— Это Намбо-ават, Большая Стопа, он станет бороться с толстым бледнолицым. Они будут стоять связанные спиной друг к другу с ножом в правой руке, и тот, кто первый бросит другого на землю, может его заколоть. Большая Стопа носил свое имя по полному праву. У него были такие огромные ступни, что, казалось, он стоял на них незыблемо, подобно гранитной скале. Теперь вышел третий — костлявый парень, ростом не менее четырех локтей, с узкой, но выпуклой грудью и бесконечно длинными руками и ногами. Вождь поставил его перед Хромым Френком: — А вот стоит То-ок-тей, Скачущий Олень. Бедный Хромой Френк! Два семимильных шага этого Оленя едва покрылись бы и десятью шажками малыша. Да, краснокожие крепко позаботились о своих преимуществах. — А кто борется со мной? — спросил Олд Шеттерхэнд. — Я, — ответил Большой Волк гордым тоном, распрямив свою богатырскую фигуру. — Ты думаешь, мы боимся? Я покажу тебе, что ты ошибаешься! — Я рад этому, — ответил белый дружелюбно. — До сих пор моими противниками всегда были вожди. — Считай, что ты побежден! — Олд Шеттерхэнд непобедим! — Овуц-ават тоже! Кто смог бы рассказать, что победил меня?! — Сегодня об этом скажу я! — А я буду хозяином твоей жизни! — Сражаются не речами, а ружьями! Олд Шеттерхэнд сказал это с легкой иронией; он знал, что вождь не согласится. И действительно, тот быстро ответил: — Я не буду иметь дело с твоим Ружьем смерти. Нас рассудят нож и томагавк! — Я удовлетворюсь и этим. — Ты скоро станешь трупом, а я — владельцем всего твоего имущества и коня! — Я знаю, что мой конь возбуждает твой аппетит, но Волшебное ружье еще ценнее. Может, начнешь с него? — Оно мне не нужно, и также никто другой не испытывает желания завладеть твоим ружьем, ибо кто его коснется, застрелит своих лучших друзей. Мы зароем Ружье смерти глубоко в землю, и пусть оно там сгинет! — Тогда пусть тот, кто коснется его при этом, будет предельно осторожен, иначе навлечет несчастье на все племя ямпа-юта. А теперь скажи, когда и в какой последовательности пройдут поединки? — Сначала будут плавать. Но я знаю, что христиане перед смертью предаются своим обычаям, полным тайн. Я дам вам на это время, которое вы, бледнолицые, называете часом. Краснокожие замкнули круг вокруг белых, но сделали это снова только для того, чтобы воочию убедиться, как испугались бледнолицые предстоящих поединков с сильными противниками. Но к их разочарованию они ничего подобного не увидели и снова разошлись. Казалось, теперь индейцы не интересовались охотниками, но те хорошо знали, что за ними зорко наблюдают. Они сидели напротив друг друга и взвешивали свои шансы. Над Длинным Дэви нависла самая серьезная опасность, ибо он был первым, кому предстояло бороться за свою жизнь. Выражение его лица не казалось совсем уж отрешенным, но все же было весьма серьезным. — Красная Рыба! — пробурчал он. — Естественно, этот мерзавец получил свое имя за то, что отлично плавает. — А ты? — осведомился Олд Шеттерхэнд. — Я видел, как ты плавал, но только во время купания или при переправе. Как у тебя насчет навыков? — Не слишком хорошо. — Увы. — Да, увы! Я же не виноват, что мои кости такие тяжелые. Мне кажется, что тяжелее их вообще не существует! — Значит, с быстротой ничего не выйдет. Но ты ведь выдержишь? — Выдерживать? Ба! Сколько угодно. Сил у меня достаточно, вот только со скоростью не все ладно, а потому, пожалуй, придется отдать свой скальп. — Это еще посмотрим. Я не теряю надежды. Ты умеешь плавать на спине? — Да, кажется, так легче. — Естественно! Опыт показывает, что худые и нетренированные люди так плавают быстрее. Стало быть, ложись на спину, смело откидывай голову подальше в воду, а ноги поднимай повыше, регулярно и сильно толкайся ими, а вдох делай только тогда, когда руки будут под спиной. — Well! Но все это напрасно, поскольку Красная Рыба все равно опередит меня. — Возможно, что и нет, если удастся моя хитрость. — Какая? — Ты должен плыть по течению, а он против. — Разве можно так сделать? Здесь, в озере, есть течение? — Предполагаю, что да. Если оно отсутствует, то ты, конечно, проиграешь. — Мы даже не знаем, где я должен плыть. — Разумеется, там, на озере, которое, скорее, представляет собой пруд шагов пятьсот в длину и триста — в ширину, как мне кажется отсюда. Воды, низвергающиеся со скал, вливаются в него большим потоком и, похоже, идут к левому берегу. Это, стало быть, дает в итоге течение, которое идет вдоль того берега и дальше, покрывая три четверти длины озера, как раз до того места, откуда из водоема вытекает