Моя спутница на мгновение закрыла глаза: — Прости, очень устала. Следует выспаться. — Считаешь, что погоня от нас не отстанет? Их не слышно и не видно уже несколько часов. — Кайзервальд велик, и им потребуется время, чтобы нас найти, но они найдут. Желательно покинуть лес, это охотничьи угодья герцога и родина ангжисов. Проще затеряться в городе, чем здесь. Ш-ш-ш… Смотри. Меж деревьев, в тумане, появились фигуры. Мужчины и женщины шли беззвучно, не разговаривая друг с другом, стремясь куда-то на восток. — Кто это? — шёпотом спросил я. — Те, кто возвращается с шабаша. — Но почему пешком? Не по небу? — Это грандиозный расход сил, особенно в светлое время суток. Не каждый способен на такое колдовство. К тому же путешествовать таким образом после восхода — значит привлечь к себе ненужное внимание. Согласись, опасно влетать в окно своей спальни на метле, когда тебя может увидеть вся улица. — Но сейчас они далеко от города. — И им надо туда же, куда надо нам, — продолжила Гертруда. — Впрочем, с ними мы не пойдём, потому что их проверят первыми. К тому же отнестись к нам они могут вовсе не так дружелюбно, как хотелось бы. Давай спать. Я подозвал Проповедника, отгонявшего от себя Тыкву, словно назойливую муху: — Тебе всё равно нечем заняться. Походи по окрестностям, если что-то заметишь — буди. Он недовольно скривился, но решил оказать нам эту маленькую услугу и поплёлся прочь, ворча о бездельниках, которые по собственной глупости загнали себя в неприятную ситуацию. Благодаря колдовству опавшие листья вокруг нас были тёплыми и уютными, словно пуховая перина. У меня возникло ощущение, что сейчас не холодная осень, а середина лета. Лишь запах увядания да шелест промозглого дождя за пологом разрушали это впечатление. Я обнял Гертруду, она благодарно засопела, устраиваясь, и сказала: — Извини, что втянула тебя в это. — Всё будет хорошо, выберемся. Мы с тобой побывали в переделках гораздо худших. Помнишь того безумного короля мёртвых, с Полынного холма? А огненную душу в подземельях инквизиции? Я почувствовал, как колдунья слабо улыбнулась, а затем уснула. Некоторое время я лежал, слушал шум дождя, несколько раз мимо прошёл Проповедник, затем туман стал ещё более густым, окутал лес и наше убежище дымчатым одеялом, и я заснул следом за Герой. Мы шли через Кайзервальд уже довольно долго, преодолев искушение двигаться по тропе, которой ранее прошли возвращающиеся с шабаша ведьмы и колдуны. Я опасался засады. — В чём дело? — спросила у меня Гертруда, видя, что я остановился, отведя в сторону гибкие ветви. — Не уверен, что мне не померещилось, — сказал я, пристально вглядываясь вперёд. — Голубое платье. На какой-то момент мне показалось, что я увидел душу из Кобнэка. Ту девушку, о которой я тебе рассказывал, помнишь? Она кивнула, встала рядом, изучая лес. — Душа из замка здесь? Считаешь, она с теми, кто нас ищет? — Я не вижу других причин ей идти за нами, а, следовательно, нас ждут скорые неприятности, потому что она приведёт погоню. — Куда провалилось это Пугало, когда оно так нужно? — буркнул Проповедник. Всю дорогу он был необыкновенно молчалив и впервые подал голос. — Ты же его знаешь. Оно принадлежит самому себе. Вернётся, когда захочет. — Ну да. Мне твоя позиция известна — пусть бродит, где хочет, лишь бы людей не резало. Нам пришлось пробираться через мшистые угодья, где жили лохматые, похожие на ежей создания, ухающие, воющие и пытающиеся изгнать нас со своей территории, распространяя гнусную вонь. Затем в еловом лесу мы наткнулись на берлогу какой-то твари — вокруг были разбросаны лосиные, оленьи, кабаньи, медвежьи и даже человеческие кости, над которыми основательно поработали чьи-то зубы. Пришлось возвращаться, обходя это место по широкой дуге. На наше счастье тот, кто разбросал эти кости, либо спал, либо был далеко и так и не узнал о приходе чужаков. Когда начались бесконечные рябиновые рощи, мы встретили сутулого жгуна, неспешно обвязывающего верёвкой большую вязанку дров. Он дружелюбно поздоровался, спросил, нет ли лишнего табачка, с сожалением вздохнул, когда мы виновато развели руками. Я внимательно поглядывал по сторонам, но больше мне не удалось увидеть девушку в голубом платье. Погоня, следовавшая по небу, днём летать не решалась или