— Ты не понимаешь… — Напротив, кажется, я всё прекрасно понял. Как только мы вошли в чёрный тоннель, твоя защита исчезла. А вот моя сила, наоборот, подпиталась разлитой здесь энергией. Я вижу твою ауру, витязь. Или кем ты там являешься на самом деле? У твоей силы точно другая природа, и к нашей она не имеет никакого отношения. — Ну, ты меня поймал. — Ваня тут же изменился в лице и натянул наглую ухмылку. — Тебе же хуже. Первый удар я всё-таки пропустил, несмотря на то, что был готов к схватке. Глава 12 Какой чудесный день Мои рефлексы и раньше превосходили стандартные. На войне приходится поддерживать форму на постоянной основе. Там ошибки не прощаются. Понятно, что пуле плевать, насколько ты крутой профессионал, но тренированному бойцу гораздо проще избежать фатальной ситуации. Честно говоря, даже не могу припомнить, когда мне пригодились навыки армейского рукопашного. Как говорил наш инструктор: «Боец, который вступил в подобную схватку — полный идиот. Потому как нужно ещё умудриться просрать не только всё оружие, но даже нож». В чем-то он был прав. Однако любой профессиональный воин обязан уметь владеть собственным телом. А уж когда речь идёт о подразделениях специального назначения — тем более. Но кто бы мог подумать, что жизнь изменится до неузнаваемости? Навыки рукопашного боя стали необходимостью, как и владение мечом или тем же топором. Сейчас без оружия люди даже срать не ходят. Как бы странно это ни звучало. И если обычному человеку такое в диковинку, то мне, как опытному военному, выхватить ствол гораздо привычнее, чем махать кулаками. Как оказалось, это различие способно сыграть злую шутку даже с таким бойцом, как Иван. Он был так уверен в своём превосходстве, что попросту не обратил внимания на пистолет. Получив «по щам» я резко отскочил и даже сам не сразу понял, как в моих руках оказалось оружие. Движение было настолько отработано рефлексами, что голова подключилась к процессу только на втором выстреле. Однако и витязь оказался непрост. Словно маятник, он несколько раз качнул корпусом, в самый последний момент уходя с линии огня, и сократил дистанцию до минимальной. Топор метнулся к руке, сжимающей пистолет, и я вновь был вынужден отступить. Уйти удалось кувырком через спину, а затем ещё дважды вдавить спуск. На сей раз я метился в ноги и не прогадал. Бедро Ивана брызнуло кровью, и он оступился, подарил мне драгоценное мгновение, чтобы перенести огонь на корпус. Ещё две пули я послал ему в грудь, но даже с раной в ноге витязю удалось избежать смертельного попадания. Совсем невредимым остаться не получилось, правый рукав его «Горки» быстро напитывался кровью. Итого: шесть патронов минус, осталось два. Мозг подметил этот факт мимоходом, а палец уже опять давил на крючок. И снова грудь на прицеле, однако выстрел всего один. Всё-таки вначале стоило увеличить разрыв в дистанции. Я понадеялся, что витязь сдаст в скорости, получив ранения, но нет: Иван действовал так, словно его ничто не беспокоит. Брошенный топор просвистел буквально в миллиметре от меня, сбивая выстрел, а в следующее мгновение витязь уже был рядом. Ствол с бряцанием отлетел в сторону, а мне пришлось браться за меч. Как ни крути, а голыми руками от топора не отмахаться. Рубящий выпад я пропустил над головой и снова атаковал ноги противника. Но даже в режиме ускорения удар меча всё равно медленнее, чем полёт пули, и Ваня успел его парировать. Хитрым кистевым вывертом он подцепил клинок на изгиб топора и резко дёрнул на себя. Рукоять едва не покинула ладонь, а я вынужден был перенести вес тела на переднюю ногу. Витязь шагнул навстречу и слегка отклонился в сторону, продолжая тянуть меня на себя, а потом вдруг сменил траекторию давления