– Арктур, что… – Не смей употреблять это имя. Сквозь надвигающийся туман я силилась отыскать внятное объяснение происходящему. Он притворяется. Это фарс, сродни тому, что Хилдред Вэнс разыграла в Эдинбурге, фарс, призванный свести меня с ума. Взгляд шарил по потолку, готическим окнам в поисках камер, снайперов – хоть какой-то зацепки! – За нами не ведут слежку, – холодно произнес рефаит. – Ты настолько поверила в мои чувства, что отказываешься признавать очевидное? Его голос звучал так неестественно, даже комично, однако суровые черты отбивали всякую охоту шутить. – Джексон Холл пытался тебя предупредить, говорил, что Тирабелл Шератан подослала меня к тебе. В принципе, он был недалек от истины. Ошибся лишь в одном: я сблизился с тобой по собственной воле. И не ради Тирабелл. Мною овладел ступор, сковал изнутри. Словно в преддверии чего-то. – Нет, – нарушила я тягостное молчание, – ты врешь. Нельзя столько времени притворяться… – Позволь объяснить, – снисходительно перебил Арктур. – Наследная правительница хотела заполучить сведения о преступном Синдикате. Еще она жаждала заполучить обратно Джексона Холла. Узнав, что ты его наместница, я решил убить одним выстрелом двух зайцев и, без дозволения Сюзерена, разыграл свою партию. Даже волоски у меня на руках встали дыбом. – Заклейменный предательством за грехи прошлого, я с легкостью пошел на плотеотступничество, дабы завоевать твое доверие, – продолжал рефаит. – В Лондоне ты принесла мне информацию о Джексоне на блюдечке. После битвы за власть, доподлинно установив, где скрывается Джексон и как он поглумился над рефаимом, я нанес ему визит. И вынудил вернуться под сень Якоря. А также способствовал поимке троих беглецов, улизнувших из первой колонии. Тела на эшафоте, прямая трансляция казни. Джексон, осунувшийся, изможденный за напускной бравадой. – Нет… – повторила я, с трудом ворочая языком. – Я решил остаться с тобой. Выведать все тайны Синдиката, дабы в один прекрасный день мы, рефаиты, стерли вас с лица земли. Вы запустили свои щупальца: Лондон, Манчестер, Эдинбург, Париж. К счастью, ты без лишних вопросов снабжала меня всей необходимой информацией. Через меня он знал всех главарей, все явки и пароли. Я не утаила ничего. Он знал про «Домино». Про Менара. Вообще про все. Осознание чудовищности ошибки встало передо мной в полный рост. С такими сведениями Арктур не просто навредит революции. Он подавит ее в зародыше. Все мои друзья, соратники закачаются на виселице – и все по моей вине! Я проторила для него дорожку к победе. Научила пускать пыль в глаза Сайену. – Похоже, кое-кто начал постигать масштаб катастрофы. Без тебя мне бы не удалось подобраться к Синдикату. Разумеется, я даже не предполагал, насколько далеко ты готова зайти ради «Экстрасенса», иначе нашел бы способ тебя остановить. Ноги подкашивались. Наверное, это последние отголоски лихорадки, галлюцинация. – Это могло длиться еще долго. Твоя наивность поистине безгранична. Однако мне пора вернуться к наследной правительнице и доложить ей о своих успехах, – торжественно провозгласил Арктур. – Вместе мы сокрушим всякую искру революции и завоюем этот мир. – Уголок его рта ехидно выгнулся. – Рефаим в долгу перед тобой, темная владычица. Сколько раз мне хотелось застать его улыбающимся. Но не при таких обстоятельствах. Улыбка конфигуратором искажала его черты, превращала в незнакомца. Спустя, как мне почудилось, вечность я смогла перевести дух. – Нашира… требует тебя назад. В качестве принца-консорта. – Такова ее воля. Она знает, что я переступил через себя ради нее. Разве я не заслуживаю награды, Пейдж? Мое имя звучало издевкой в его устах. – Скажи, ради нее ты накануне пришел ко мне в спальню? Арктур не удостоил меня ответом, только продолжал ухмыляться. – Ты – Арктур Мезартим, предводитель Рантанов. Верный слуга Моталлатов, презирающий Саргасов. – Я старалась говорить спокойно и рассудительно. – Ты ведь не станешь отрицать, что веками делал все, что в твоих силах, для свержения узурпаторов. – Делал и поплатился за свое предательство. Вот только Моталлатов больше нет. И виной тому люди. – Арктур… – После вероломного поступка Джексона Холла я понял, что наследная правительница права в отношении вас. Человечеством должна править твердая рука. Португалия повержена, король Испании мертв. Ты проиграла. – Довольно. – Я подалась вперед, чувствуя, как страх перерастает в злобу и панику. – Арктур, прекрати. Чем бы она тебе ни грозила, чем бы ни шантажировала, мы найдем выход! Мы… – Нет никаких «мы», нечестивица! Твое правление окончено. Отныне ты – презренная плоть, тлеющая на костях. Я невольно содрогнулась под натиском его презрения. Перед глазами пронеслась вчерашняя ночь, и на кроткое, мучительное мгновение я увидела ее сквозь призму ненависти рефаитов к людям. Увидела, какой омерзительной и развратной я кажусь. Наши взгляды встретились. Я искала в его чертах хоть какой-то намек на долгую упоительную ночь, когда