Роберту пришлось признать свое поражение: – Нет, но стихи ужасны. – Это детали, – отмахнулся Боря. – Не дай бог, они попадут какому-нибудь критику в руки, от автора мокрое место останется, – не успокаивался Роберт, – Зинаиду изваляют в грязи, она расстроится, испытает сильный стресс. – Думаю, сие маловероятно, – засмеялся Борис, – никому Зинаидино творчество не интересно. И потом, мы вот тут говорим «девочка», совсем забыли, что младшей Звонаревой тридцатник стукнул. Переживет она критику, не малышка. Зина получила сто экземпляров своих виршей, раздала их приятелям, кто-то из них отдал сборник знакомым, и в результате в электронных СМИ появилась статья: «Кровь, любовь, морковь и деньги папы». К сожалению, на полях Интернета полно малореализованных, ничего самостоятельно не создавших, завистливых и злобных графоманов, считающих себя достойными Нобелевской премии по литературе и поэтому смело критикующих чужие произведения. Особую ненависть у отвергнутых издательствами людей вызывают те, кому удалось выпустить в свет книгу. Всякое произведение можно легко раскритиковать. Один английский журналист[11] опубликовал в своем блоге первую главу романа Чарльза Диккенса «Холодный дом», намеренно выдав ее за свое творчество. «Как вы думаете, стоит ли мне продолжать?» – спросил он у блогеров. «Пойди застрелись», «Никогда не приближайся к столу», «Лучше тебе торговать чипсами», «Если имеешь кучу свободного времени, ступай ухаживать за больными людьми», – написали ему «доброжелатели». Из ста человек лишь один отметил хороший, немного старомодный стиль и захотел прочитать продолжение, остальные обливали помоями. И никто не узнал текст Диккенса, о чем журналист потом сообщил с огромной радостью. Зину не пощадили; впрочем, стихи у нее действительно не ахти. Начитавшись ехидных колкостей, она попыталась отравиться. Испуганный Федор схватил дочь в охапку, прыгнул в свой самолет, прилетел в Бургштайн и попросил старых приятелей: – Ребята, ну сделайте что-нибудь! Умоляю. Пусть Зинуля почувствует себя звездой. Я заплачу по полной. Оля, Роберт и Борис, встревоженные душевным состоянием Зины, отвергли щедрое финансовое предложение и рьяно взялись за дело. Кто знал, что результатом их усилий окажется настоящая трагедия? Глава 21 Издатели постарались на славу. Ради Зины Борис в порыве вдохновения придумал новый литературный жанр под названием «эклектический примитивизм». – Стихи Звонаревой лишь на первый взгляд просты и незатейливы, – вещал он на пресс-конференции, срочно созванной в Бургштайне, – но на самом деле под примитивной формой, под нарочито грубой, вроде заезженной рифмой кроется тонкий смысл. Звонарева сродни Маяковскому и Пастернаку. Она соединила то, что в принципе невозможно совместить, стала родоначальницей эклектического примитивизма. Да, ее стихи не для широкой публики, они не будут оценены миллионами, их по достоинству оценят лишь те, кто способен увидеть смысл под топорно прямолинейной формой. Перед нами интеллектуальное чтение для избранных. Мало кому из журналистов хотелось выглядеть мужланами, не способными к восприятию поэзии: слова «интеллектуальная литература» парализующе действуют на корреспондентов всех мастей и представителей псевдоинтеллигенции. Единицы из вышеперечисленных читали книги госпожи Блаватской, но очень многие, услышав фамилию этого автора, кивают и бормочут: – Гениально. Да что там Блаватская! Через ее текст, изобилующий малопонятными словами, очень сложно продраться, но подавляющее большинство так называемых интеллигентов никогда не брали в руки произведений Достоевского, Льва Толстого, Чернышевского, Сартра, Камю, лишь запомнили фамилии, чтобы показать свое увлечение серьезными книгами. После того как Борис присвоил сборнику Зины эпитет «чтение не для всех», мнение прессы резко изменилось. Зиночку начали хвалить, она воспряла духом, поверила в свой талант, исключительность и