— Из-за чего? — негромко спросил он. — Не знаю, из-за всего, — ответила я, неопределённо качнув головой. — Как-то всё неожиданно получилось. — Что ты там говорила? Не ждёшь чуда в праздники? — спросил Леон, глядя на меня. Я слегка кивнула. — А оно случилось, — тихо добавил блэкер. — Случилось, — также тихо подтвердила я, переводя взгляд с ускользающей дороги на своего попутчика. Воцарилось молчание, и только плавно летящий бойл тревожил слух. Я смотрела на Леона, безмолвно разглядывая его лицо и лучше запоминая полюбившиеся черты. Он тоже смотрел на меня и молчал, очарованный моментом. Его рука вдруг неуверенно потянулась к моему виску. Я ожидала почувствовать прикосновение на коже, но он лишь слегка коснулся волос. Затем отнял руку, показывая мне нетающую снежинку. Я улыбнулась и, почувствовав, как машина начала постепенно замедлять ход, повернула голову в сторону лобового стекла. Машина заехала на стоянку, которая в отличие от той, что была внизу, просто ломилась от бесчисленного количества бойлов. — Перемещение закончено, мистер Фрайс, — осведомила нас Глорен, затем спросила: — Желаете ли вы покинуть автобойл? — Да, — проговорил Леон, и на этот раз открылись сразу обе дверцы. Я вышла из машины, оглядываясь по сторонам. Было довольно тихо, лишь в стороне виднелась небольшая компания блэкеров, собравшаяся у одного из бойлов. Ребята по очереди кинули на нас любопытные взгляды. — Пошли, — сказал Леон, обходя машину и в который раз подталкивая меня за руку. Мы свернули в один из выходов со стоянки, над которым висела табличка золотого цвета с указанием номеров вилл блока «C». Я молча шла за Леоном по неширокому и безоконному коридору, сворачивая то в одну, то в другую сторону. Почему-то с каждым новым шагом мне всё больше хотелось развернуться и пойти в обратную сторону. Здесь было довольно тускло, а узкие стены словно начали на меня давить, отчего руки нервно затряслись. Мысленно я уже начала ругать сама себя за то, что вообще на это согласилась. Неожиданно Леон остановился напротив двери с номером сто одиннадцать, и я ощутила, как моё сердце беспокойно забилось в груди. — Ты в порядке? — словно почувствовав моё волнение, спросил он. Я сделала глубокий вдох и неоднозначно кивнула. — Не доверяешь мне? — он улыбнулся, поднося руку к сканерному ключу. В двери что-то тихо щёлкнуло и она поехала в сторону. Леон отошёл чуть назад, пропуская меня. — Выбора нет, — ответила я и сделала шаг внутрь. — Выбор всегда есть, — сказал он, проследовав за мной. — Но иногда нужно много времени, чтобы сделать правильный. «Тебе потребовалось целых полгода», — подумала я, разглядывая комнату, в которую попала. Входная дверь вела сразу в зал. Противоположная стена молочного цвета была красиво расписана тонкими, светящимися светло-коричневым цветом линиями. Около неё стоял бордовый диван с волнистой спинкой, а по сторонам полубоком расположились два кресла. На левой стене, занимая почти всю её поверхность, висел искусственный камин, но огонь в нём не горел. Около него стоял отключённый роботехник. Правая стена была полностью покрыта стеклом, но из-за света в комнате, она лишь отражала камин на противоположной стороне. Зеркальный потолок визуально увеличивал размеры небольшого зального помещения. — Как-то… просто, — проговорила я, делая несколько шагов к центру комнаты и оглядываясь вокруг. — Это вилла класса C. Она не должна быть шикарной, — пояснил блэкер, который, в отличие от меня, не озираясь стоял на месте. — Я получил её на двадцатилетие. Потом, если захочу, могу купить себе виллу повыше. Я подошла к окну, вглядываясь в пространство за ним. — Ты так не увидишь, — проговорил Леон. — Нужно выйти на террасу. — Так веди, — сказала я, смотря на него через отражение в стекле. — Ладно, тогда предупреждаю сразу, чтоб ты не завелась как всегда, — усмехнулся он. — Выход на балкон идёт через спальню. Я вздохнула и возвела глаза к зеркальному потолку. — Как же иначе, — проговорила я, дёрнув плечом. Леон пересёк комнату, подходя к двери, ведущей в другое помещение. Она отъехала в сторону, открывая вид на недлинный коридор. На этот раз он прошёл первым и, не останавливаясь, направился к крайней двери с правой стороны. Я пошла следом, всё так же любопытно оглядываясь вокруг. Пол под ногами блестел и переливался, а стены бесшумно излучали яркое белое свечение. Я вошла в спальную комнату, где оказалось попросторней. Низкая широкая кровать с двумя отходящими от неё тумбами белоснежного цвета стояла с левой стороны комнаты, полностью загораживая своей спинкой низ стены. С правой стороны стоял стеклянный столик с белыми ножками, около которого расположилось одно единственное кресло, не имеющее спинки. Тут же на стене распознавались дверцы гардеробного отсека. В комнате царил полнейший порядок, только на столе стояла одна единственная кружка, и, судя по тому, что она была наполнена до краёв какой-то жидкостью, к ней даже не притрагивались. Противоположная от меня стена была полностью закрыта портьерой алого цвета. По команде Леона она медленно начала отъезжать в сторону, открывая отражающее комнату стекло. — Окно выходит на восточную сторону, поэтому в безоблачное утро комнату ярко заливает