– Да от того, что по нему вели осужденных из суда в тюрьму, а они смотрели на водный простор, чаек, облака, – и вздыхали от тоски! – раздраженно сказал я, нарушая правила гильдии экскурсоводов: не рассказывать без лицензии о местных достопримечательностях. Нгвама насторожились и внимательно слушали. Похоже, их эта тема заинтересовала. – Так это что, суд? – спросил Бокари. – А это тюрьма? – Можно считать и так! И когда вас поведут по нему, вы тоже будете тяжело вздыхать! – А за что нас поведут в тюрьму? – насторожился Адисо. – За оружие, которым у вас набиты карманы! Или за то, что вы делаете прямо в канал на глазах сотен туристов! Нгвама переглянулись, не очень искренне изобразили смущение, но тут же наперебой стали объяснять: – Мы здесь целый день, жидкость требует выхода, а на площади уборные платные – по два евро за один раз! Это нам надо весь заработок туда носить, еще и не хватит! – возмущенно кричали они. Большому Бобону оставалось только развести руками: действительно, если 30 евро в день тратить на туалет, то сколько надо зарабатывать? – Ну, а оружие вам зачем? – Для самозащиты. Это очень выгодное место, а вокруг много шакалов, которые за него и убить могут, – мрачно сказал Адисо. – А после работы мы его прячем и с собой не носим! – А почему бы не вооружиться луками, копьями, не нанести боевую окраску и изображать самих себя? – задал я тестовый вопрос. – И заработок, и защита! Нгвама рассмеялись. – Уже и в Борсхане луков и копий все меньше – в основном пистолеты и автоматы! А тут нас бы с луками сразу в полицию забрали, – сказал Бокари. – Вон, Дуну и без лука задержали. Теперь надо тысячу евро платить! Четыре пары глаз внимательно и требовательно уставились на меня. Как будто для Дуны у меня была открыта безлимитная кредитная линия. А может, и не только для него. – А что ж ты такого сделал? – поинтересовался я у виновника. Тот пожал плечами. – Ничего! Совсем ничего! В пиццерии музыкальный автомат случайно сломал. Бросил монету, а он не играет, ну, стал дергать туда-сюда… А ручка и отломилась, пластинки высыпались… – А зачем дергал? – Откуда я знал, что делать? Обычно инструкцию пишут – что можно, чего нельзя, рисунки вешают… А тут ничего не было – что правильно, что неправильно… У него было лицо несправедливо обиженного человека. А я усмехнулся внезапно пришедшей мысли: гигантские фирмы, снабжающие техникой и электроникой весь мир: «Мерседес», «Сони», «Филипс», «Панасоник», «Самсунг», – обязаны прикладывать к ним инструкции на языке страны-покупателя… А «Беретта», «Кольт», «Глок», «Таурус» – этим не заморачиваются и потребители прекрасно обходятся без подсказок! – Вам смешно, а где мне деньги взять? – недоброжелательно спросил Дуна. Я молча протянул ему две пятисотевровые купюры, и он мгновенно успокоился. Атмосфера разрядилась, и глаза его сотоварищей утратили требовательность. Но вместо нее в карих зрачках зажегся огонек жадности. Если у Большого Бобона так легко выдоить тысячу евро, значит – он лох! А как обходятся с лохами – и в Африке известно! Я не хотел их пугать и пошутил еще: – Слушайте, парни, а у вас на пушки есть наставления в переводе на язык нгвама? – и похлопал по спрятанной за пазухой Бокари «Беретте». – Нет, на такие штуки они не нужны. С ними и так все ясно! – нгвама рассмеялись. Но огонек жадности в глазах продолжал гореть. И я сменил мягкий дружественный тон лоха на визгливый голос вождя Твалы, которым он приказывал бросить подлинного или мнимого виновника голодным крокодилам: – Ну ладно, тогда подведем итоги! Никакими сувенирами вы не торгуете, на катере никого не катаете! За целый час вы не заработали ни евроцента! За целый день вчера – тоже! Про вчерашний день я, естественно, ничего не знал, но понял, что попал в точку: нгвама опускали головы и отводили взгляды. Цивилизация еще не подняла их до того уровня, на