стала фонтанировать новыми виршами. За неделю, проведенную в Бургштайне, она наваяла поэму, которую тут же представила публике. Роберт и Борис устроили литературные чтения, на которые бросился весь город. Федор, Оксана и Надя были счастливы, Роберт, Борис и Ольга тоже, Зина порхала, словно бабочка, и повторяла: – В Бургштайне потрясающая обстановка, хочу здесь жить, – в Москву не вернусь! Федор купил дочери дом в самом центре города, обставил его. Зина въехала в особняк, но через месяц сказала отцу: – Я плохо сплю из-за шума на улице, можно мне перебраться? – Конечно, солнышко! – воскликнул Федор. – Я велю риелтору подыскать другой коттедж. – Я его уже нашла! – объявила дочь. Федор очень удивился: ранее Зина никогда не думала о бытовых проблемах, ей не приходило в голову даже самой поставить чайник. Поэтесса вроде не замечала ничего вокруг, специально обученные люди подавали ей еду, вели хозяйство, возили на машине. И вдруг она самостоятельно нашла жилье. – Ты ходила в агентство? – изумился отец. – Нет, – улыбнулась дочь, – я люблю гулять по берегу реки, всегда хожу мимо небольшого, очень уютного домика и думаю: «Вот где бы мне хотелось поселиться». Но он принадлежит другим людям. – Им можно предложить более просторные апартаменты, дать компенсацию за переезд, – оживился олигарх, давно привыкший к тому, что все мелкие проблемы решаются при помощи денег, а большие – при помощи больших денег. – Папочка! Это было бы прекрасно! – захлопала в ладоши Зина. – Я влюблена в этот особняк! Мечтаю в нем поселиться! Федор даже растерялся. Такую бурную радостную реакцию Зиночка в последний раз выдала лет в семь, получив на Новый год в подарок пони. Все последующие презенты родителей она принимала вежливо, благодарила, произносила приличествующие случаю слова, но отец понимал: бурных эмоций при виде бриллиантов, шуб и прочих женских радостей дочь не испытывает. И вдруг такой взрыв счастья! Федор поднапрягся и выполнил ее каприз. Хозяева коттеджа не растерялись и заломили за избенку несусветную цену, добрый папенька, не моргнув глазом, выложил миллионы, и Зина переехала. Оксана, прилетевшая посмотреть, где поселилась дочка, с трудом справилась со своими чувствами. Коттедж оказался маленьким, три комнатушки, одна ванная и некое подобие кухни. Здание располагалось на отшибе, позади начинался лес. Низкие потолки, маленькие окна, вдобавок приходилось постоянно включать свет – даже в солнечный день внутри царил полумрак. Еще в доме практически отсутствовали подсобные помещения, не было приличной гардеробной. Зато имелось целых три входа. Дальше события развивались более чем странно. Зинаида отказалась от постоянной прислуги, к ней лишь два раза в неделю ненадолго приходила женщина убирать комнаты. Дочь олигарха сама ездила на велосипеде за продуктами, научилась готовить и хлопотала у плиты. Спустя некоторое время Оксана узнала, что Надя, пару раз в месяц летавшая в Бургштайн в гости к сестре, останавливается не у нее дома, а в гостинице. Если учесть, что девушки были необычайно близки, это казалось уже не просто странным, а невероятным. Оксана встревожилась, устроили Наде допрос, и та неожиданно выдала сестру. У Зины роман, она тщательно скрывает отношения, переехала в укромное место, чтобы ее любимый мог тайно входить в дом, избавилась от прислуги. Но шила в мешке не утаишь. Влюбленным надоело сидеть в четырех стенах, они начали выходить, их видели в кино, ресторанах, магазинах. Зина старательно прячет лицо под козырьком бейсболки, но Звонареву в Бургштайне знают, поэтому по городу разнеслась молва о романе дочери олигарха. Зина очень переживает, боится, что родители не одобрят ее выбор. Оксана едва не запрыгала от радости, услыхав эту новость. – Господи! Вот счастье! И папа, и я примем любого ее избранника! Надя прищурилась: – Его зовут Али. Он турок, очень бедный, служит дворником в местном зоопарке, не имеет