Я хотела поинтересоваться у шефа полиции, почему он уверен, что у меня «удивительно зоркий глаз», но тут в моем кармане заработал мобильный. На дисплее высветился не московский номер, и я испугалась. Вдруг это Оля? Что сказать женщине, которая неожиданно стала вдовой? Глупо бубнить: «Очень вам сочувствую». Но из трубки послышался чуть надтреснутый голос: – Виола! Прости неуклюжую дуру! Устроила тебе приключение! Позвала печь коврижку, а тебе пришлось мне «Скорую» вызывать! – Раиса! – обрадовалась я. – Как самочувствие? – Вроде ничего, – не очень уверенно ответила экономка, – лежу скучаю! Телевизор смотреть не разрешают, говорят, голова заболит! Не подумай, что я жалуюсь, палата замечательная, но поболтать не с кем. – Хочешь я приеду? – предложила я, посмотрев на часы. – С огромным удовольствием, – не стала скрывать радости Рая, – где ты сейчас находишься? – В ресторане «Шпикачка», – отрапортовала я. – Господи, что тебя туда занесло? – воскликнула экономка. – Неужели дома еды не нашлось? «Шпикачка»! Фу! Садись на автобус второго маршрута, он с синей табличкой, езжай до остановки «Госпиталь милосердия», моя палата на первом этаже, с номером комнаты мне повезло, тринадцатый. Бургштайн вполне солидный город, но не Москва. Меньше часа мне понадобилось на вторую беседу с Варей и поездку до клиники, где томилась от скуки Раиса. Она выглядела неважно. Под глазами залегли черные тени, щеки были бледными, губы по цвету почти сливались с ними. В небольшой палате поместились железная кровать, какие-то шкафчики, чертящие зеленые линии мониторы, штатив с капельницей и стул. – Можешь рассказать, что со мной случилось? – попросила Рая. – Я надеялась, ты этим со мной поделишься, – сказала я, устанавливая на маленьком прикроватном столике-доске коробочку с пирожными, купленными в местной кондитерской. Раиса медленно приняла сидячее положение. На одном из экранов начали подниматься и опускаться зеленые стрелки. – Тебе лучше лечь, – испугалась я, – позвать медсестру? – Нет причины для беспокойства! – бодро ответила экономка. – Дурацкий прибор регистрирует любой всплеск активности. Сперва я сама вздрагивала, но потом врач объяснил, что монитор показывает, как часто бьется сердце. Потянешься за газетой, черточки начинают плясать. – Ты сейчас не нервничай, наплюй на все, – попросила я. Рая махнула рукой. – Не получится! Я всегда была излишне эмоциональна. Вчера включила телевизор, а компьютер прямо затрясся, потому что мое сердце от выпуска новостей заколотилось. Не бойся, ничего страшного. Ну, потеряла на некоторое время сознание. Я решила сказать Рае правду: – Ты лишилась памяти. – Не навсегда же, – засмеялась экономка, – сейчас уже все в порядке. Между прочим, я с удовольствием вымела бы прочь из головы кое-какие моменты своей биографии. Но, к сожалению, неприятное крепко укореняется в мозгу. И я припоминаю, как Толя ласково попросил у меня чаю. Я опустила глаза. Интересная интерпретация событий. Значит, вопли «Эй, ты, дура, тащи живо чайник, да поскорее, дура стоеросовая» на самом деле нежное воркование. Интересно, как выражается гений математики, когда зол на супругу? Раиса тем временем продолжала: – Я собрала поднос, он оказался тяжелым, а руки у меня теперь не такие сильные, как прежде. – Зачем ты взяла большой серебряный? – не удержалась я. – Лучше пользоваться пластиковым. Раиса возразила: – Ой, никогда! Толечка обожает, когда все красиво: свечи, сверкающая посуда, салфетки. Ну да, отчего не любить роскошное убранство, если его обеспечивают чужие руки! – Я открыла дверь, – бубнила Рая, – Толенька указал на широкую консоль и сказал: «Поставь поднос там!» Отлично! Математик не озаботился встать и взять из слабых рук немолодой супруги тяжелую ношу! Он настоящий дикарь! – Мне, дуре, сообразить бы, что Толенька неожиданно изменил своему правилу, – каялась Рая, – но я хотела, как всегда, поставить поднос на письменный стол. Толя возмутился, вспылил и совершенно справедливо сказал: «Не сюда!» Я сделала вид, что верю рассказу Раисы. Пусть она думает, будто я не слышала рык раненого вепря, который прозвучал под сводами пряничного домика: «…! …! Куда прешь, идиотка? …! …!» Не мне судить, каков математический талант Потапова, но матерился он виртуозно, почище портового грузчика. – Мне стало неудобно, – говорила