Руна, повинуясь движению руки Рози, впилась в скалу, что нависала над входом в подземелье; та сначала чуть дрогнула, после по ней прошла трещина, и в результате она с жутким грохотом рухнула прямиком перед темным зевом пещеры, запечатав проход в нее крепко-накрепко, так что мышь не проскочит. – Де Фюрьи, ты дура? – повертела пальцем у виска Фриша. – Еще один обвал решила устроить? – А если бы на ногу? – поддержал ее Фальк. – Гномы хотели, чтобы о входе никто не знал? – проигнорировала ее слова Рози, обращаясь к нам. – Все, у них нет поводов на нас сердиться. Нет входа – нет проблем. – Так себе шутка, – заметил Монброн. – Впрочем – не лишено, не лишено. А, нет, смотри-ка, долбятся в камень, как мухи о стекло. И верно – скалу, запечатавшую проход, с той стороны явно пытались то ли расколотить, то ли сдвинуть, причем отчаянно, с остервенением. – Вот этот гном из непростых, – сказал вдруг Карл, наклонившись над вроде бы дышащим еще бородачом. Его неслабо приложило о стену заклятием Эль Гракха, но не убило. – Вон какая у него висюлька на груди. И снова – верно. Амулет с кулак величиной, да еще золотой. Полагаю, не всякий подгорный житель имеет право носить подобное украшение. – Маги, – просипел гном и, пусть с трудом, но уверенно хлопнул по ладони Карла, цапнувшего амулет. – Худшие из человеков! – Интересно, в Рагеллоне есть хоть кто-то, относящийся к нам пусть не с симпатией, но хотя бы безразлично? – спросила Рози и предупредила дернувшегося Фалька: – Карлуша, это риторический вопрос. Ответа не требуется. – Вы не воины, – хрипел гном. – Сражаетесь подло! – Мы вообще не хотели драться, – заметил Гарольд, подходя к гному поближе. – Пытались разойтись миром, забыв о том, что вы первые хотели нас убить. Что же до того, кто как сражается, – навалиться почти полусотней на десятерых – это, конечно, благороднейшее из деяний. Мало кто отважится на такой подвиг, верно? Жакоб, боком которого уже занималась Эбердин, бывшая сегодня нарасхват, гулко расхохотался. – Вы все умрете, – пробубнил гном. – А теперь все, говорить нам не о чем. Хотите убить – валяйте. – Спорный вопрос, – Гарольд с интересом осмотрел медальон. – Карл, глянь-ка, остался кто еще в живых? Выжила еще парочка гномов, причем одного Фальк вытащил из кустов, в которых тот застрял. – Тонкая работа, – Монброн подцепил пальцем брякнувший цепью медальон, не снимая его с шеи гнома, лежавшего с закрытыми глазами. – Поди, не каждому такой положен? Я прав? – Лучше бы тебе его не трогать, человек, – посоветовал подгорный житель, выдирая из бороды кругляши прошлогоднего репейника. – Это королевский знак. – Так и думал, – улыбнулся Гарольд. – Стало быть, мы имеем дело с королевским сыном? По сути – принцем? – Нет у нас принцев, – проворчал его собеседник. – Это ваши, людские дела. Торвальд – младший сын нашего короля, и только. Его величество за него спросит с вас так же, как за любого из нас. – Но все равно он дороже ему, чем ты или твой приятель, – заявил приободрившийся Мартин. – Родная кровь есть родная кровь. – Ничего вы не понимаете, люди, – сплюнул гном. – И никогда не поймете. – Возможно. – Монброн рывком поднял того на ноги. – Увы и ах, ваше высочество, но вам придется прогуляться с нами. Вы теперь наша гарантия безопасности. Лицо Торвальда скривилось, словно он хотел заплакать, но вместо этого расхохотался. – Ну-ну, – сквозь смех выдавил он из себя. – Думаете, это вам поможет? Для гнома долг превыше всего. Отец пожертвует мной не думая, уж поверьте. – Кабы речь шла о защите ваших пещер от внешнего врага – возможно, – поднявшись на ноги, подошел к разговаривающим я. – А тут-то чего? Мы всего лишь путники, которые желают побыстрее покинуть ваши горы и больше никогда сюда не возвращаться. Стоит ли в такой ситуации жертвовать сыном? Ну да, ты не наследник, но все одно – родная кровь. Да и любят младших сыновей куда сильнее, чем старших, не так ли? Баловал тебя папка, поди, в детстве? Верно? Молчал гном, сопел, глазами хлопал. – Ну а чтобы твоему отцу легче думалось, мы вот что сделаем, – продолжил я и повернулся к двум пленникам, которые знай лежали на камнях и в беседу не лезли. – Та-а-ак. Жил у Греты жирный гусь, добрый гусь, славный гусь… Произнося каждое слово старинной считалки, я