболее пристальному обзору, на грани неприличия, почему-то подвергся его живот. – Ну, мужчина, я вас слушаю, – сказала она, когда гости расселись перед столом. – Простите, но она первая расскажет о своём деле, – ответил Тимохин, кивая на спутницу. Экстрасенс слегка нахмурилась, снова зачем-то посмотрела на Сашин живот и в каком-то недоумении перевела взгляд на Надю. – Я вас слушаю, милочка. Пока та рассказывала свою историю, Саша более внимательно стал всматриваться в убранство комнаты и в саму хозяйку. Он заметил, как экстрасенс буравила его взглядом, и ему это не понравилось. Ибо вот точно так же его осматривали несколько лет назад совсем в другом месте. Память услужливо подбросила ему воспоминание о том знаковом дне…