— И ты решил ее не мытьем, так катанием? — зло спросила я. — О-о…это что, ревность? — засмеялся он и подвинулся чуть ближе ко мне. — С чего это? Да мы вообще с тобой почти незнакомы. С чего это мне тебя ревновать? — я снова смутилась, как школьница и почувствовала себя откровенной дурой. Действительно, чего это я ревную полузнакомого мужика к какой-то бабе? Явный повод задуматься, что в жизни что-то снова идет не так. — А я вот тебя ревную, — тихо и серьезно произнес он, а я растерялась. Так искренне это прозвучало. Я не нашлась, что на это ответить, а он быстро чмокнул меня в нос, и, извинившись, вышел из зала. Вернулся он минут через пять, когда я совсем извелась, что происходит и как с этим бороться. Денис поставил перед фактом, что счет оплачен, а значит мы можем со спокойной душой покинуть это заведение. Возражать причин не было. Снова позвонила Ленка, и напомнила о вечеринке. Оставался еще целый час. Всего час. Мне ужасно не хотелось отпускать Дениса, но я не была уверена, что он будет свободен сегодня вечером и вообще захочет пойти со мной к незнакомым ему людям. Ленка-то точно будет не против, тем более что и звала она меня с парой, если таковая имеется. Спустя полчаса маеты я прямо спросила Дениса, не хочет ли он составить мне компанию, и тот, как ни странно, тут же с радостью согласился. От нежданно свалившегося счастья я просто парила, мигом позабыв про все свои подозрения. На этот раз мы вместе выбрали подарок — красивый столовый набор, и когда время подошло к шести, отправились на такси к подруге. Народу в новую квартиру набилось видимо-невидимо. Казалось, что Ленка пригласила всех своих знакомых и родственников. Некоторых из них я знала лично, кого-то видела мельком. Подивившись, что на новоселье так же пришли двое бывших МЧ Ленки, решила, впрочем, ничему более не удивляться, зная закидоны подруги. Праздник получился шумным и веселым. Уже к девяти большинство гостей изрядно напились, и кто-то начал потихоньку расползаться по домам. К десяти остались самые близкие. А к одиннадцати только мы вчетвером. Я с Денисом, и подруга с новым ухажером. Она вовсю липла к парню, и я решила, что пора уже сваливать из квартиры, дабы не мешать голубкам ворковать наедине. Денис вызвался меня проводить на такси, но я настояла пройтись пешком, благо идти было не так уж далеко. Да если бы и далеко, наверняка, так было бы еще лучше. По дороге домой мы разговаривали обо всем на свете. Хотя говорила больше я, отвечая на его вопросы. Денис спрашивал с кем я живу, и кем мне приходится бабка. Сказал, что видел Ромку, заходящего в дом, интересовался кем он мне приходится. Скрывать, что он бабкин внук и мы живем в одном доме, я не посчитала нужным, и мне показалось, что Денис при этом даже нахмурился, а голос стал сухим и раздраженным. После этого он перестал задавать вопросы, я же не знала о чем его спросить. А потому дальше уже шли мы почти в полном молчании, и мне казалось, что он слышит каждый стук моего сердца. Я боялась что-либо говорить, чтобы не нарушить эту идиллию, и стараясь игнорировать только что пробежавший холодок между нами, когда речь зашла о Ромке. Ревность я лично терпеть никогда не могла, считая, что она способна разрушить даже самые крепкие отношения. Сама я человек совершенно не ревнивый, хотя кто знает, возможно я по-настоящему никого так и не любила, а вся моя мнимая любовь к мужу заключалась сначала в страсти, а потом уже и в привязанности? Может я ошибаюсь, но мне казалось, что Денису я так же симпатична, как и он мне? Вот и ревнует, дурачок… Хотя, вполне возможно, что это лишь мои фантазии, а на самом деле и нет ничего вовсе. Может я себе придумала взаимность, а парню просто неудобно отказывать меня провожать. Денис тоже молчал, и я решила, что все-таки не стоит лезть ему в голову со своими предположениями. Пусть все идет как идет, и будь что будет. В конце концов девушка я взрослая, переживу и отказ, если что. Однако возле подъезда Денис, без всяких предисловий и заглядываний в глаза, как это обычно бывает у