— Его, — кивнул я. — И куда ты его собираешься? — В сторожку перевезти. Нехорошо так, чтоб стволы без присмотра лежали. — Это, конечно, да, но что-то мне кажется, Валерич это дело не оценит. — Потерпит, — буркнул я в ответ. — У тебя отвёртка в машине есть? — Ща посмотрю, — ответил Колян и направился к выходу. Минут через тридцать мы выволокли ящик на улицу и, завалив его набок, покатили по снегу. Мне всё же пришлось взяться за лопату, чтобы почистить хоть небольшую тропинку. Вышло так себе, снег всю зиму летел сюда с крыши и утрамбовался до состояния льда. В итоге с тропинкой как бы даже не хуже стало. Стволы и патроны я сложил в спортивную сумку и вынес отдельно, а как только загрузили ящик в кузов с надписью на борту «Ритуал», запер оружие внутри. Затем вернулся в пустой дом, окинул его на прощание взглядом и, заперев все двери, запрыгнул в машину. — Ну а если серьёзно, почему ты в доме не живёшь? — Колян тут же вывалил на меня уже давно опостылевший вопрос. — Не могу объяснить, — тем не менее честно ответил я. — Просто не хочу — и всё тут. — А продать? — Да жалко как-то, — пожал я плечами. — Заводи, поехали, психолог хе́ров. * * * Провозился я до самого вечера. Пришлось устроить капитальную перестановку мебели, чтобы впихнуть оружейный ящик в узкое помещение сторожки. Заодно устроил переборку всего имущества. И теперь у двери меня ожидало четыре пакета с мусором, два из которых — со старой спецовкой и рваными башмаками. Удивительно, но пока я был занят делом, бухать совершенно не хотелось. А стоило закончить и осмотреть плоды своего труда, как в голове тут же возникла мысль: «Надо бы обмыть». Но вместо этого я закурил и выглянул в окно. По подоконнику вновь барабанил мелкий, противный дождь. Однако от него были и свои плюсы: снег садился прямо на глазах. От вчерашней наледи за ночь не осталось и следа, по крайней мере, на дороге. Лишь на тротуарах остались чёткие, грязные бугры, превратившиеся в мутный лёд. Но грязных сугробов ещё хватало по обочинам, или как у моего отца во дворе. Где снег всю зиму сходил с крыши, образовав гору едва не выше забора. Теперь, находясь в тени, он будет таять там до самого мая. Мысли вновь свернули к разговору со священником. Некоторое время я колебался, но любопытство пересилило. Опять же, лучше сходить и отвлечься, иначе желание набухаться вновь победит, а я вроде как собирался завязать. Я надел куртку, натянул кожаную бейсболку и выбрался на улицу. Отец Владимир жил далеко, практически в противоположной части города. Пешком до него не менее сорока минут, но, несмотря на мерзкую погоду, я всё же решил прогуляться. Правда, уже через десять минут сильно об этом пожалел и, как только выбрался на центральную улицу, тут же направился к стоянке с машинами такси. В голове крутилось всякое: начиная с личной встречи с демонами у кладбища и заканчивая произошедшим в магазине у Надюхи. Вспомнилось ещё кое-что: как на соседнюю улицу мчалась карета скорой помощи и полицейский «УАЗ». Вот не удосужился я поинтересоваться тем, что там случилось. Странно, даже Витька не позвонил, не рассказал, хотя… ему сейчас и без того хлопот хватает. Но ведь и Колян ничего не рассказывал, словно не знает о случившемся. А он обычно в курсе всех событий в городе. Всюду катается, с людьми говорит… Кстати. Я повернул голову к таксисту. — А ты не в курсе, что там вчера на Нариманово произошло? — Нет, — пожал плечами он и сразу заинтересовался вопросом: — А чё там? — Вот, самому интересно. Вечером в ту сторону скорая с ментами пролетела, чуть меня в асфальт не закатали. — Эти могут, — кивнул таксист. — Вроде, говорят, авария там была. Но я с утра на смене, раз двадцать мимо проезжал, и никаких следов. Даже стекла битого не валяется. — Странно, а я слышал, что там порвали кого-то? — В смысле — порвали? — удивлённо уставился на меня он. — Да пёс его знает. Я за что купил — за то и продаю. Думал, может, ты в курсе. — Не, вообще ни разу, — ответил он, а затем вдруг странно улыбнулся. — Чё? — не выдержал я. — Вспомнил я тебя, — отозвался таксист. — Ты ведь на кладбище работаешь? Могилой вроде как кличут? — Ну я. А у тебя с этим какие-то проблемы? — Да ты что? Нет, всё нормально. Наоборот, хотел тебе спасибо сказать. Я по прошлому лету батю хоронил… — Ясно, — буркнул я и замолчал. Таксист словно уловил моё настроение, и до дома священника мы добрались в тишине. А когда пришёл момент расплачиваться, этот чудик с чего-то не стал брать с меня денег. Странный мужик, ну дай бог ему здоровья. Я подошёл к калитке и уже приготовился