Смерть Стига Иногда чья-то смерть вызывает непредвиденные последствия. На похоронах близкие Стига Ларссона собрались все вместе в последний раз. Хотя Стиг и называл Эву женой, они никогда формально не заключали брака, поэтому по шведским законам его кровные родственники унаследовали всё, включая права на книги и доход от них. Эва имела право лишь на крохотную квартиру, которую они со Стигом купили на пару, да еще на несколько его личных вещей. Это стало причиной публичного столкновения заинтересованных сторон, долго привлекавшего внимание в Швеции и за рубежом. Всякий раз, когда казалось, что инцидент исчерпан, что-то опять обостряло конфликт на публике. Через семь лет продажи трех романов Стига превысили восемьдесят миллионов экземпляров, и все они были экранизированы в Швеции. Вышел и американский фильм по первому роману трилогии, «Девушка с татуировкой дракона», в котором главную роль исполнил Дэниел Крейг. В любом случае будущее журнала «Экспо» было обеспечено в том числе за счет недвижимости Стига. Когда он в 1991 году предупреждал «шведских демократов» об опасности, они едва набрали 5000 голосов на парламентских выборах. В 2010-м, на вторых выборах после смерти Стига, они прошли в парламент с 340 000 голосов. Работа «Экспо» получила еще большую значимость – ведь парламентской стала партия, которую основали фашисты и расисты. * * * И для расследования по делу Пальме годы шли неумолимо. В 1997 году прокурор Керстин Скарп начал работу над этим делом. Сестра Скарпа была женой Яна Гийу, старого врага Улофа Пальме. Гийу продолжал писать о предполагаемой вине Кристера Петтерссона. Надежда, что расследование пойдет в ином направлении, сошла на нет. Хотя Скарп и сказал, что команда следователей никогда не сдастся, у полиции не хватало ресурсов, чтобы искать других подозреваемых. Более того, одинокий стрелок без политического мотива преступления устраивал и полицию, и политиков. Вялотекущее следствие продолжалось много лет. Двусмысленное поведение правоохранителей, СМИ и политиков гарантировало возможность предать убийство Пальме забвению для всякого, кто хотел о нем забыть. Обычное шведское решение сложных проблем: «некого винить». Кристер Петтерссон умер в результате несчастного случая, что неудивительно для алкоголика и наркомана. Тогдашний премьер Ёран Перссон сказал, что его трагическая жизнь завершилась. Может быть, дело Пальме следовало закрыть, но не нашлось никого, кто бы взял на себя ответственность за такое решение. К тому же, если бы дело закрыли, его материалы, местами очень неприятные для государственных мужей, стали бы достоянием гласности. Но люди требовали, чтобы всем мытарствам был положен какой-то конец. Нашлось гениальное по своей простоте решение. 1 июля 2010 года закон о сроке давности по серьезным уголовным преступлениям был отменен. Так папки с документами и электронные файлы по делу Пальме остались вне досягаемости. Но фактически расследование можно было считать завершенным. Часть вторая. По следам Стига Синтаксис пространства Швеция, 2008–2010 годы Задолго до того, как наткнуться на забытые записи Стига об убийстве Пальме, я начал собственное расследование, тогда никак не связанное с материалами и версией Стига. Говорят, что вас можно считать автором, если вы написали две книги. Поэтому я хотел написать вторую. В первой речь шла о темных сделках «Сааба» и British Aerospace в Чехословакии. Я писал о том, что знал лично, по собственному опыту. Со второй книгой совсем другая история. Когда-то я изучал архитектуру, но после недолгих попыток сделать карьеру на этом поприще отказался от архитекторских амбиций. Однако предмет изучения не перестал возбуждать во мне интерес, особенно теория Билла Хильера из Лондонского университетского колледжа. Эта теория «пространственной связи» говорит о разных типах местоположения построек, о том, как они сочетаются и воздействуют на обитателей. Воспользовались же этой теорией, чтобы побудить людей больше покупать в торговых центрах. Психологический эффект и криминогенность планируемой среды стали предсказуемы. Простейший пример: люди обычно не совершают преступлений