влюбленных, вдруг меня поцеловал. Было ощущение, что время остановилось, как бы банально это ни звучало. А еще учитывая, что все происходило в полном молчании, вся эта спонтанность сразу накатила романтической волной. Взрывной и опасной. В тот момент я готова была на все, ну или по крайней мере на многое. Горячее желание захватило с головой, отключив все мысли и страхи напрочь. Боже, дай мне устоять… Только боги знают, чем бы могла закончиться эта ночь, если бы Денис не совершил роковую ошибку. В какой-то момент он задрал на мне футболку, прямо там, у подъезда, и по-хозяйски засунул руку в мои, между прочим, джинсы, попутно потянув меня к двери. А я… я будто со стороны посмотрела на всю ситуацию, и, вместо того чтобы наслаждаться ею, почему-то ощутила себя немного обманутой. Ну не настраивалось я на такие быстрые шаги. Вернее настраивалась, но не так ведь все должно быть… До этого все казалось таким романтичным, что мне безумно хотелось продлить это как можно дольше. Возможно, это покажется ужасно глупым, мне ведь не шестнадцать лет, когда ходить с парнем за ручку — верх блаженства. Целоваться у дверей — кайф. Обнимать и ласкать нежно — счастье. Ага… а кто только что был готов на многое?! Эх… Если б не его эта напористость вкупе с хозяйскими жестами, вряд ли бы я так резко отморозилась. Я мягко отстранилась, и он, кажется, все понял и без слов. Поцеловал в нос и попрощавшись, пошел из двора. А меня вдруг накрыла ужасная тоска. Захотелось разреветься, и я вбежала в подъезд, чтобы поскорее очутиться дома, под холодным душем. Забыть, забыть последние минуты навсегда. Так глупо… неужели я все разрушила?! * * * Очередная ночь прошла в смятении и маете. А наутро Денис не позвонил. Впрочем, и в обед тоже. Прождав его звонка до четырех, я, плюнув на гордость, набрала номер сама, решив, что дело важнее. Мы ведь договаривались сегодня вместе пройтись до бывшей работы Инги Молчановой. Механический голос сообщил, что абонент находится вне зоны действия сети, и чертыхнувшись, я так разозлилась на Дениса, что даже выругалась вслух. Нет, ну нормально это? А еще я порадовалась, что вчера послушала себя. Хороша же я была бы, если бы, проведя с ним ночь, была вот так же продинамлена. Хотя может как раз и не продинамил бы. Эх, жизнь моя жестянка! Ну что я за человек такой? Переспала бы с ним — жалела бы. Не переспала, тоже жалею. Выяснить, где работала девушка год назад не составило особого труда. В ее профиле «вконтакте» до сих пор местом работы числилась городская школа номер десять. То ли сменить забыла, то ли не придавала этому большому значения. Уже подходя к школе, где раньше работала Инга, я вдруг запоздало подумала, что ведь с Денисом могло что-то произойти. Мало ли какие проблемы случаются в жизни? Эгоистично утешая себя подобным образом, я открыла тяжелую дверь. Только вот дальше дело совсем не заладилось. В холле меня встретила недоброжелательно настроенная женщина-охранник лет пятидесяти. — Вам чего? — нелюбезно спросила она. — Мне бы в школу пройти, — промямлила я в ответ. — За ребенком? Класс какой? Встречайте у школы. Скоро звонок — сами выйдут, правила для кого висят? Или пропуск оформляйте. Что за люди?! Говоришь вам из года в год, из года в год — все без толку! — затараторила она, не давая мне вставить и слова. — Да мне не ребенок нужен, — наконец смогла ответить я, — мне учителя нужны. — Пропуск! — Да нет у меня его, — вскипела я, — у вас тут тюрьма что ли? Ну хотите паспорт покажу? — Не положено. Пропуск! — Да тьфу! Как с директором связаться? Дама отошла в сторону и указала пальцем на листок со «списком контактов ответственных за учреждение лиц». Я быстро сфотографировала его и, под неодобрительный взгляд охранницы, покинула школу. Надо же, проход как на секретный объект. С другой стороны, оно и понятно, учитывая обстановку в стране. Хотя… что вот эта конкретно женщина сможет сделать против по-настоящему опасных людей лично мне совсем непонятно. Придется что-то придумывать и звонить директору лично. Прикинуться чьей-то родительницей? Так