просто моталась где-то в других краях, далеко от нас, и мне очень хотелось верить, что нас потеряли. Но, зная не понаслышке о том, как иногда хитро преследуют дичь, давая ей возможность расслабиться, успокоиться, потерять бдительность, а после добывают с лёгкостью, — я всё время ожидал неприятностей. — Очень жалею, что у меня нет арбалета с двумя десятками болтов. И палаша, — пожаловался я на судьбу. — Надо было взять один из трезубцев козлоногих, — укорил меня Проповедник. — Ты пробовал их поднять? Они тяжелее двуручников, и по лесу с такими шестами ходить очень непросто. — Ну-ну. Драться кинжалом, конечно, проще, — возразил он мне, но я не стал влезать в спор. Тыква, наш новый бессловесный спутник, плыла то впереди, то позади, порой исчезая из видимости на долгое время. При других обстоятельствах я бы посвятил ей всё своё внимание, как явлению крайне необычному, но не сейчас, когда один герцог хочет вернуть украденное и наказать воров. — Какая она? Душа, которую ты забрала? — спросил я у Гертруды. — Девочка, не больше двенадцати лет. Её держали в фигуре, так что мне пришлось разрушить чужую работу, чтобы вызволить пленницу. — Её, конечно же, убили? — Несчастного ребёнка ударили по голове или чеканом, или молотком. — Что она знает такого, что может быть опасна для целой династии Бьюргона? — с недоумением пробормотал я, совершенно не ожидая, что мне ответят. — Судя по одежде, она из тех времён, когда пришёл конец прошлой династии. Остального не знаю и не желаю знать. Это смертельные тайны, и даже мне опасно к ним прикасаться. Предпочитаю доставить душу в Арденау, а там уже пускай с ней разбираются те, кто любит возиться с политикой. — Ты очень нелюбознательная ведьма, — заметил Проповедник. — Когда дело касается моей жизни — совершенно нелюбознательная. У меня было несколько знакомых ведьм, их страшно распирало любопытство, действительно ли Ситризаил столь красив, как об этом пишут в демонических книгах. — И как? Книги были правы? — Ведьмы не смогли рассказать. Представь себе, демон заставил их съесть собственную требуху, а затем утащил в ад оставшееся. Проповедник долго оценивал услышанное, затем прочистил горло и произнёс: — Очень… образный пример. Гертруда усмехнулась, и тут мы услышали отдалённый собачий лай. — Иисусова плащаница! — подскочил Проповедник. — А вот и охотнички по ваши души! Бежим! — Псы бегают быстрее, — не согласилась Гертруда, оставшись на месте. — Разве не слышишь, что они взяли след? Теперь их должны спустить с поводка. Стоим на месте. Я смогу с ними справиться. Лай приближался, становился звонче, злее, азартнее. По мне, здесь и хороший охотничий арбалет не поможет — пока прибьёшь одного, начнёшь перезаряжать, остальные с радостью вопьются тебе в глотку. Четыре чёрных лохматых пса выскочили из рябинника, летя, словно выпущенные стрелы. Они едва касались лапами земли, в три секунды преодолев большую часть расстояния между нами. Гера ничего не делала. Ровным счётом ничего. Но псы, словно почуяв что-то, замедлили бег, заскулили и поползли к ней на брюхе. У Проповедника челюсть отвалилась в буквальном и переносном смысле. — Это же йомернская порода. Они с щенячьего возраста признают лишь одного хозяина и слушаются только его! — Я всё-таки ведьма, — с достоинством ответила Гертруда. Она шевельнула пальцем, и звери, страшно зарычав, бросились назад. Туда, откуда только что прибежали. — Пусть охотники сами разбираются с теми, кого выпустили, — мстительно произнесла колдунья. Мы поспешили прочь. Разумеется, я прислушивался, но крики были столь слабы, что я счёл их своим разыгравшимся воображением. — Скоро вечер, — напомнил нам Проповедник в очередной, кажется, двадцатый раз. — А мы до сих пор торчим в Кайзервальде. — В отличие от нас, ты можешь этого не делать, — напомнил я ему. — Бери Тыкву за компанию, и дождитесь нас на границе леса. — Боюсь, с такой скоростью, как у вас, я сам скоро стану Тыквой или Пугалом на том месте, где стоит вас дожидаться. Так мы заблудились? — Нет. Направление верное. — Тогда почему мы ещё в лесу? — Потому что Пугало высадило нас там, где это было можно. — Говорил я вам, Людвиг — идите по дороге. Тут безопаснее, тут безо… Опасность! — завопил он, глядя куда-то мне за спину и тем самым спасая жизнь.