котором человек может бессовестно врать. – На что вы живете?! Может, добываете деньги тем, что прячете под одеждой?! Но тогда вы знаете, как поступят с вами здесь, да и на родине! Я могу вызвать охотников на колдунов, они приедут сюда за неделю, а вы знаете, как они рубят пальцы и сдирают кожу… – Но мы не колдуны, – робко вставил Лузала. – Это никого не интересует! – отрезал я. – Надо начинать работу, которая не бросит тень на честное племя нгвама! – Понимаешь, Большой Бобон, работы тут нет! – робко объяснил Адисо. – Посмотри вокруг – каждого туриста тянут в свою сторону наши враги! Нам не каждый вечер удается поужинать… Я снова вынул деньги, но на этот раз дал каждому по сотенной купюре, что тоже вызвало довольное оживление. – Для тебя у меня есть персональная работа! – сказал я Адисо и протянул сложенную в несколько раз вырезку из газеты. – Для остальных я тоже постараюсь что-нибудь найти. Но имейте в виду, если вздумаете меня обмануть – вам придется плохо! Я здесь не один и за каждым вашим шагом внимательно следят! В это время с горбатого мостика раздался пронзительный свист. Я и мои чернокожие друзья подняли головы. Дело шло к обеду, и народу на набережной поубавилось, поэтому Рыбака, которого я меньше всего ожидал здесь и сейчас увидеть, можно было рассмотреть во всей красе: в новеньком пиджаке, с синим шейным платком, черной шляпе на благородной седине и темных очках, закрывающих пол-лица, Джузеппе Брандолини был похож на влиятельного мафиози. Он размахивал тростью, и что-то кричал, по доносящимся обрывкам звуков можно было разобрать, что он меня ждет. Что ж, это был удачный экспромт! – Вот видите? Это только один из моих помощников! – многозначительно, с не очень скрытой угрозой проговорил я. – Не волнуйся, друг, мы тебя не подведём, – Адисо положил руку на сердце и склонил голову. – Я от всех говорю! – Я не сомневаюсь в этом! – жестко сказал я. – Пойдем, ты меня проводишь! А остальные должны хорошо запомнить все, что я сказал! Попрощавшись с каждым за руку, я хотел уходить, но друг Бокари положил руку на моё плечо и взволнованно сказал: – Белые редко обращаются с нами как с равными. Большой Бобон – исключение. Приходи к нам в любое время, мы всегда будем рады. Хоть сюда, хоть в дом, возле которого мы так неудачно познакомились. – Спасибо, Бокари, я действительно очень высоко ценю нашу дружбу, – кивнул я, и мы обнялись. Слова могут ничего не значить, а могут значить очень многое. Тем более что нгвама еще не искушены в изощренных хитростях цивилизованного человека. Во всяком случае к концу нашего разговора жадные огоньки в их глазах погасли, и это обнадеживало. Адисо поднялся со мной по железной лестнице на набережную. Я дал ему подробный инструктаж и незаметно передал тысячу долларов. Конечно, я превышал смету «оперативные расходы», но спасение мира дорого стоит… * * * Рыбак, широко улыбаясь, крепко пожал мне руку и долго тряс. – А я случайно тут прогуливался и вдруг гляжу – ты или не ты? – громко удивлялся он. – Думал, ошибся: что тебе делать под мостом Вздохов, да еще в целой компании африканцев? Присмотрелся – действительно ты! – Кто же еще?! Конечно я! – со столь же широкой улыбкой тряс я его руку в ответ. А сам думал: «Чёрт его знает, этого потомка основателей Свободной Венеции, случайно он здесь гулял или фиксировал мои контакты?» Не то чтобы я подозревал агента, просто в случайности никто из нас не верит… – А откуда у тебя в Венеции столько знакомых негров? – с обычной бесцеремонностью спросил Брандолини и приобнял меня за плечи. Я деликатно освободился и отошел на шаг. Не терплю амикашонства, тем более, когда оно исходит от агента, связь с которым лучше не «засвечивать» вообще! Мы пошли в сторону площади Святого Марка как случайные знакомые. В сувенирных лавках вокруг продавали модели гондол, ночники в виде Дворца дожей, футболки