переводил палец с одного гнома на другого, причем те уже сообразили, что хорошего в этом ничего нет. Догадливые. – …оказался на столе, – на последнем слове палец показал на того пленника, что рассказал о том, кто такой Торвальд есть. – Как звать? – Мортинн, – пробормотал гном, испуганно таращась на меня. – Не повезло тебе, Мортинн, – вздохнул я. – Право слово – не повезло. Ни с именем, ни с судьбой. Карл, стяни с него железо, будь любезен. И подкольчужник тоже. Эти гномы, в отличие от тех, с которыми мы столкнулись в начале, изготовились для боя, сменив кожаные одежды, внешне очень похожие на латы, на добротные тяжелые кольчуги. Фальк выполнил требуемое без особого труда. Слегка стукнул попробовавшего сопротивляться гнома кулаком по голове, отчего тот слегка обмяк, вытряхнул его из стальной рубашки, а после кинжалом вспорол плотный пропотевший нательник. – Ты чего задумал? – возмутился его приятель, попробовал вскочить, но был припечатан к земле ногой Эль Гракха. – У нас тут ваши равнинные штучки-дрючки не в чести! – Помолчал бы, – посоветовал ему я. – Тебе из вашей троицы повезло больше остальных, поверь. Что интересно – пару лет назад я бы даже не помыслил о том, что собирался сделать. А сейчас мне все равно, нет внутри ни жалости к гному, ни страха перед тем, что за содеянное когда-то придется отвечать. Я просто делаю то, что должно, вот и все. Есть цель, а это лишь средство для ее достижения. Легкий надрез на ладони, боли от которого я даже не чувствую, поскольку давным-давно к ней привык, с губ слетает привычная формула, капли моей крови падают на обнаженную волосатую грудь гнома, после чего словно впитываются в нее. И почти сразу после этого подгорный житель начинает истошно орать – так, что даже скрежет за скалой стихает. Похоже, те, кто за ней скребется, его услышали и теперь гадают, что же там такое происходит. Кстати – а чего они именно тут пытаются пройти? Других выходов нет, что ли? Или, на нашу удачу, самый ближний из них находится отсюда сильно далеко? Впрочем, какая разница. Через пять минут нас тут уже не будет. Вены на руках гнома разбухли неимоверно и переливаются багрянцем, после это марево перекидывается на грудь. Оно и ясно: вся кровь его теперь – живой огонь, пожирающий бедолагу изнутри. Жуткое все же заклятие, недаром в запретные попало. Минута – и все кончено: издав последний протяжный вопль, гном выгибается дугой, а после замирает с перекошенным в жутком оскале ртом. – Как-то так, – я смотрю на гнома, не обращая внимания на своих друзей, которые, похоже, тоже впечатлены увиденным. Ну оно и ясно: при них я подобные вещи сроду в ход не пускал. Ну или им было не до того – война есть война, когда мастерство друг друга оценивать? – А теперь вот что… Так, ты смотри внимательно, понял? Последние слова я адресовал третьему гному, который пытался отодвинуться подальше от мертвого товарища, словно боялся, что причина смерти последнего на него перекинется. Осознав, что я обращаюсь к нему, подземный житель несколько раз кивнул. – Итак. – Я достал из сумки пустой флакон, который там лежал с незапамятных времен. – Вот я сцеживаю туда пару капель своей крови. Видишь? Хорошо. А теперь я… Карл, придержи нашего нового друга, хорошо? Так, чтобы не дернулся. Ага. Так вот – теперь я делаю надрез на руке Торвальда, и его кровь отправляется к моей. Немного поболтать, чтобы они смешались, и теперь вот что. Я шепнул заклятие, багряная жижа в флаконе забурлила, закрутилась спиралью, после замерцала, словно пляшущие снежинки в свете солнца, и снова осела на дно, правда, изменив цвет и став немного искристой. – Вот, – я подошел к окончательно ошалевшему пленнику и показал ему флакон. – Видишь? Хорошо. Наши судьбы отныне связаны в одну – моя и сына вашего короля. Умри я или кто-то из моих друзей по вашей вине – и его ждет то же, что и твоего приятеля, только еще хуже. Этот бедолага отмучался быстро, Торвальда же будет ждать долгая, невыносимо болезненная и неотвратимая гибель. Часами его кровь будет прогорать там, внутри, под кожей, и никто ему не сможет помочь. – Мало вас, магов, там, на равнинах, давили! – выкрикнул Торвальд. – Мало! – Наоборот – много, – поправил его Эль Гракх – Если бы не давили, на кой бы мы в ваши горы