надо знать фамилию и класс ребенка. Идея пришла сама собой, и я в надежде принялась звонить Ленке. У нее с ее энергией свои люди есть везде. Слава богу, подруга занята не была, зато поболтать очень хотела. Пришлось еще полчаса выслушивать ее стенания по поводу нелегкой нашей бабьей доли, и о том, что Казанова оказался совсем не Казановой в постели, и оставшиеся до утра часы она была вынуждена спать на кухне, так как кавалер изрядно храпел, а разбудить его не представлялось возможным. Вдобавок с утра ухажер заблевал весь пол в туалете, и Ленке, преодолевая брезгливость и раскаяние в совершенном, пришлось все это еще и отмывать. А потому она сейчас находится в прямо-таки зверским настроении и ей срочно нужна психологическая помощь подруги. Так что я оказалась весьма вовремя. Знакомых, работающих в десятой школе, у нее не оказалось, зато соседка по этажу водила туда двенадцатилетнего сынишку. А так как мама мальчика часто жаловалась Ленке на сына, а заодно и на учителей, то Ленка была в курсе и в каком именно классе учится пацан, и даже как зовут его классного руководителя. Я чуть не запрыгала от свалившейся на меня удачи и едва не бросила трубку тут же. Но быстро взяла себя в руки, памятуя о том, то Ленка находится в таком плачевном настроении и ей нужно выговориться до конца. В итоге мы проболтали еще полчаса и распрощались вполне довольные друг другом. Когда я, наконец, набрала номер кабинета директора, оказалось, что та уже ушла, но мне снова сказочно повезло. Секретарь спросила мои данные, пришлось представляться Савельевой Анной, мамой Димки Савельева, и назначила мне прийти завтра к девяти. Обещала, что пропуск будет у охранника, нужно лишь захватить с собою паспорт. Услышав про документ, я тут же сникла. Такая отличная идея летела к чертям. Оставалось надеяться лишь на волю случая и на пресловутое везение. Но об этом я решила подумать завтра, решив, что все, что я могла здесь сделать, я сделала. 12 Денис, кстати, так и не позвонил, и я, весьма расстроенная, заснула лишь ближе к часу ночи, под мерное бормотание телевизора. Снился мне Юрка Плотов. Будто-бы сидит он в подвале и мяукает. Жалобно так, надрывно. А я пытаюсь открыть дверь, в руках у меня много-много ключей, но все они не подходят. И вот, когда я уже отыскала тот, нужный ключ, ко мне вдруг подбегает какой-то мужчина, и выхватывает его из рук. Лица его не видно, но мне почему-то кажется, что это Денис. Или Ромка? И вот он снимает колпак, прикрывающий лицо и передо мной стоит… Парафен? Держите его, кричу я, но вдруг его лицо сползает вниз, как клякса, и вот уже передо мной Иваныч, духовский участковый. Но потом он вдруг превращается в моего бывшего мужа, а тот в свою очередь в Христофоровну, которая кричит мне прямо в ухо «Не догонишь. Не найдешь. Не догонишь. Не найдешь. Не догонишь. Не найдешь». Она кричит все громче и зачем-то достает большой колокольчик. Видимо для того, что им звонить мне в другое ухо. Я открыла глаза. Утро. Хочу спать и есть. Но лучше спать. Посмотрела на часы — полвосьмого. Пора вставать, если я хочу успеть к директору к девяти. После душа я быстро выпила кофе, уложила волосы феном и нацепила не себя белую футболку с джинсами. Учитывая жару мне бы больше, конечно, хотелось надеть шорты, но вряд ли пристало матери ученика являться в таком виде к директору школы. Без десяти девять я стояла в холле школы, и ерзала под пристальным взглядом охранника. Сегодня это был седовласый усатый мужчина, который в строгости ничуть не уступал вчерашней напарнице. — Паспорт с собой? — грозно спросил он и погладил усы. — Сейчас-сейчас…секундочку, — я принялась делать вид, что ищу паспорт в сумке. На стойку охранной будки легли: косметичка, ключница, ключи, визитница, блокнот, три шариковых ручки, носовые платки, влажные салфетки, духи, еще одни, расческа, две заколки для волос, лак для них же, футляр от очков, калькулятор, кошелек и почему-то корм для кошки. На все это безобразие охранник взирал с нескрываемым любопытством и даже некоторым, как мне