речка. Если повезет, я постараюсь сделать так, что ты, благодаря этому течению, побьешь своего противника. — Вот должна быть потеха, сэр! Я полагаю, что, если мне это удастся, придется проткнуть парня? — А ты этого хочешь? — Во всяком случае, он бы меня не пощадил, хоть ради моего скарба. — Это верно. Но нам же на пользу быть снисходительными. — Отлично! А что вы будете делать, если он победит меня и бросится на меня с ножом? Я же не имею права защищаться! — В этом случае я сумею добиться, чтобы со смертельным ударом подождали, пока не закончатся все поединки, а там посмотрим. — Well, хоть какое-то утешение, даже в худшем случае. Теперь я спокоен. Но, Джемми, как обстоят твои дела? — Не лучше, чем у тебя, — ответил Толстяк. — Мой противник зовется Большой Стопой. Знаешь, что это значит? — Ну? — Он так крепко стоит на ногах, что никто его не опрокинет. А я? Я, который на две головы ниже, разве смогу? У него мускулы гиппопотама! Что против них мое сало? — Не дрейфь, дорогой Джемми, — успокоил его Олд Шеттерхэнд. — Я точно в таком же положении. Вождь значительно выше и шире меня, хотя в ловкости он, пожалуй, уступит и, как мне кажется, в мускульной силе тоже. — Да, ваша сила просто феноменальна, но это исключение. Что я против этого большеногого! Я буду защищаться, как смогу, но все равно мне не выиграть. Да, если бы здесь было что-то подобное течению, какая-нибудь хитрость! — Хитрость есть! — воскликнул Хромой Френк. — Если бы я имел дело с этим Флорианом, мне вовсе не было бы страшно. — Что? Да ты еще слабее, чем я! — Телом да, но не духом. А главное — победить духом! Ты меня понимаешь? — Что мне делать с моим духом против такой горы мышц! — Видишь, какой ты! Всегда и везде ты знаешь все лучше меня, но когда речь зашла о жизни и скальпе, ты увяз, как муха в пахте — барахтаешься руками и ногами, а выбраться не можешь. — Так выкладывай свою затею, если она хороша! — Затея! Что за речи! Мне не нужны никакие затеи, я и без затей всегда остроумен. Вдумайся только в свое положение! Вы оба стоите спиной друг к другу и связаны вместе одной веревкой на поясе, прямо как прекрасные созвездия Сиамских Близнецов в Млечном Пути. Каждый получит по ножу, а потом начнется баталия. Кому удастся подмять под себя другого, тот в выиграл. Но как можно в таком положении подчинить себе противника? Только если вышибить опору из-под ног, а как этого добиться — крепко пнуть сзади по икре или обвить ступней его ногу и попытаться его бросить. Прав я или нет? — Прав, ну а дальше? — Тише! Все должно делаться обдуманно, и никакой спешки! Если эксперимент удастся, противник кувыркнется носом, и ты окажешься сверху, правда, спиной к спине. При этом главное самому не потерять равновесие! Собственно, почему вы не должны стоять лицом друг к другу?! Кроется ли у краснокожих за этими обратными державными пропорциями какой-либо подвох, пока не могу раскусить, но знаю точно, что их коварство принесет тебе только пользу. — Это каким образом? Скажи же, наконец! — не выдержал Джемми. — Боже праведный, я уже четверть часа толкую! Так слушай! Краснокожий попытается сзади зацепить тебя ногой, чтобы вывести из равновесия. Тебе это не причинит вреда, поскольку при твоих конфессабельной толщины икрах ты почувствуешь пинок лишь четырнадцать месяцев спустя. Но ты выждешь момент, когда он снова ударит, а значит, будет стоять только на одной ноге. Тут ты что есть мочи наклонишься вперед и поднимешь его на спину, быстро разрежешь веревку или ремень, которым вы связаны, пополам и перебросишь его рывком через голову. Затем мгновенно выпрямишься, схватишь этого типа за глотку и приставишь ему к сердцу нож. Ты понял меня, старое решето? Олд Шеттерхэнд протянул малышу руку и произнес: — Френк, ты необыкновенный малый! Я бы действительно лучше не придумал. Твоя идея превосходна и должна помочь. Честное лицо Френка засветилось от восторга, когда он стиснул поданную ему руку. Он ответил: — Ладно, ладно, дорогой обер-мейстер! Стоит ли таких похвал то, что само собой разумеется! Мои заслуги и астры цветут где-то в другом месте. Но сейчас это лишнее подтверждение того, что бриллиант часто принимается неразумным человеком за кирпич. Поэтому дума… — За голыш, а не за кирпич, — рискнул прервать его Джемми. — О, Небо! Где те алмазы величиной с кирпич! — Молчи уж, ты, старый неисправимый спорщик! Я спасаю тебе жизнь моим духовным превосходством, а ты вместо благодарности бросаешь мне в голову нешлифованные кирпичи! Экий молодчина с такими причудами! Ты хоть раз находил алмаз?