Неудивительно, что теперь, когда у Стига ушли годы на борьбу с правым экстремизмом, сердце у него екнуло при известии, что полиция задержала ультраправого по подозрению в убийстве Пальме. В его досье немало людей соответствовало описанию задержанного, и он пересмотрел материалы, касавшиеся самых вероятных кандидатов. Перед тем как обойти коллег из редакторской команды «ТТ» и попытаться выяснить, известно ли им что-то еще или не узнали ли они что-нибудь, что противоречило его собственному источнику информации, он выписал кое-что в блокнот. Вскоре ему стало понятно, что по этому вопросу он осведомлен лучше всех. Полиция больше преуспела в том, чтобы не допустить утечек, чем в день убийства. Стиг поделился с коллегами тем, что узнал, но строго запретил об этом писать. Иначе он подставит своего знакомого из СЭПО. На сторонний взгляд могло показаться, что правый фланг шведской политической жизни возник ниоткуда или подпитывался взглядами, которые с течением времени развились из нейтральных. На самом деле речь шла о небольшой, но сплоченной группе людей, состоявших во многих организациях и напрямую продолжавших традицию нацистских движений, возникших в период между двумя мировыми войнами. В первые десятилетия после Второй мировой войны эти движения прекратили активную деятельность, но не исчезли. Немецкие офицеры гестапо искали, где укрыться. Южная Африка привлекала многих, но и Восточная Германия тоже, потому что страна по-прежнему была враждебна США и Великобритании и потому что антисемитизм за железным занавесом не умирал. Ряд нераскаявшихся нацистов оказался в Швеции, где у них были скрытые приверженцы и сочувствующие. Собственные изыскания Стига подтверждали то, о чем предупреждали другие: существуют как близкие, так и опосредованные связи между шведскими ультраправыми, депутатами парламента и верхушкой шведской экономики. Впервые со дня убийства Стиг собирался уйти с работы домой пораньше, но до этого сообщил Джерри и его коллегам о задержанном подозреваемом и сказал, что он будет сообщать подробности по мере поступления новой информации. Не похоже было, что полиция порадует в этот вечер каким-то откровением. Вот завтрашний день наверняка будет важным – журналисты станут осаждать полицию, пока не получат имя. Все понимали, что полицейские будут упорствовать, но мало-помалу предоставят сведения. Возможно, этот день окажется решающим в шведской истории. * * * Как и предполагал Стиг, начались утечки. Сложность заключалась в том, чтобы отсеивать личные домыслы отдельных офицеров от правды. Ходили слухи, что газета Dagens Nyheter пользуется своеобразной монополией на сведения от Хольмера и других руководителей расследования. А прочие СМИ, и «ТТ» в их числе, вынуждены опираться на информацию от нижестоящих. Стигу удалось узнать личность задержанного, которого в прессе называли «человеком тридцати трех лет»: Виктор Гуннарссон. Он соответствовал предрассудкам насчет маргинала, которого привлекают взгляды и организации на грани дозволенного. В его случае одной из таких организаций являлась Европейская рабочая партия (ЕРП), которая, хотя ее название как будто указывало на левизну, была шведским ответвлением правого движения, основанного Линдоном Ларушем. Гуннарссон безгранично восхищался США – в Стокгольме часто слышали, как он говорит на американском английском или по-шведски с американским акцентом. Этим, вероятно, компенсировалось его происхождение из деревушки Йемьё в захолустной лене Блекинге на юго-востоке Швеции. Переехав в Стокгольм, он ничего особенного не добился в жизни, не завел настоящих друзей, сменил несколько профессий, то работая охранником, то подменяя учителя французского языка. Когда заговорили о связях Гуннарссона с ЕРП, Стиг вернулся мыслями к справкам, которые наводил об этой странной организации. Он вспомнил, что в 1978 году видел кого-то похожего на Гуннарссона у книжного стенда ЕРП в Хаймаркете (Хёторгет) в Стокгольме. Человек стоял как зевака, но больше смахивал на зазывалу, привлекающего к стенду внимание идущих мимо. Стиг еще пару-тройку раз наблюдал, как этот человек ведет себя точно так же. И уверился, что Гуннарссон работает на Рабочую партию. Но едва Стиг порадовался возможности связать расследование убийства с результатами своих прежних разысканий, как полиция отпустила подозреваемого, не предъявив обвинений. Стиг решил не контактировать с полицейскими насчет Гуннарссона, а вместо этого написать письмо Джерри, жаждущему новостей. После убийства прошло почти три недели, и, как выяснилось, информации для английских друзей накопилось больше, чем казалось Стигу. Ему понравилась собственная первая фраза, которая могла бы стать первой фразой романа: Убийство шведского премьер-министра Улофа