– Ну так у нас полно времени, верно? Он кивает мне в плечо, а когда поднимает голову, его глаза мрачнеют от беспокойства. – Верно? Что-то не так? Его взгляд светлеет, и Шон качает головой. Я чувствую, как его плечи расслабляются. – Ничего. – Он ласкает мою кожу, гладит грудь. – Совсем ничего, – повторяет Шон и, как одержимый, накидывается на мои губы, и я теряюсь в этом требовательном поцелуе. Глава 14 Стирка. Вот чем мы занимаемся с Шоном последние пятнадцать минут – сортируем вещи для стирки. И не только вещи Шона, но и вещи Тайлера и Доминика в придачу. – Почему мы стираем еще и одежду твоих соседей? – А почему бы и нет? – Потому что это их вещи, вот почему. – Ну ты же делаешь всякую фигню для подруг? – Да, иногда беру на себя счет за ужин или крашу им ногти. Я не сортирую и не стираю им трусы. – Это полезнее. – Почему же? – Потому что кому нравится заниматься стиркой? Мне. Мне нравится заниматься стиркой, и причина этому – Шон. Благодаря ему эта неблагодарная работа проходит чертовски весело, особенно когда он трется своим пахом о мой, пока я сижу на стиральной машине. Я возбуждаюсь и задаюсь вопросом, было ли это намеренно, а потом вижу, как он улыбается. Засранец. Он постоянно пудрит мне мозги и тем самым держит в тонусе. Часто это обмен шутками, почти всегда намеки сексуального характера, которые я бы не заметила, если бы не обращала внимания. Но я все подмечаю, потому что Шон безостановочно меня подначивает, порой доводя до слез, пока я не начинаю его умолять. Он немного садист, и мне это нравится. Вся прошлая неделя прошла как конфетно-букетный период наших отношений, или что там между нами происходит. Я редко задумывалась на эту тему, потому что он не давал мне повода для беспокойства. Несмотря на то что Шон дерьмово ведет разговоры по телефону, да и вообще редко берет телефон с собой, по несколько часов оставляя мои сообщения без ответа, большую часть времени нашего настоящего мы проводим вместе. Шон закидывает монетки в слоты, а я оглядываю обшарпанную комнату, полную раздолбанных машин. – У тебя же дома есть прачечная? – Ты про что? – Просто говорю, что вы наверняка бы сэкономили кучу денег, купив поддержанные стиральные машины по Интернету. Шон обхватывает меня сильными руками и, наклонившись, проводит своим носом по моему. На макушке у него солнцезащитные очки, серо-лиловая футболка натягивается на мускулистой груди, когда он сжимает меня в объятиях. Водя пальцами по поясу его джинсов, я вдыхаю насыщенный яркий аромат и забываюсь в ощущении его тела, почти выбросив из головы тему нашего разговора. Возможно, моя поза выглядит неприлично, но я скрещиваю ноги у него за спиной, и у меня задираются шорты. Шон смотрит вниз, водя пальцами по внутренней поверхности моих бедер. – Люблю твои длинные ноги и это местечко прямо… – Он хватает меня за волосы и осторожно за них тянет, обнажая шею и мягко поцеловав впадинку. – Здесь. – М-м-м, а еще где? – Дам тебе подсказки. Он целует чуть ниже уха, а потом поднимает мою руку и подносит запястье к своим губам. Проводит пальцем по верхнему краю моей майки, как раз над зоной декольте, и медленно спускается вниз. После чего обхватывает руками мое лицо и ласкает большим пальцем щеку. – Твое лицо, – шепчет он, покрывая нежными поцелуями мой лоб, веки, обводя еле заметные веснушки на носу и останавливаясь на губах. Меня затягивает его ласковый поцелуй, который он постепенно углубляет и ловит мой стон, когда я начинаю таять в его объятиях. Ему плевать на чужое мнение. Шон постоянно трогает меня на людях и наедине. Никаких запретов, никакой подобной фигни. Он каждый божий день заявляет на меня права, и сейчас его вообще ничего не сдерживает. Он захватывает мои губы, а я приникаю к нему. За всю жизнь я ни разу не испытывала такой привязанности. Никогда. Всех мужчин из моего прошлого он превратил в лжецов и всего за несколько недель заклеймил их позором, даря мне свое внимание и заботу. Вот почему я люблю заниматься с Шоном стиркой – да чем угодно. С ним я постоянно заинтригована и возбуждена. Этот мужчина подозрительно обворожителен, и я никогда не знаю наперед, что он скажет. Наглядный тому пример: – Я не коплю деньги. – Почему же? – Я отодвигаюсь. Он просто приподнимает бровь в качестве ответа. – А-а, дай угадаю. Нет иного времени кроме настоящего. Ты человек, живущий безо всякой мысли о будущем. – Я упорно проталкиваю эту идею разными способами, – уткнувшись мне в шею, шепчет он. Я удивленно смотрю на него и не успеваю задать вопрос, как он снова продолжает: – Я бы предпочел раздать их, чем копить. – Почему? Деньги тоже воображаемые? Шон выпрямляется и смотрит на меня с улыбкой. – Теперь ты понимаешь. Я обхватываю его сзади за шею и веду пальцами по колючим светлым локонам. – Есть закон, с которым ты считаешься? – Только мой собственный. – Беззаконник без будущего. И еще утверждаешь, что это я опасна. – Даже не подозреваешь, насколько, – произносит он и стаскивает меня с машины. – Пойдем. Хочу покурить. Мы сидим в его машине лицом к торговому центру и наблюдаем за суетой в прачечной и открытым рядом мексиканским рестораном. Там, за стеклом, в углу стоит женщина и раскатывает свежие тортильи. Улыбаясь, она замешивает тесто, раскатывает его и кидает на камень для выпечки рядом с рабочей поверхностью. Наблюдая за ее действиями, я немного погружаюсь в свои мысли, пока Шон щелкает зажигалкой. Одна сигарета превращается в две, а потом и в три, после чего он, извинившись, выходит из машины и направляется к прачечной. Я предлагаю пойти с ним, но Шон велит мне не дергаться. Так я и делаю, наблюдая, как пожилая женщина монотонно готовит тортилью. У нее такая же скучная работа, что и у меня на заводе. Но если я постоянно смотрю на часы в ожидании, когда раздастся традиционный свисток, то она улыбается во время работы, а не только когда общается с коллегами и покупателями, которые все время к ней подходят. Она счастлива и, похоже, с легкостью справляется со своей задачей. Я ей завидую, желая, чтобы и на моей работе царило такое же умиротворение. Шон возвращается и, не сказав ни слова, закуривает очередную сигарету. Резкий щелчок его зажигалки – единственный громкий звук в машине. – Та женщина все это время готовила тортилью. – Она готовит ее днями и ночами. – Безумие какое. – Это ее работа. Такая же у кучи других людей в этом городе. – Знаю, я на такой работаю. – Да. – Шон выдыхает облако дыма. – Но она не выражает недовольство своей работой. – Это я уже поняла. Она постоянно улыбается. Мы молчим почти вечность и просто за ней наблюдаем. – Не представляю, почему она так счастлива. – Это выбор, – тут же отвечает Шон. – Выбор. – Я задумываюсь над его утверждением и вижу, что он так же пристально за ней наблюдает. – Ты с ней знаком? – Ее зовут Сельма. Иногда отдает в мастерскую свой фургон. – Она платит воображаемыми деньгами? – шучу я. – Вроде того. Мы не берем с нее денег. Одежда готова. – Я помогу.