образования, с трудом читает, по-русски едва говорит. – Ну… ничего, – промямлила Оксана, – я сумею найти общий язык с ним и уговорю отца. – Али не может жениться на Зине, – продолжала Надя, – у него десять сестер. Пока те не выйдут замуж, брат обязан их содержать. Девушкам нужно приданое, а в семье нет средств на свадьбы. Оксана заморгала, но выдержала и этот удар: – Думаю, Федя разберется. Я хочу познакомиться с этим Али. Он любит Зину или считает ее золотой кредиткой, которая сможет решить его проблемы? – Главное, Зина счастлива, – отрубила Надя, – не вмешивайтесь, она взрослая, сама разберется. Я за ней пригляжу, не дам совершить глупости. Мой тебе совет, ничего не рассказывай отцу, он взбесится, отправит к Али своих охранников, и всё плохо закончится. Оксана согласилась с аргументами падчерицы, и довольно долго в семье олигарха царили тишь, гладь и божья благодать. А потом всё рухнуло. Одним отнюдь не прекрасным утром Оксане позвонил Борис и попросил срочно прилететь. Взволнованная женщина примчалась в Бургштайн. Приехав в особняк Волковых, она увидела в кабинете Роберта, Бориса и поблекшую блондинку лет сорока и услышала невероятную историю. Незнакомку звали Мария Брам, ее муж, Генрих, отец трех детей, простой шофер, гоняющий фуры между европейскими городами, завел интрижку на стороне. Семья Брам живет от зарплаты до зарплаты, Мария не работает, занимается малышами и фактически воспитывает их одна, потому что Генриха никогда нет дома: чтобы прокормить супругу и сынишек, он хватается за все заказы. – Кредит за дом, мебель и автомобиль, – методично перечисляла Мария, – деньги, которые мы откладываем на будущее образование мальчиков. Мало остается для себя, поэтому меня не удивило, что Генрих решил найти приработок. Дальнобойщик ухитрился устроиться еще на одну службу, практически перестал видеть семью, зато материальное положение их наладилось, Генрих стал делать Марии дорогие подарки. Она еще сильнее полюбила мужа, и тут случилось несчастье. Генрих внезапно умер. Сначала врачи предположили сердечный приступ, но после вскрытия выяснилось: у шофера было заболевание, явно полученное половым путем. Оно походило на сифилис, но вроде таковым не являлось. Медики так и не смогли определить, что за болезнь подцепил водитель. Но, поскольку Мария оказалась здорова, врачи сделали вывод: разъезжавший по стране мужчина изменял супруге. То ли прибегал к услугам проституток, то ли завел в каком-то городе любовницу. Сифилис не сифилис, здесь ясности не было, а вот в том, каким образом получен недуг, сомнений не оставалось. Мария посмотрела на Оксану и злобно продолжила: – Не хочу рассказывать, как я докопалась до истины, но она такова: ваша дочь Зинаида спала с моим Генрихом. Ни на какую вторую работу он не устраивался, уволился из водителей и весело проводил время с другой бабой, пока законная супруга заботилась об общих детях. Зинаида заразила Генриха, она шлюха с венерической инфекцией. Из-за нее мои дети лишились отца. Дальнейшие слова Марии Оксана слышала будто сквозь вату. На голову жены олигарха словно надели шапку, в ушах стоял звон, перед глазами колыхалась черная пелена, по спине тек пот, тело горело огнем, а руки-ноги превратились в ледышки. Мария тем временем нарочито спокойно говорила: – Выплачивайте мне компенсацию, в противном случае я обращусь в суд и уничтожу вас вместе с издателями. Да, заслуги господ Волковых и Бориса огромны, они благодетели Бургштайна, но представьте реакцию простых людей, когда те узнают, что владельцы бизнеса молчали про заразную болезнь, которую распространяла их гостья-проститутка! Они поощряли прелюбодеяние, помогали Зинаиде, продвигали ее, называли гениальной, выдавали обычную прошмандовку за великую поэтессу. Сколько человек целовались с Зинкой во время презентаций и встреч с читателями, пожимали ей руку? Сколько людей принесло домой книги с автографом больной? Ничья