Раиса, – я расстроила Толю, а вот потом воспоминания путаются. Вроде я наклоняюсь и натыкаюсь на руку мужа. Сейчас понимаю, что второпях зацепилась за ковер, стала падать, а Толенька хотел подхватить неуклюжую корову. Я пожалела Раю. Теперь-то я сообразила, как разворачивались события в кабинете ее мужа. Анатолий ударил жену, та свалилась и осталась лежать без движения. По моим наблюдениям, чем грубее человек, тем он трусливее. Небось математик нагнулся над поверженной женой, а та не подавала признаков жизни. В голове гения зародилась простая, как веник, мысль: он убил Раису. Охотно верю, что мерзкий тип не собирался лишать ее жизни, небось «Пифагор» отлично понимал: ни одна душа не станет ему так прислуживать, как верная спутница жизни. Но вот такое я дерьмо![6] Анатолий не рассчитал силы удара, перепугался, быстро оделся и сбежал. Перед тем как покинуть дом, он зачем-то заглянул на кухню. Может, хотел взять бутербродов на дорогу? Но там сидела я, пришлось мерзавцу убегать с пустыми руками. Надеюсь, он затеряется в лесах, которые окружают Бургштайн, и его слопают в дремучей чаще кровожадные волки-людоеды или разорвут на клочки медведи. – Потом я вроде приоткрыла глаза, – волновалась Раиса, – буквально на пару секунд разлепила веки – и ничего не понимаю, вижу чье-то лицо. Женщина незнакомая, она все спрашивала: «Посчитайте до десяти, назовите свою фамилию!» А затем я проснулась в больнице. Как там Толенька без меня? Я лежу тут безо всякой информации! Звоню домой, он трубку не снимает. Но это ничего, Толя не прикасается к телефону, мобильный считает самым злым врагом людей, утверждает, что он испускает губительное для человеческого мозга излучение. Смертельное! Но я очень волнуюсь. Как там Толечка? – Тебе не сказали? – ляпнула я и прикусила язык. – Что? – напряглась Раиса. – Толя? Ему плохо? – Твой муж ушел из дома, – пролепетала я и посмотрела на монитор, показывающий сердечный ритм больной, – его ищут, не переживай, Толю непременно найдут. Экономка прижала ладони к груди. – Ушел? – переспросила она. – Давно? – Почти сутки прошли, – выпалила я, – но ты не нервничай, он тепло оделся, натянул пальто, шарф, шапку, перчатки не забыл. – Голубые, – шепнула Рая. – Верно, – подтвердила я, – слишком яркие для скромного человека. Раиса опустилась на подушку. – Вилка… В коридоре послышались шаги, кто-то втолкнул в палату столик на колесиках, на нем стояла коробка с лекарствами. На мониторе взвились вверх зеленые линии. – Опять укол! – простонала Раечка. – Я буду похожа на подушку для булавок. Зоя, давайте пропустим инъекцию? Симпатичная медсестра погрозила ей тоненьким пальчиком: – Ай-ай! Врача нужно слушаться, если он назначил лечение, выполнять его указания следует тщательно, тогда вас скоро отпустят! – До дрожи боюсь уколов, – честно призналась Раиса. – Вижу, – подтвердила я, – пока мы разговаривали, на экране были плавные синусоиды, но стоило появиться шприцам, как линии задрожали. – Очень глупо, – укорила Потапову Зоя. – Попрошу посетительницу выйти в холл. Я отправилась за дверь, увидела за конторкой другую девушку в ярко-голубом халате и поинтересовалась: – Как дела у больной из тринадцатой палаты? – Спросите у лечащего врача или обратитесь в справочную, – увильнула от прямого ответа медсестра. – Вы уж за ней приглядите, – попросила я, – не ровен час, домой убежит! Рая считает себя полностью здоровой. Сестра показала на большой лист, прикрепленный к стене. – У нас все по расписанию, а выписка исключительно по приказу доктора. Вот почитайте. Девушка говорила с сильным акцентом, но ее речь была мне понятна. От скуки я начала изучать текст. «7.00 – подъем, проверка температуры, прием лекарств 8.00 – 8.14 – раздача завтрака 9.30–13.15 – процедуры, исследования, лечение Во время тихого часа и ночного сна выход из отделения закрыт. Внимание! Если больному предписано принимать таблетки и инъекции более двух раз в сутки, медсестра непременно должна соблюдать время раздачи лекарств. Передвижение пациентов по коридору разрешается в сопровождении персонала». – Больница строгого режима, – пробормотала я. – Верно, – улыбнулась медсестра, которая не поняла моей шутки, – пациент обязан отдыхать, набираться сил, его нельзя утомлять бесполезными посещениями, и конфеты у нас запрещены как аллергены.