поперлись? – Когда скала падет и сюда пожалуют те, кто сейчас суетится за ней, – расскажи об услышанном и увиденном, – спокойно попросил я гнома. – Без прикрас, как есть. И передай, что нам не нужна жизнь вашего принца. Ну да, не принца, я помню. Гнома по имени Торвальд. Так вот – нам вообще ничья жизнь в Серых горах не нужна, нам просто надо добраться до Долины Ста Роз без драк и приключений. Как только мы сойдем с горной тропы на обычную дорогу, Торвальд немедленно получит свободу. Мало того – я уничтожу созданный артефакт на его глазах, чтобы до конца своих дней он спал спокойно. Но это произойдет лишь в том случае, если нам никто не помешает достигнуть цели. И еще – мы хоть и молоды, но повоевать успели, причем преизрядно. Да, вас больше, вы знаете свои горы превосходно, но поверь, свои жизни мы отдадим дорого. Вот оно вам надо? – Я передам все, что услышал, – пообещал гном. – А там пусть старейшины и повелитель решают, как будет дальше. – Вот и молодец, – похвалил его я. – Гарольд, думаю, нам пора. Магда, ты идти-то сможешь? Глава пятая – То есть ты сжульничал? – еще раз уточнила Рози шепотом. – Ты? – Только не говори, что считала меня молодым человеком с кристально чистой душой, – попросил я ее. – Все равно не поверю. – Я знала, что ты не очень крепок умом, это да, – без тени шутки сообщила мне девушка. – Знала, что при необходимости способен принять решение, которое не очень-то сочетается с «Уложением о чести благородной». Но не могла предположить, что сможешь провернуть вот такую недурственную аферу, да еще и экспромтом. Даже не знаю – то ли она меня сейчас похвалила, то ли наоборот, макнула лицом в лужу. А переспрашивать не хочу. После того, что произошло в Пустошах, наши с ней отношения изменились. Не в смысле – прошла любовь и яблоня засохла, нет. Они другие какие-то стали, из них легкость ушла. И радость тоже. Ну, это когда она рядом, и тогда на душе у меня солнышко светит даже в дождливый день. Рози не стала чужой, но… Семь демонов Зарху, не могу я все это словами объяснить. Не получается. Но так иногда на душе пакостно бывает, что хоть волком вой. Потому сам по себе факт того, что де Фюрьи со мной говорит, – уже оптимистичен, не стоит его портить лишними вопросами. А вообще – чудно. Даже представить не мог, что настолько к ней душой прикиплю. Когда она все время рядом была, про это не думалось, а вот отдалилась – и все вокруг серым кажется. Может, это и есть та самая любовь, про которую бродячие музыканты поют? Что до гнома и его крови, то, конечно же, все проделанное – жульничество. Причем даже не мной придуманное, я у мастера Гая идею спер. Он в свое время меня точно так же обманул и потом еще почти два года на привязи страха держал. Со мной сработало, почему с этими бородатыми недомерками должно сорваться? Небось они не умнее, чем я, да и выглядело все происходящее даже пожутче, чем тогда в портовом сарае. Тут главное, чтобы родитель гнома-заложника не решил, что честь подгорного народа важнее, чем жизнь сына. Хвала богам, отцовские чувства оказались сильнее, чем долг перед подданными, в чем мы и убедились ближайшей ночью. Костер мы развели прямо посреди дороги, тем более что она в настоящее время не сильно отличалась от окружающего нас ландшафта. Везде камни, как и положено в горах. Правда, здесь, ниже того места, где нас прихватил обвал, их было уже немного меньше. Полагаю, что через день-два пути мы доберемся до мест, где и вовсе никаких признаков постигшего нас нынешним днем бедствия не будет в помине. Так вот – прятаться и мерзнуть смысла не имело. Если гномы зададутся целью нас найти и убить, то они это сделают. Горы – их дом, они знают каждую расщелину и пещерку. По этой причине мы даже охранное заклинание не поставили. А смысл? Потрескивали обломки деревьев, давая плотный жар, шипела и благоухала конина, подрумяниваясь над пламенем костра, угрюмо молчал Торвальд, не желавший смотреть ни на кого из нас. Короче – отдых усталых путников, все как положено. – Держи, гноме, – протянул Карл нашему пленнику первую палочку с поджаренным мясом. – Подкрепись. И нечего нос воротить, ясно? Война войной, еда едой. Оголодаешь – медленней идти станешь, еще больше времени в нашей компании придется провести. Оно тебе надо?