репутация в мире не выдержит подобного удара. Статья под названием «Первые люди Бургштайна распространяли среди жителей венерическое заболевание» убьет не только ваше доброе имя, но и бизнес. Борис попытался спорить: – Вы же сами только что сказали: прозектор усомнился в диагнозе, он так и не смог определить, что у Брама сифилис! Мария исподлобья посмотрела на него: – Ну да! Зараза похожа на сифилис, но что-то там не складывается. Вот только люди все равно поверят мне. Если же медики опубликуют заявление, что у Генриха была другая болезнь, даже назовут ее, народ решит: Волковы заплатили экспертам за ложный диагноз. Так стоит мое молчание денег? – Да! – быстро ответил Роберт. – Но нам необходимо четко договориться по всем пунктам и кое-что уточнить. – Я готова к диалогу, – кивнула Мария. Оксана покинула кабинет Робби, она не присутствовала при торгах. Мать поспешила к дочери, обнаружила ту в постели безучастно лежащей носом к стене и накинулась на Надю, ухаживающую за сестрой: – Немедленно расскажи правду! Откуда взялся шофер? Где турок? Это он заразил Зину, а та передала болезнь Генриху? Надя начала каяться. Никакого Али никогда не существовало. Зинка потеряла голову, встретив Брама. Чем семейный, не особенно красивый, малообразованный мужчина привлек внимание избалованной, рафинированной женщины, непонятно, но разве можно логически объяснить любовь? Зина не хотела лишать детей отца, Генрих не собирался разводиться, он хорошо относился к Марии и обожал сынишек. Но справиться со страстью ни Звонарева, ни Брам не могли, им очень хотелось проводить время вместе, и Зиночка нашла выход. Она попросила отца купить дом, который стоял обособленно и имел несколько входов-выходов. Генрих уволился со службы и поселился у любовницы. По счастью, контора, где служил Брам, располагалась не в Бургштайне, а в городе, находившемся на расстоянии двадцати километров от него. Мария никогда не ездила в офис, что ей там делать? Муж, как всегда, уходил в рейс, получал зарплату, жена пребывала в блаженном неведении, а сладкая парочка в маленьком домике жила счастливо. Чтобы окончательно всех запутать, Зина наняла турка Али. Дворник за небольшую мзду изображал возлюбленного, пару раз его и Зину видели в кино и ресторанах. Кроме Брама эту историю знала лишь Надя. – Он альфонс! – закричала Оксана. – Мерзавец, который пользовался Зиной, вытягивая из нее деньги! Не верю, что моя дочь заразила негодяя. Наоборот! Генрих передал инфекцию девочке и умер, а его жена воспользовалась ситуацией! Я звоню отцу! Он разберется. В Бургштайн в сопровождении мрачных мужчин в черных костюмах примчался Федор. Служба безопасности Звонарева провела тайное расследование, прижала Марию к стенке, и та призналась, что они вместе с мужем запланировали эту аферу. Генрих столкнулся с Зиной на одной из презентаций, понял, что понравился поэтессе, и, прикинувшись влюбленным, начал качать из дочери олигарха звонкую монету. – У нас дети, – оправдывалась Мария, – средств мало, а у этой русской миллионов, как грязи, ее отец не считает, как мы, каждый грош. Что плохого? Зинка оказалась старой девой, Генрих был у нее первым! Представляете? Она в свои годы никогда не спала с мужиком и совсем с ума сошла! Придумала феньку с Али, осыпала Генриха подарками, забросала деньгами! И оказалась шлюхой с сифилисом. Обманула нас, прикидывалась девственницей! Муж ее осчастливил, Зина получила любовь. Какие проблемы? Мы от нее ничего не требовали, она сама все отдавала! Короче, платите компенсацию или позора не оберетесь! Федор не захотел затевать скандал, доброе имя было ему намного дороже денег, поэтому он предпочел заткнуть Марии рот купюрами. Отдавая вымогательнице не особенно крупную сумму, он велел ей: – Уезжаешь из Бургштайна навсегда! И никогда не распускаешь язык! От твоего молчания зависит жизнь твоих мальчиков. Ляпнешь чего не надо, и прощайся с сыновьями.