на противоположную. Это произошло столь неожиданно, что я не смог удержаться на ногах и полетел на пол. Благо подобные падения тоже отработаны до уровня рефлексов, и вместо того, чтобы врезаться затылком в твёрдую поверхность, я снова ушёл в кувырок. А по завершении кульбита едва успел выставить меч над головой, чтобы блокировать удар топором по черепу. Ваня бил изо всех сил, и я это почувствовал, когда наше оружие встретилось. У меня аж кости заныли от перешедшей в руку инерции. Наверняка теперь на лезвии знатная зарубка останется. Но главное, что удар меч всё-таки выдержал, не сломался. От прямого пинка в лицо я увернулся. А так как уже находился в нижней позиции, то не стал тратить даром внезапно образовавшееся преимущество и поднырнул под задранную ногу. Вот такое падение проконтролировать уже не получится. Витязь грохнулся на спину, а его лёгкие моментально покинул воздух. Иван попытался взять меня на приём под названием «пистолет». Это когда поверженный перекидывает через себя противника, занявшего позицию сверху. Красивый в исполнении, но слабоэффективный, когда имеешь дело с опытным бойцом. Достаточно просто повернуть корпус, и все телодвижения становятся бессмысленными. Кто же знал, что витязь именно на это и рассчитывал? Как только я начал заваливаться в сторону, бок пронзила острая боль. У меня даже в глазах потемнело, а внутренности скрутило, будто в животе включили режим отжима. Но сработали скрытые резервы, и онемела почти вся левая сторона. Повторный замах я успел остановить и даже каким-то образом умудрился выбить нож из руки витязя. Драка перестала походить на нечто красивое и техничное, в положении лёжа она больше смахивала на возню. Но именно в такой борьбе сложнее всего продержаться. Я всё ещё оставался сверху, однако Иван грамотно вязал мне руки, не оставляя даже малейшей возможности нанести удар. А едва я давал слабину, он тут же пытался атаковать меня в раненый бок. Очередная попытка нанести короткий боковой не увенчалась успехом. Витязь ухватил меня за затылок и плотно прижался, мешая размаху. А тот тычок, что ему в итоге достался, даже синяка не оставит. Но в этот момент в схватку вмешался амулет, который случайно выскользнул из-под майки. Я всё время ломал голову над тем, что же такое мне вручил Всеволод. Но истинное предназначение этой штуки не смог бы разгадать ни за что в жизни. Потому как это нужно было знать. Оказавшись на свободе, он на мгновение вспыхнул ослепительным светом. Будто на моей шее действительно висела частичка реального солнца. Я почувствовал, как слетел с противника и грохнулся на пол рядом, но дальнейшей атаки не последовало. Видимо, Ваня тоже ослеп. Пару секунд я не видел ничего, кроме белой пелены с чёрным кругом посередине. Словно на сварку посмотрел, хотя это недалеко от истины. Вскоре зрение начало восстанавливаться, хотя понятнее мне всё равно не стало. Весь тоннель залило странным голубовато-розовым свечением. Будто сквозь толщу земли к нам пробивалось солнце. Я усиленно моргал в попытке избавиться от чёрного пятна, которое мешало как следует рассмотреть происходящее. И наконец понял, откуда исходит свет. От символов, что прятались под стеклянной отделкой. Это они горели, с каждым мгновением становясь всё ярче. К слову, светиться продолжал и амулет, но теперь уже не так ослепительно. Его сияние сделалось тусклым, пульсирующим, и, кажется, даже в тон моему сердцебиению. Иван сидел в метре от меня и так же часто моргал. А затем вдруг подскочил, оглушительно закричал и выгнулся в дугу, запрокинув лицо к потолку. И вспыхнул изнутри, будто передо мной не живой человек, а жуткой формы светильник. Вначале лучи били из глаз и рта, а затем засияла даже кожа. Не