на площадях, где много народу. Преступники предпочитают более закрытые пространства рядом с такими площадями, где народу не меньше, а вот возможность быть увиденным снижается. И я хотел написать книгу о местах, где произошли тяжкие преступления и где само место послужило одним из факторов, в силу которых они произошли. Меня завораживала мысль, что есть типы среды, которые провоцируют людей на злодеяния. Потратив месяц, я обнаружил несколько таких зловещих мест, где преступления совершались не по одному разу. Одно особенно притягивало внимание: Стокгольм, Норр Мэларстранд, 24. Много десятков лет назад Стокгольм потрясло гнусное дело фон Сюдова. Вечером 7 марта 1932 года в восьмикомнатной квартире на Норр Мэларстранд, в доме 24, были обнаружены трупы трех человек, которых забили до смерти. Тела обнаружила пятнадцатилетняя девочка из семьи одного из потерпевших. Их опознали как Ялмара фон Сюдова, владельца квартиры, Каролину Хероу, кухарку, и Эббу Хамн, экономку. Смерть наступила от ударов по голове, нанесенных тупым предметом, возможно, пропавшим из дома утюгом. Ялмар фон Сюдов был президентом Ассоциации шведских работодателей, членом верхней палаты парламента и рыцарем Королевского ордена Вазы – короче говоря, одним из самых видных людей в городе и стране. Когда прибыла полиция, стало ясно, что убийцей, по всей вероятности, был его двадцатитрехлетний сын Фредрик фон Сюдов. Он бежал с места преступления вместе с женой, Ингун фон Сюдов, урожденной Сюнден-Куллберг. Около десяти вечера полицейские обнаружили пару в ресторане Gillet в городе Упсала. Но прежде чем полиция их задержала, Фредрик выстрелил Ингун в голову. Та сразу скончалась. Затем он застрелился сам. Это один из самых шумных скандалов и одно из самых обсуждавшихся преступлений в истории Швеции. Несколько десятилетий после убийств никакие жильцы не поселялись в квартире 24 надолго. Но летом 1980 года в квартиру фон Сюдова въехали противники Пальме – доктор Альф Энерстрём и актриса Джио Петре. Через двадцать три года отношения Энерстрёма с Джио пришли к финалу. Он страдал психическим расстройством. Его несколько раз приговаривали к тюрьме и психиатрическому лечению за акты насилия. Элегантные апартаменты заполнились барахлом и мусором. 28 ноября 2003 года Альф Энерстрём открыл дверь полицейским в одной рубашке и с кастрюлей на голове, которая служила ему шлемом. И тут же захлопнул, увидев, кому открыл. А затем начал стрелять через дверь. Женщина-полицейский получила множество ранений. Энерстрёма отправили в сумасшедший дом. Я прочитал несколько книг об убийствах в семействе фон Сюдов и почти все, что попалось, об Альфе Энерстрёме. Наткнулся я и на отчет Комиссии по пересмотру о деле Пальме 1999 года объемом в тысячу страниц, где излагался ход расследования. На шести страницах были описаны следственные действия в отношении Энерстрёма. Не занятые охотой на курдов и Петтерссона, некоторые дознаватели интересовались Энерстрёмом, в том числе его тезка Альф Андерссон. В первые дни после убийства шел сбор свидетельств о причастности Энерстрёма. Он, по словам одного информанта, говорил: «Я устраню Пальме с должности раньше, чем вы думаете», – а также: «Как только мы уберем его с дороги, социал-демократы выберут нас». Информанту Энерстрём предлагал пост министра юстиции в своем будущем правительстве. Энерстрёма допрашивали, однако его гражданская жена Джио Петре утверждала, что в вечер убийства он находился дома, то есть на Норр Мэларстранд, 24. Через месяц после покушения Ханс Хольмер отказался от наблюдения за Альфом Энерстрёмом. СЭПО согласилась с Хольмером. Однако продолжали появляться новые зацепки, указывавшие на Энерстрёма, некоторые члены команды следователей по-прежнему подозревали его, но их подозрения и предлагаемые меры вновь и вновь отклоняли. Для главы о доме 24 на Норр Мэларстранд лучшими персонажами были эксцентричный Фредрик фон Сюдов и фанатик Альф Энерстрём. Оба – образованные люди с хорошей репутацией, обаятельные, нарциссичные… и оба способны на насилие. Похоже, некоторые места разжигали самомнение мужчин – обычно мужчин, – и так грешивших гордыней