показалось, злорадством. — Ох, женщины! — пафосно воскликнул он, привлекая к нам всеобщее внимание, — разве в таком бардаке можно хоть что-то найти?! — Я найду. Сейчас, — я принялась складывать свои вещи обратно, чтобы затем вновь начать выкладывать их на столешницу. — Боже мой, женщина! Идите уже со своим барахлом. Уберите немедленно все обратно, развели мне тут понимаешь…, — охранник, уже не скрывая своего презрения ко всему женскому роду, и, в частности, ко мне, брезгливо стряхнул косметичку в мою сторону, и я еле успела ее поймать. В другое время я высказала бы наглецу все, что думаю о нем конкретно, и о мужчинах подобного рода в общем, но сейчас этого делать было никак нельзя. Сейчас мне это было даже на руку. — Можно, да? — натянув на лицо идиотскую улыбку переспросила я. — Да иди уж отсюда. Зоя Тимофеевна не любит, когда опаздывают… и эти детей еще воспитывают, — донеслось мне в спину. Эх, сказала бы я тебе дядя, да нельзя. Не сегодня, как говорится. Я двинулась в сторону, лестницы, поднялась на второй этаж и без труда нашла кабинет Зои Тимофеевны. В приемной сидела секретарь, девушка лет двадцати пяти на вид, может чуть больше. Взгляд затравленный и пугливый. Видать, не сильно сладко живется ей при начальстве. — Вам назначено? — прошептала она. — Да…на девять утра. Девушка подняла трубку красного дискового телефона и передала, что посетитель прибыл. Затем она указала мне на дверь, ведущую в кабинет директорши, и тихо произнесла, опустив глаза в стол: — Проходите. Только она сегодня не в духе. Я постучалась и вошла сразу после короткого «да». Зоя Тимофеевна Криворукова расползлась в огромном кожаном кресле. Дама с кем-то разговаривала по телефону. Заметив меня, она махнула рукой на стул и, как ни в чем не бывало, продолжила разговор. Глубоко личного, между прочим, характера. Я сделала вид, что не слушаю, а сама между тем украдкой рассматривала директоршу. Дородная баба, с жуткой, прошловековой химией на голове красного цвета. Ярко-красные губы, накрашенные довольно криво. Зеленые тени, тушь, налипшая как грязь на ресницы. Жуткие острые ногти, с претензией на дизайн. На вид даме было лет пятьдесят пять. Грузное лицо, грудь размера шестого, усталый, злобный взгляд. Мама дорогая… я тут же вспомнила свою школу, где начальником ходила такая же Зоя Тимофеевна. Внешне они были как близняшки, хотя, понятное дело, таковыми точно не являлись. Моя директор давно уже разменяла седьмой десяток и покинула свой пост. Прошло пятнадцать лет со дня окончания мною школы, но эту даму я не могу забыть до сих пор. И уже сейчас я поняла, что разговора у нас с ней точно не получится. — Вы, собственно, кто?! — резко спросила она, закончив разговор. — Я записана. На девять. Я мама… — но не успела я договорить, как директриса хлопнула ладонью по столу и гаркнула: — Чья вы мать? Тут Савельева написано, только вот вы, дорогуша, не она. Надо признаться, после этого ее выпада я чуть заикаться не начала. И почему-то только сейчас пришла дикая мысль, что я ничего не придумала на такой случай. Ну кто же знал, что директриса всех родителей в лицо знает. Или это только Савельевой выпала такая честь? — Я… я… я по делу, — тихо промямлила я. — Вот что, дорогуша. Я сейчас вызову охранника, и он вас в полицию сдаст. Там и расскажете о своем деле, и почему вы представились чужим именем. Она уже потянулась к телефону, и я взмолилась: — Не надо, пожалуйста. Я вам сейчас все расскажу, и тогда вы решите, что со мной делать. Позвольте мне рассказать… Зоя Тимофеевна в нерешительности замерла над телефоном, затем нахмурила брови, сжала губы ниточкой, немного пожевала их, так, как это могла бы сделать глубоко старенькая бабушка, и, наконец, молча кивнула. Рассказ мой занял от силы минут десять. Надо отдать должное директрисе — она слушала очень внимательно и не перебивала до самого конца. Когда я закончила, Зоя Тимофеевна снова кивнула, задумчиво посмотрела в окно, которое выходило на школьный стадион, снова пожевала губами, будто раздумывая о чем-то и, наконец, заговорила.