Пальме – честно сказать, один из самых невероятных и увлекательных случаев такого рода, какими я только имел несчастье заниматься. В итоге он отправил семь густо исписанных страниц. Если посчастливится, Джерри попросит написать статью. Если нет, то по крайней мере коллектив Searchlight получит сведения, которые потом могут оказаться ценными. Особенно если убийство останется нераскрытым еще, например, полгода. Обвинение прокуратуры Стокгольм, апрель 1986 года За месяц с момента убийства положение Хольмера как человека, который найдет ответы, упрочилось. По шведским законам, в предварительном расследовании большую роль играет прокурор, но Хольмер категорически заявил, что прокурору придется подождать, пока полиция не сочтет, что улик у нее достаточно. Таким образом, Хольмер не только возглавлял расследование, но и был наиболее высокопоставленным лицом, занимавшимся этим делом. Вскоре главный прокурор К. Г. Свенссон начал выказывать признаки нетерпения; межведомственное напряжение возросло, когда полиция выразила желание, чтобы Виктор Гуннарссон остался под стражей. Решение зависело от прокурора, и он освободил Гуннарссона. Хольмер пришел в ярость и перестал поддерживать связь со Свенссоном. Затем генеральному прокурору Магнусу Шёбергу позвонили из Министерства юстиции. Харальд Фельт хотел, чтобы прокуроры прибыли в Министерство на встречу. Поэтому вечером 2 апреля Свенссон и Шёберг отправились в здание в стиле ар-нуво на противоположном от парламента и королевского дворца берегу, где находится шведское правительство. Их уже ожидал Ханс Хольмер. Оказалось, предварительное совещание, в котором участвовали он сам, Фельт и министр юстиции Стенли Викбом, уже закончилось, и в итоге был достигнут компромисс: генеральный прокурор Шёберг должен изменить решение Свенссона в соответствии с пожеланиями министра, за Свенссоном останется, и то лишь ненадолго, лишь расследование относительно Гуннарссона. Хольмер показал, что правительство во главе с самим премьером Ингваром Карлссоном, если понадобится, готово выступить на его стороне. Все, что касалось Виктора Гуннарссона, напоминало петушиный бой и не имело большого значения для Хольмера, сосредоточившего внимание на Рабочей партии Курдистана. Но полиции трудно было вычислить эту группировку, хотя СЭПО и приглядывало за ней годами. В РПК, частную организацию, сложно было проникнуть. Круг потенциальных агентов ограничивался очень немногими. Не такая простая задача найти курда, который внушил бы доверие РПК и при этом согласился бы выдать своих земляков шведской полиции. Особенно если учесть, что некоторые бывшие члены партии, которых сочли предателями, были убиты в разных уголках Европы. Но власти продолжали прослушивать членов РПК. Полиция надеялась отыскать того, кто намеревался выйти из группировки и мог поделиться полезной информацией. Пока Хольмеру удавалось держать в секрете расследование относительно Рабочей партии Курдистана, но он понимал, что выход этой информации наружу – лишь вопрос времени. С тремя сотнями подчиненных, привлеченных к расследованию, недолго удастся сохранить тайну. Нескольким детективам поручили работать по другим зацепкам, но было очевидно, что руководство следствия не проявляет большого интереса к их версиям. Отчеты лежали непрочитанными. Предложенные в связи с другими зацепками меры не предпринимались, притом без всяких объяснений. Это порождало раздражение, но, что типично для полиции, любое недовольство удерживалось в стенах учреждения и не выносилось на публику. Руководители расследования удивились, что немногочисленные сотрудники, работавшие по делу Гуннарссона, сумели добиться результатов, хотя подозреваемый и не имел отношения к основной версии дознавателей. Томми Линдстрём, шеф Государственного департамента уголовных расследований, лично разобрался с этим. Линдстрём заполучил ключ, найденный при обыске в доме Виктора Гуннарссона, и обнаружил, что им открывается дверь в здании, где располагается другая курдская организация, а само здание стоит, ни много ни мало, на предполагаемом пути бегства убийцы с места преступления. По мнению Линдстрёма, это доказывало, что между все еще секретной основной линией расследования и Гуннарссоном есть связь. Таким образом, весной 1986 года перед Хольмером открылась перспектива возложить вину на Рабочую партию Курдистана. Он не подозревал, что это лишь первый шаг в лабиринт фантастических, далеко идущих гипотез, где шведская полиция заблудится на целые десятилетия. Углубляясь в архив Стокгольм, 30 марта 2013 года После пяти часов без дневного света в окружении пыльных бумаг, измученный тянувшим по полу сквозняком, я порастерял бодрость – хотя мне и удалось усесться поудобнее, когда переносная коробка завалилась