все было просто и понятно. Хоть какие-то отголоски нежности и ласки. Однако видела перед собой статую. Автомат. Подражателя. Некое существо в человеческом обличье, но начисто лишенное всего человеческого. В ушах звенело, но даже сквозь звон слух улавливал снаружи многочисленные лабиринты. Хотя время поджимало, я решила предпринять последнюю попытку достучаться до Арктура. Образумить его. Не ради нас, а ради революции. – Арктур. Страж. – (Мы стояли почти вплотную, но не соприкасались.) – Послушай. Мир, которого так добивается Нашира, не панацея. Не возвращайся к ней, если не хочешь, чтобы тебя выставляли военным трофеем до конца дней. Не способствуй нашему истреблению. Мои речи не возымели ни малейшего эффекта. Презрев всякую осторожность, я обхватила его лицо руками, как делала совсем недавно, и заставила посмотреть мне в глаза. Но прочла в его взгляде пустоту. – Это не ты, нет. Даже… даже если все началось с фальши, я не верю, что ты притворялся. Только не вчера ночью. Вспомни, кто ты! Защитник Моталлатов. Ясновидцев. Всего человечества. – Я схватила его затянутую в перчатку ладонь. – Ты тот, кто голыми руками остановил карающий меч Наширы. Он покосился на наши сплетенные пальцы. – Хочу провести с тобой остаток дней. Хочу, чтобы мы вместе свергли Сайен. Хочу разделить с тобою жизнь. – Подступающие слезы царапали мне горло. – Еще не поздно поступить по справедливости. Не рассказывай Нашире про Синдикат. Не обрекай тысячи невинных людей на смерть. И не становись моим врагом, иначе я не переживу. Никакой реакции. Я пробовала взывать к пуповине, через нее донести истину, однако та лежала мертвым грузом. С тем же успехом можно кричать в разверстую пропасть. – Умоляю, давай уйдем. Для меня ты никогда не будешь боевым трофеем. Рефаит снова впился в меня взглядом: – Тебе не скрыться, нечестивица. Не в этот раз. Он оттолкнул меня, умудрившись задеть травмированное запястье, а потом, к моему вящему ужасу, занес руку для удара. Первое, чему научил меня Ник, – это уклоняться от ударов. В Синдикате многие мечтают почесать об тебя кулаки, поэтому навык уклонения там постигаешь в совершенстве. Но сейчас ноги словно приросли к полу. Все происходило как в замедленной съемке. Где-то на периферии забрезжила догадка, что таким кулаком можно проломить череп. Еще вчера эти руки ласкали мое тело, а сегодня они намеревались его сокрушить. Однако смерть не наступила. За секунду до удара глаза рефаита вспыхнули, и он отдернул руку, отдернул так резко, как будто его потянули за ниточку или передо мной возник невидимый щит. Потрясенная, я даже не шелохнулась, просто стояла и смотрела на него. – Нет, – после бесконечной паузы произнес он и снова застыл изваянием. Пламя в глазах угасло. – Не хочу марать руки даже в перчатках. Меня бил озноб. Мысли путались. Арктур Мезартим, которого я знала, никогда не замахнулся бы на человека. Тем более на меня. Никогда. Звук шагов по мраморному полу. Обернувшись, я узрела главный источник своих страданий – Наширу Саргас, Сюзерена; золотые волосы уложены в высокую прическу. По бокам от наследной правительницы шагали Ситула Мезартим, целехонькая после пожара, и Граффиас Шератан, хорошо знакомый мне по Шиолу II. Пребывание в застенках не прошло даром, теперь вид Наширы вселял поистине нечеловеческий ужас. На меня, одинокую и фактически безоружную, надвигались сразу три – точнее, четыре непобедимых врага. Нервы закалились в сталь. Я ведь двуликая. Пока Пейдж Махоуни задыхается от боли, Черная Моль должна выполнить свой долг, предупредить Синдикат об измене. Сама виновата. Самой и исправлять. Нашира взяла Арктура под руку. У меня оборвалось сердце. – Он же плотеотступник, Нашира. – Горечь ненависти удавкой сдавливала шею. – Не брезгуешь? – Смею тебя заверить, Сороковая, скоро Арктур очистится от твоей скверны. Он пошел на преступление против плоти из самых благородных побуждений и тем не менее готов понести заслуженное наказание. Принять его из моих рук. Ее голос, постоянно преследовавший меня в кошмарах. Наша последняя встреча в Вестминстерском архонте, ее взгляд, преисполненный лютой злобы. По часовне гулял сквозняк. Задние двери стояли настежь. Попробую отвлечь Наширу болтовней. – А он говорить разучился? – Да он сам не свой после стольких месяцев в твоем обществе! Его лабиринт вдруг запульсировал, но выражение лица осталось прежним. – Ты ускользнула от меня в Лондоне, – констатировала Нашира. – Хотя могла бы умереть мучительной, унизительной, но, к огромному моему разочарованию, скоротечной смертью. Теперь я, пожалуй, сохраню тебе жизнь – на время. Арктура надо отлучать от плоти. А еще ему надо питаться. Вот и послужишь для удовлетворения его прихотей. В конце концов, тебе не привыкать. – Забудь все, что я говорила. – Меня трясло от отвращения. – Ты трус. Вонючий лицемер. Чудовище. В ответ – все тот же равнодушный взгляд. – Из нас двоих чудовище здесь ты, нечестивица. Насмешка над естественным порядком вещей.