знаю, сколько это длилось, но вскоре вместо Ивана на пол с шорохом упала лишь пустая одежда. Первым делом я ощупал себя, затем посмотрел на руки и вздрогнул, когда на них попал свет фонарика. Даже запаниковал немного, но, потрогав лицо, как раз наткнулся на девайс и немного успокоился. Адреналин постепенно отпускал, наваливалась усталость. Я уселся на пол и привалился спиной к холодной стене. Вместе с боевым задором постепенно проходил и обезболивающий эффект. В левом боку медленно, но неотвратимо разгорался очаг, я уже чувствовал неприятную пульсацию. «Надо бы перевязать», — запоздало всплыло в мозгу, но сил и желания этим заниматься не осталось. Серьёзная кровопотеря плюс адреналиновый отходняк — и вот результат: полная апатия. Но я человек, не животное, разум должен преобладать над инстинктами. Нужно как-то заставить себя двигаться, иначе я навсегда останусь в этих тоннелях. Я поднялся и, пошатываясь, подошёл к вещам Ивана. Ему они точно больше не пригодятся, зато моя аптечка целее будет. Кстати, лишний свет тоже не повредит, пока я буду себя штопать. Этому тоже быстро учишься. Когда работа связана с постоянным риском для жизни, необходимые навыки сами прививаются и становятся неотъемлемой частью сознания. Сколько я успел прожить мирно? Кажется, даже пяти лет не прошло — и вот я снова весь в крови, хрен пойми где. А рана очень серьёзная. Без помощи специалиста я здесь подохну, и никакие новые таланты не спасут. Кишечник наверняка повреждён, а значит, всё дерьмо, что в нём находилось, сочится сейчас там. И ничего хорошего это не предвещает. Чёрт, да где же они там? Час уже давно прошёл, и Колян не просто успел бы оповестить наших, но и лично за ними скататься. Уж наверняка кто-то из них должен догадаться, куда мы ушли. К тому же Колян видел, как мы спускались в провал. Неужели что-то случилось? Так, нужно как-то выбираться отсюда. Что там говорил Ваня? Что-то о сети тоннелей под всем городом, и вроде как развилка находилась под кремлём. Даже нужный коридор мне указал, а я взял — и запомнил. Думаю, стоит попробовать. Главное, не нарваться при выходе на какую-нибудь бетонную преграду. Знаю я этих строителей, они лишний раз разбираться не станут. А сколько раз за тысячу лет перестраивался кремль, одному только богу известно. Ну или как в нашем колодце: накинули предки каменюку поверх да закопали поглубже. Поди сдвинь такую, да ещё в одну рожу, да с распоротыми кишками. Пожалуй, пойду там, откуда пришёл. Как говорят водители: «самая хорошая дорога та, которую ты знаешь». Вот и нехер изобретать велосипед. С изучением будем после разбираться, и желательно толпой. Наконец с раной было покончено. Шов, конечно, получился кривой, ну да хрен с ним, мне по подиуму не ходить. Прежде чем свалить, я перетряхнул все вещи Ивана и прикарманил самое ценное. Жадность не позволяла бросить всё здесь, но и унести в одного то, что мы припёрли сюда вдвоём, тоже не получится. А ведь придётся ещё поправку на ранение сделать. Думал недолго: собрал всё барахло в кучу у стены, сунул в свой рюкзак только самое необходимое и побрёл обратно. Укол бодрящего коктейля как раз начал работать. Боль отступила, хотя противная пульсация внутри продолжала действовать на нервы. Зато появились силы, даже показалось, что я ещё о-го-го. Хорошее лекарство… Впрочем, путь до лестницы я преодолел, а затем начался ад. Узкий закрученный коридор без намёка на перила, плюс ещё нестандартный шаг ступеней. Ногу приходилось задирать сантиметров на тридцать, при этом стопа едва помещалась на пороге. Здесь не каждый здоровый поднимется. В общем, выдохся я быстро и уселся в проходе, пытаясь отдышаться. Пот заливал глаза, ноги тряслись от перенапряжения, а повязка насквозь