набок. И все же я не мог оторваться от записей Стига. Каждый ящик, который я открывал, содержал материалы, указывавшие в новом направлении. В одном я нашел аккуратно завернутые ежедневные газеты за время сразу после убийства Пальме. Выглядели они будто только что из-под печатного пресса, а новости запоздали на тридцать лет. Они перенесли меня в 1986 год, погрузили в царивший тогда хаос, где каждый охотился за новой ниточкой или искал иной угол зрения. Журналистам удалось побеседовать со многими из свидетелей. Чету Пальме сопровождало трое, когда они шли из «Гранд Синема», – двое впереди, один сзади. Лисбет Пальме сказала, что узнала двух человек на месте преступления, она заметила их неделю назад возле резиденции, где жила с мужем. Несколько свидетелей описали людей с рациями, которых видели рядом с резиденцией, у станции метро «Гамла Стан», где те сели на поезд, возле «Гранд Синема», когда там находились Пальме, и на самом месте убийства. Я понимал, что передо мной лежит огромное собрание данных и что Стиг должен был потратить ужас сколько времени, чтобы собрать их и привести в порядок. Мои собственные материалы были в основном электронными, но я догадывался, что они вдесятеро меньше по объему информации, чем материалы Стига, хотя я провел в разысканиях уже четыре года. Окунувшись в расследование убийства Пальме, приобретаешь зависимость, «подсаживаешься» на него, и это многие могут подтвердить. У Стига интерес к убийству логично сочетался с исследованием мира правых экстремистов. А вот почему я посвятил несколько последних лет нераскрытому преступлению тридцатилетней давности? В моей жизни не было тех сверхзадач, которые мотивировали Стига: ни глубокого стремления к страстной борьбе с расизмом и экстремизмом, ни одержимого желания искоренить в нашем обществе неравенство и нетерпимость. Очарование нерешенной загадки отчасти объясняло мою заинтересованность, но не то количество времени, что я уделил разгадыванию. Самое правдоподобное объяснение – я убегал от своей слишком обычной жизни с ее монотонностью, скукой – и желанием чего-то иного. Часы, проведенные в хранилище, могли показаться мрачным, пыльным, отталкивающим трудом, но для меня они стали пребыванием в будоражащем мире, не похожем на мой. Насчет мотива мнения в газетах за несколько месяцев после убийства совпадали: имел место заговор. Карта, которую Стиг сделал для «ТТ» 2 марта, была опубликована в нескольких газетах, и благодаря ей я мог получить представление о ходе событий. До известной степени то, что я читал, усваивалось легче, чем то, что пишут об этом убийстве сейчас. Похоже, тогда люди и в самом деле знали об обстоятельствах дела больше, чем мы тридцать лет спустя. Полиция и СМИ возились с фактами, пытаясь сопоставить их с теми версиями, которые возникали. И я читал и читал дальше. Status Quo Стокгольм, 4 апреля 1986 года Джерри Гейблу, SEARCHLIGHT Стиг Ларссон Аксбюплан 34, S‑163 73 Спонга, Швеция, тел. (08) 36 79 74 Дорогой друг! Кажется, поиски убийцы шведского премьера Улофа Пальме все еще безрезультатны. Вероятно, то, что боги, распоряжающиеся расследованием, на прошлой неделе в поисках убийцы задействовали ВВС, указывает на отчаяние, охватившее штаб шведской тайной полиции. Нет, дорогие мои, это не шутка. Два самолета «Вигген», реактивные истребители-перехватчики, едва не повышибали все окна в центре Стокгольма, проносясь над городом на небольшой высоте. Их задание: сфотографировать все крыши в районе убийства в надежде найти пистолет «смит-и-вессон», из которого стреляли в Пальме. По предположению полиции, убийца бросил его на крыше одного из зданий. Никто не позаботился объяснить ни репортерам, ни слегка изумленным гражданам, какого черта убийца полез на крышу, чтобы бросить там оружие, если он спешно покидал место преступления. Правильно, ваше недоумение не меньше моего. Есть еще второе «призрачное фото», которое распространила полиция, составив с помощью компьютера. На нем изображен человек, который, по описаниям свидетелей, 5–6 раз попадался под ноги Улофу Пальме в январе и феврале. Полицейские говорят, что он, мол, замешан в убийстве, раз ходил за Пальме по пятам. Еще они говорят, что он глава заговора и, возможно, преступный разум, стоящий за убийством. Свидетели описывают его так. Возраст: 30–35 Рост: 195–200 см Широкие плечи, атлетическое сложение, можно предположить, что бывший борец или боксер. Светлые или рыжеватые волосы, некоторые считают, крашеные. Говорит на немецком и английском языках. Ярко-голубые или серо-голубые глаза. Еще: награда за предоставление полиции сведений, которые позволят поймать убийцу, увеличена на полмиллиона крон и теперь составляет один миллион, приблизительно 100 000 фунтов. Всего наилучшего, СЛ