вдавить кнопку звонка, как она внезапно распахнулась. Во дворе горел свет, что позволило рассмотреть добродушную улыбку на лице священника. — Я ждал тебя, — опередив мой вопрос, произнёс он. — Проходи в дом. Внутри было тепло и уютно, не то что в моей сторожке. Из дальней части дома доносились детские голоса. На кухне хлопотала матушка Анастасия, жена отца Владимира. Красивая баба с чёрными густыми волосами, которые она вечно прячет под платком. И с чего вдруг такая решила пожертвовать своей красотой ради жизни с батюшкой? Мне это казалось странным. Ей бы в BMW рулём крутить да с презрением на плебеев посматривать. Очень уж яркая женщина. — Проходите, Сергей, не стесняйтесь, — подтолкнул меня к кухне священник. — Настя пирожков напекла, с капустой. Вкусные — можно язык проглотить. Сейчас чай пить будем. — Спасибо, я уже поел, — попытался вежливо отказаться я. — Не спорьте, с нас не убудет, а вам в удовольствие. К тому же я знаю, что вы голодны. — А вы точно священник? Очень уж ваша осведомлённость настораживает, — ухмыльнулся я. — Я много чего знаю, а ещё больше вижу. Вот, например: у вас до сих пор под лопаткой справа ноет, а ведь после ранения уже не один год прошёл. Врачи там крохотный осколок пропустили, а теперь свинец там всё вокруг себя отравляет, отчего и вам покоя не даёт. — Рентген ничего такого не показал, — неуверенно возразил я. — Как раз таки напротив — ещё как показал, доктора пропустили. Если позволите?.. — Отец Владимир вопросительно посмотрел на меня. — Хуже точно не станет, — пожал плечами я и сбросил куртку. Батюшка поводил руками позади и одновременно спереди, над грудью, что-то тихо бормоча себе под нос. А я, открыв рот, смотрел в его насмешливые глаза — боль отступала. Она так долго мучила меня, что я просто перестал обращать на неё внимание. Но теперь, после того, как она ушла… — Чума-а-а, — выдохнул я. — Как это у вас получилось? — Опять ты за своё, — строгим голосом произнёс священник и несколько раз перекрестился. — Не поминай рогатого, тем более в моём доме. — Простите, но я вроде… — Вот именно, что вроде. Думай, прежде чем языком молоть. Каждое слово в себе силу содержит, а ты проклятия направо и налево раздаёшь. Чума — это всадник, он с собой болезни и голод несёт. Я тебе от боли избавиться помог, а ты мне её назад в виде проклятия кидаешь. — Простите, пожалуйста. — Мне откровенно стало стыдно. — Я что-то не подумал. — А в этом и есть твоя беда основная. — Он ткнул меня пальцем в лоб. — Ладно, пошли за стол. Поужинаем вначале — после поговорим. Глава 4 Вечная память Уже четвёртый пирожок исчез в моей утробе, а рука снова потянулась за следующим. А ведь прежде чем сесть за стол, я действительно не собирался есть. Но стряпня матушки Анастасии оказалась поистине бесподобной. Пироги огромные, едва на ладони умещаются, тесто пышное, начинка распределена равномерно и попадает в рот с первым же укусом. Живот уже полон, а я всё не могу заставить себя остановиться. Отец Владимир внимательно следит за мной, не скрывая улыбки. Но смотрит без осуждения, напротив, взгляд доброжелательный. — Спасибо. Было очень вкусно, — поблагодарил я священника за угощение. — Ещё бы, — усмехнулся он, — Не просто так у меня килограммы прирастают. Балует меня Настя. Ну, как ты? Готов к разговору? — Зачем бы я ещё приезжал? — ответил я вопросом на вопрос. — Не за пирожками же. — Ха-ха-ха, — расхохотался отец Владимир, — А ты заезжай, не стесняйся. Ладно, пойдём погутарим. Отец Владимир поднялся со стула, и я двинулся следом за ним. Странное чувство не покидало меня всё это время. Нет, ничего плохого, скорее необычно и даже несколько неуютно от назойливого, пристального внимания к моей скромной персоне. А ещё маячило некое предчувствие скорых перемен. Не знаю, как объяснить. Просто я чувствовал, что моя жизнь скоро изменится. Не в лучшую и не в худшую сторону, но непременно станет другой. — Если хочешь, можешь курить, — разрешил священник, когда мы выбрались на задний двор. Здесь у него была оборудована веранда. Приличного размера, почти шесть на шесть. Плетёная мебель на поверку оказалась из пластика, и всё же сделана добротно, качественно. По взгляду даже не отличить от настоящей, из лозы. Он уселся в кресло, подвинул поближе ко мне пепельницу и указал ладонью на место напротив. Я опустил на него зад, выудил из кармана пачку сигарет и с удовольствием втянул в лёгкие дым. Пагубная привычка, отчего избавиться от неё в разы сложнее. Особенно тянет за сигаретой после вот такого плотного ужина. Ну или с утра, в сортире.