пропиталась сукровицей. Сколько я уже прошёл? Вряд ли даже треть пути. И что самое обидное, толку от этого путешествия ноль. Попытка увеличить количество железа в организме не считается. Хотя нет, это я зря, ведь мыслить нужно позитивно. Теперь мы точно сможем организовать по всему городу сеть убежищ, связанных безопасным маршрутом. Думаю, за несколько дней нам удастся изучить эти подземные коммуникации. Правда, неизвестно, как они выглядят весной, но что-то подсказывает, всё там в порядке. Предки прекрасно понимали, что такое половодье, и наверняка защитили тоннели. По крайней мере, я на это надеюсь. Впрочем, сомнения хоть и есть, но они минимальны, особенно после того, что я там увидел. Защита там, конечно, покруче, чем в любом банке. Однако хочется понять, что же хранится внутри и какую ценность эта штука может представлять для нас. И что вообще собирался с ней делать Иван? Передать Баалу? Или использовать для каких-то личных нужд? А он вообще кто? В смысле, кем был на самом деле? Нет, что врагом — это понятно. Но кто они такие? Может быть, какая-то секта или кучка посвящённых, подобная нам, только по другую сторону баррикад? Звучит вполне здраво и жизнеспособно. Вот есть мы, воины на стороне света, а значит, должны быть и те, кто выбрал тьму. Надо бы выяснить этот момент у отца Владимира. Или у Всеволода. По поводу добра и зла я развозить не стану, мне вообще плевать на эти понятия. В мире всё слишком относительно, и далеко за примером ходить не нужно. Все знают, что убийство — это плохо. Но что делать, когда на жизненном пути встречаются такие ублюдки, как те урки в интернате? Лично для меня здесь всё ясно. Так и с бесами: они напали на мою страну, не оставляют попыток убить меня и вообще стереть с лица Земли человечество. Мне достаточно, чтобы принять верное решение. Но что движет теми, кто сражается на их стороне? Вот этот вопрос следует разобрать, потому как мотивация противника — важный аспект. Если на него нельзя повлиять, то придётся либо вырезать всех до единого, либо сдаться самому и принять правду противоборствующей стороны. Потому как других вариантов договориться здесь нет. Ах да, есть третий вариант: драться до последней капли крови, отстаивая свои взгляды. То есть заниматься тем, чем мы сейчас и занимаемся. Уже и не знаю, в который раз я уселся на ступени, продолжая размышлять на сторонние темы. Думать о том, как же сильно я устал, не хотелось, и я отвлекал себя как мог. Старался не задаваться вопросом, сколько ещё мне осталось и как много я уже прошёл. Я просто знал, что нужно продолжать двигаться вверх, чтобы не сдохнуть. Но и сверх силы я это делать не стремился. Здесь достаточно раз оступиться, чтобы больше никогда не встать на ноги. Нет, до самого низа не скатишься, в этом огромный плюс винтовой лестницы. Однако без травм такое падение точно не обойдётся. Я поднялся и некоторое время смотрел вверх, держась руками за стены. Затем пару раз глубоко вдохнул, кивнул сам себе и продолжил бесконечный подъём. Спускаться было гораздо легче. По крайней мере, мы с Иваном проделали это в один приём, ни разу не отдохнув. Чёрт, снова мысли свернули не в ту сторону. Мне никак не удавалось выбросить их из головы и сменить другими. Благо подъём наконец закончился, и, преодолев последнюю ступень, я тут же рухнул на пол, уставившись в потолок. Сколько так пролежал, не знаю, ощущение времени размазалось. Я вообще уже не понимал, как долго нахожусь под землёй. Усталость навалилась с новой силой. Мне едва удавалось держать глаза открытыми, и это очень плохо. Выходит, резервы организма заканчиваются, а ведь предстоит преодолеть ещё одну лестницу. И она гораздо опаснее той, что осталась позади, потому как