и проведших там много времени. Имелось в виду изолированное, мало кому доступное помещение, внушавшее ощущение непобедимости. В таких условиях возрастала вероятность, что мужчина определенного типа станет преступником. Для ученого Билла Хильера такая гипотеза не была убедительной, но она годилась для увлекательной книги о реальных происшествиях. Я узнал, что Альфа Энерстрёма отпустили из психиатрической клиники в Арвике, и решил с ним встретиться. Активист Стокгольм, октябрь 2010 года Найти Альфа Энерстрёма оказалось нетрудно. У него была страница с электронным адресом в интернете. Я послал письмо; через неделю некий Бо, компаньон или помощник Энерстрёма, ответил, и мы договорились о встрече с доктором. Я стоял у дверей «Булочной Телина» на Кунгсхольмене. Около часу очень высокий старик направился прямо ко мне. Выглядел он потрепанным, в фиолетовом пиджаке и нескольких рубашках под ним. – Вы Альф? – Да, да, это я. Был самым младшим из девяти детей, поэтому родители выбрали короткое имя. Вот как получилось. Я Альф. – Но сейчас вы точно не коротышка. Вскоре к нам присоединился Бо, человек лет семидесяти, хорошо одетый. Мы зашли в булочную-кондитерскую, оба друга заказали по чашке кофе и хрустящему пирожному. – Я изучил вашу страницу, Альф. Похоже, вы вели весьма интересную и насыщенную жизнь. – Да, я был самым умным учеником в школе, единственным из семьи, кто получил потом высшее образование. Я стал авиационным инженером и офицером воздушного флота. Потом начал работать на «Сааб» в Линчёпинге, а когда надоело, поступил в медицинское училище. У меня было больше 150 000 пациентов. Страх насчет того, как пойдет разговор, рассеялся. Альфу явно нравилось быть в центре внимания, и он охотно рассказывал о себе. Его слова, разумеется, следовало делить на два. Бо оказался человеком более молчаливым, он взял на себя роль того, кто помогает Альфу справляться с проблемами, которые у него то и дело возникали. Беседа шла уже немало времени, когда мы добрались до интересовавших меня тем. – Мы с Джио переехали в восхитительную квартиру, которая стала штабом нашей политической деятельности. – Это та самая в доме 24 на Норр Мэларстранд, где произошло убийство фон Сюдова и остальных? – Именно. Та самая. Подумать только! – Видимо, вам это не казалось странным – поселиться в квартире, где зверски убили трех человек. – Да это была чудесная квартира! И нас устраивала цена. – Расскажите о ваших отношениях с Джио. – Ах, Джио, Джио… Она была самой прекрасной женщиной в мире. И в Америке так считали, она ведь там побывала. Потом вернулась в Швецию, и мы оба посвятили жизнь политике. Я социал-демократ, и поначалу мы трудились ради Пальме, но, когда он захотел легализовать аборты без всяких ограничений, мы решили, что с нас хватит. Мы ездили по всей стране, общались с людьми. Мы стали убежденными оппозиционерами. На наши выступления приходили, чтобы посмотреть на Джио. Ей нравилось завораживать аудиторию. Самые обычные работяги готовы были слушать ее. – Именно Пальме добивался легализации абортов? – Да, он. Это было частью того, что я назвал пальмеизмом и что тогда начало бурно развиваться. Но тогда же он проиграл выборы 1976 года из-за нашей с Джио кампании против него. Если бы он продолжал придерживаться общих с нами воззрений, не потерял бы власть. Но доверять ему было нельзя. Пальмеизм означает, что в расчет принимается только мнение Пальме. Мы написали книгу о том, как нам удалось повлиять на исход выборов. Она называлась «Мы свергли правительство: падение Улофа Пальме». У меня была при себе эта книга, с пометками на полях. Одни тексты в ней подписала Джио Петре, другие – Альф. Чем дальше я их читал, тем резче становился тон в отношении Пальме. – В том, что написала Джио, говорится, что, познакомившись с Пальме, она поняла, что «увидела дьявола». Что вы с Джио имели в виду? – Так это же очевидно, разве нет? Вы знаете про Грецию? Когда-то Греция была лучшей в мире страной, а теперь стала худшей. Если бы Пальме дали довести начатое им до конца, со Швецией случилось бы то же самое. Он просто разрушал страну, и кто-то должен был его остановить.