солнце, — проговорил он, пресекая спальню и подходя к стеклянной двери ведущей на балкон. — Здорово, — восхитилась я, неторопливо следуя за ним. — Глорен, свет, — отдал блэкер последнее приказание и, повернувшись ко мне, шепнул: — Закрой глаза. Я повиновалась, и тут же (в который раз за сегодняшний вечер) почувствовала аккуратное прикосновение к своей руке, заставляющее пробежаться лёгкую дрожь по всему моему и без того трепещущему телу. Леон потянул меня вперёд, и я сделала вслед несколько медленных неуверенных шагов. Послышалась отъезжающая дверь террасы, и сразу же я ощутила, как порыв воздуха ворвался в комнату и своим дуновением заставил каждый волосок на моём теле вздрогнуть. Я сделала ещё шаг, и уже не лёгкий порыв, а целая буря воздушных колебаний налетела на меня, перехватив неровное дыхание. Ветер… самый что ни на есть настоящий. Такой беспокойный и вечно воющий от своего беспокойства. Влекомая тягой руки Леона, я сделала ещё шаг. Тело начало окутывать приятным холодом. Он словно проникал сквозь кожу глубже и глубже, нарушая спокойствие блуждающей по организму крови, которая, глотнув настоящего воздуха, с бьющей пульсацией затронула даже самые отдалённые от сердца уголки. Я постаралась прислушаться к звукам вокруг. Тишина… Но я оказалась права — у природной тишины есть свой голос. Словно весь мир дышит вокруг тебя, и ты ощущаешь на себе его неровное дыхание с очередным воздушным порывом. — Открывай, — произнёс Леон, и тут же его слова подхватил ветер, унося отзвуком куда-то вдаль. Я открыла глаза: тускло переливающееся покрытие террасы обрывалось впереди, метра через два, стеклянными перилами, а за ними… Поблёскивающий в лунном свете океан гудел от своего безмолвия, сливаясь, словно на другом конце планеты, с безграничным небом над головой. Луна, точно око самой Земли, повисла высоко в воздухе, рассеивая вокруг себя тусклый белый свет. А Звёзды… Они расплывчато меркли, стоило отвести от них взгляд, но резко зажигались вновь, когда я в очередной раз направляла на них свои восхищённые и неверующие в эту красоту глаза. Я наконец сделала восторженный выдох, а затем жадно вдохнула солоноватый воздух, до отказа наполнив лёгкие его вкусом. Тело не ощущало никакой скованности или давления стен — оно словно воспарило, не подчиняясь больше силе притяжения. То ли от переизбытка кислорода, то ли от такого неиссякаемого свободного пространства вокруг, голова попросту закружилась, и я, почувствовав, что теряю равновесие, ухватилась за рядом стоящего Леона. — Ты чего? — волнительно спросил он, подхватывая меня. Я только покрутила головой, не в силах выдавить из себя ни слова. Прикрыв ненадолго глаза, я подождала, пока моя устойчивость придёт в норму, затем снова окунула взгляд в небесное пространство, тем временем как Леон осторожно выпустил меня из рук. — Потрясающе, — тихо проговорила я, боясь нарушить молчание вокруг. Звёзды перед глазами начали медленно расплываться, и я сильно сомкнула глаза, отчего горячая слеза обожгла щёку. Леон сделал несколько шагов вперёд, подходя к перилам. — Иди сюда, — проговорил он, оборачиваясь ко мне. Я перевела взгляд на его лицо, освещённое луной, и, будто под гипнозом зелёных глаз, сделала несколько шагов ближе к нему. Когда я опустила руки на перила балкона, меня вновь накрыло лёгкое головокружение от вида Пирамиды под ногами и от высоты, на которой мы, оказывается, находились. Некоторые окна под низом горели, рассеивая в темноте снаружи мутный свет. — Какая здесь высота? — спросила я, заворожённо глядя на белые волны, бьющиеся о стены города где-то далеко внизу. — Около двухсот, — ответил блэкер. Я поражённо выдохнула, произнеся: — И это не предел, да? — Далеко, — покачал он головой из стороны в сторону, затем развернулся лицом к двери балкона и посмотрел вверх. Я повторила его движение и увидела, как Пирамида, возвышаясь надо мной, теряется в небесном пространстве. — Ты же был на вершине сегодня? — тихо спросила я. — Да, — ответил Леон, поворачиваясь ко мне. — И как там? Он немного подумал, затем легко проговорил: — Ветрено. Будто от его слов я вдруг ощутила сильный порыв этого самого ветра, пронизавший холодом всё моё тело. Постепенно, словно выходя из забвения, я стала чувствовать, как замёрзли мои пальцы на руках и ногах, а по коже бегал озноб. На мне была тонкая туника с длинными, но мало греющими рукавами. Я непроизвольно поёжилась, что не скрылось от глаз Леона. — Замёрзла? — спросил он. Я отрицательно покачала головой в нежелании уходить с балкона. Он улыбнулся и, сказав: «Сейчас вернусь», — направился к двери, что вела обратно в его комнату. Почему-то как только он отошёл от меня, стало ещё холоднее. Я снова развернулась к океану и тут же отступила на шаг назад, с необыкновения испугавшись высоты. Наверное, не скоро я смогу к такому привыкнуть. А может, привыкать и вовсе не придётся — вдруг я нахожусь здесь в первый и последний раз? При этой мысли сердце недовольно стукнулось о рёбра. На плечи аккуратно опустилось что-то тёплое, и солёное веяние океана смешалось в носу с пьянящим запахом мужских духов. Я посмотрела на свои плечи, оценивая предмет одежды, греющий меня. — Мне нельзя носить чёрное, — тревожно проговорила я.