прямая. Оступившись на ней, лететь придётся до самого конца, и вряд ли удастся завершить такое падение живым. «Тьфу, да что же сплошной негатив-то в голову лезет⁈ Давай, Могила, вставай, мать твою!» — принялся я костерить себя последними словами в попытке зачерпнуть хоть каплю энергии в злости. Помогло. Немного адреналина в кровь всё-таки попало, и я наконец поднялся с пола. Меня тут же повело в сторону, и удержать вертикальное положение удалось лишь благодаря стене. Бок уже не горел. Боль от него исходила такая, что хоть ложись прямо здесь и умирай. — Да вот хрен вам! Я ещё всех вас переживу! — неизвестно для кого произнёс я и сделал шаг. А затем ещё… и ещё… пока мозг наконец не понял, что идти это тело продолжит несмотря ни на что. Я спокойно брёл вперёд, как вдруг неожиданное препятствие заставило меня замереть. Вместо выхода к развилке я почему-то набрёл на тупик. Вначале даже глазам не поверил и зачем-то обернулся, напрягая извилины: а не свернул ли я где на автопилоте? Но тоннель был прямым, будто натянутая струна, и поворотов я не припоминал. На нашем пути имелась единственная развилка, и до неё я пока не добрался. Чертовщина какая-то. Я почесал макушку и приблизился к преграде, чтобы проверить её на предмет галлюцинации. И — о чудо! — рука не почувствовала сопротивления и погрузилась в кажущуюся твёрдой поверхность. Изображение поплыло, раздвоилось, и стена сделалась полупрозрачной. Разбираться с этим не сильно хотелось, но, честно говоря, я больше боялся того, что преграда внезапно приобретёт плотность и я навсегда останусь запертым в этом чёртовом тоннеле. — Ёб твою мать! — вскрикнул Колян, когда я вывалился прямо из стены. — Я бы тогда тебя папой называл, — ухмыльнулся я и наконец позволил себе расслабиться. — Эй! Эй, бля, идите все сюда! Я его нашёл! — не обращая внимания на мои приколы, закричал он, заставляя меня поморщиться. Вскоре в одном из тоннелей раздался шорох, и из него выскочил Лёха, а следом ещё несколько человек. Поднялся гомон, всем вдруг стало интересно, откуда я взялся. Объяснения Коляна, что я вышел прямо из стены, никого не устраивали. Я сидел на полу и молча, с глупой улыбкой наблюдал за перепалкой товарищей. А народ всё прибывал. * * * Ход, ведущий в кремль, всё же оказался завален. Неизвестно, когда и кем это было сделано, но выбираться нам пришлось тем же путём, которым мы сюда проникли. Лёха сплёл из верёвки хитрую конструкцию, при помощи которой меня подняли: вначале в колодец, а затем на поверхность. Затем помогли вскарабкаться в кузов самосвала, где я благополучно и отключился. В себя пришёл уже в кремле, на кровати, застеленной чистым бельём. Вокруг никого, хотя за окном слышны чьи-то голоса. Но мне было не до них, потому как левый бок чесался, да так сильно, что я не смог сдержаться и поскрёб его ногтями прямо через бинт. Рана отдалась слабой болью, но зудеть не перестала. Без особого труда я приподнялся и осмотрелся. Вначале даже не понял, где нахожусь, но стоило подойти к окну и выглянуть наружу, как всё встало на свои места. А ещё очень сильно хотелось в туалет, до рези внизу живота. Впрочем, именно это желание меня и разбудило. Я уже собирался выскочить на улицу, чтобы опустошить мочевой пузырь, но был остановлен прекрасным созданием. — Стойте! Вы куда это собрались⁈ Вам ещё нельзя вставать! Виктор Петрович! Девушка голосила, а я никак не мог отвести взгляд от её лица. Вот кому как, а мне всегда нравился восточный тип красоты. И эта девушка была очень ярким её представителем. Раскосые глаза, чёрные волосы, забранные в тугой хвост на затылке, пухлые губы и недурственная фигурка под халатом. Неужели мне всё-таки повезло встретить сексуальную медсестру в реальной жизни⁈