с надписью: «Венеция» и сотни всевозможных карнавальных масок разных расцветок и размеров. Возле них еще толпились не потерявшие азарта и жертвующие обедом туристы. – Господи, Джузеппе, да я известен во всем мире! Не всякий министр иностранных дел побывал в стольких странах, как я… Меня знают и андоррцы, и эскимосы, и даже эти нгвама – чудный африканский народ. Поэтому в любой точке на земле, даже в диких джунглях, я могу встретить знакомых… – Завидую! – тяжело вздохнул Рыбак. – А у меня с каждым годом знакомых все меньше… Я уж не говорю про друзей… Недавно я понял, что их у меня нет… Совсем нет! – Есть поговорка: «Не беда, если нет друзей, беда – если они фальшивы и продажны…» Он безнадежно покрутил головой. – Это слова, Цицерон, обычные слова, простое сотрясение воздуха! А мы говорим о жизни… Конечно, я провожу время с Лукой Манфреди – выпиваем, играем в карты, болтаем… И хотя до звания друга ему далеко, он скрашивает мое существование, позволяя заполнить часы одиночества… Но Лука намного старше и уйдет в мир иной раньше… – Никто не знает, когда и кого призовет Господь! – без нажима заметил мудрый Цицерон. Но Рыбак пропустил реплику мимо ушей. – А меня ждет злая, одинокая старость… Сегодня мне приснилась прекрасная фея со стрекозиными крылышками – она перелетала с цветка на цветок и лакомилась нектаром. И представь себе, это оказалась Кончитина Конте! Да, та самая… Красавица, я сразу в нее влюбился и до сих пор о ней думаю. Иногда мне кажется, что, если бы я тогда на ней женился, мы бы прожили долгую счастливую жизнь… У меня отпала челюсть: крыша у Рыбака съезжала конкретно! Вербовщица и пойманный ею на крючок агент женятся – надо же такое придумать! Интересно, кого бы они пригласили на свадьбу?! Но виду подавать было нельзя – это нарушит тонкие нити связывающих нас отношений. – Перестань травить себе душу, Джузеппе! – как можно прочувственней произнес я. – У тебя есть братья, есть бывшие сослуживцы, есть я, наконец, – твой верный и проверенный друг! А все мои знакомцы – это разбросанные по странам и континентам чужие люди, они знают меня по работе – под разными именами, а иногда и под непохожими лицами. Если вдруг они заговорят обо мне, то не как об общем знакомом, а о совершенно разных персонах! Вот эти чернокожие ребята, например, знают меня под именем Большой Бобон! Я усмехнулся и многозначительно подмигнул. Но, то ли Брандолини не понял намёка, то ли графское воспитание не позволяло ему понимать пошлости – он никак не отреагировал. Кстати, надо будет как-нибудь тактично поинтересоваться – действительно ли он граф? В моём досье об этом не было достоверных данных. Но своему агенту надо всегда подыгрывать, оказывать знаки внимания и другими способами производить хорошее впечатление. Поэтому я совершенно серьезно добавил: – Это очень достойные люди, настоящие африканские воины! Я вас при случае представлю друг другу. Можешь обращаться к ним от моего имени по любому поводу и в любое время – не откажут и всегда помогут! Я поймал себя на том, что слегка преувеличил готовность нгвама помогать Большому Бобону. А может, и не слегка. Но разум моего агента уже прояснился. – Надеюсь, не придётся, – Рыбак перекрестился быстрым скользящим жестом. То есть он находился в здравом уме и прекрасно оценивал жизненные ситуации! Очевидно, сводила его с ума и лишала трезвости мышления только одна женщина – столь же красивая, сколь и распутная Кончитина Конте. Но она уже затерялась в бурных волнах прошедших десятилетий. – Так что, не стоит мне завидовать, Джузеппе, – вернулся я к мучившему его вопросу. – Лучше один настоящий друг… Я выпятил грудь, чтобы до предела прояснить сказанное. – Чем десятки шапочных знакомых и собутыльников. – Потому я и ждал тебя на мосту, Цицерон, – сказал он. – Хочу пригласить на обед. Помнишь тратторию, где мы познакомились?