Невольно попятившись назад, Кинг прислонился к стенке рубки и, едва держась на ногах, заплетающимся языком стал как бы оправдываться: — Разве я задел вас? Пустяки! Я только пошутил, вы это знаете… вы уж слишком обидчивы, Фентон… Я только пошутил… Где же шлюпка? Что они делают, эти негодяи, бездельники? — Вон они возвращаются, и с ними в шлюпке мужчина и женщина, как я и говорил. — Женщина? Откуда тут может взяться женщина? Вы лжете! — Значит, я этому научился у вас! Смотрите сами! — А ведь и вправду женщина, разрази меня гром на этом месте, если это не женщина… Что мы с ней будем делать, Фентон? Женщина для того, чтобы быть утехой и отрадой моей старости! Ха-ха-ха! Вот так случай! Фентон повернулся и отошел в сторону. Минуту спустя он услышал, как капитан распоряжался приготовить каюту для приезжей и затем сам отправился приводить себя в порядок. Между тем марсовый уже окликнул шлюпку, и Фентон скомандовал спустить трап. — Пусть кто-нибудь из вас поможет внести барышню, — сказал он, и сию же минуту явились десятки охотников. Матросы всего света всегда любят оказать помощь женщине и приласкать ребенка; в этом отношении эти часто грубые и угрюмые люди чрезвычайно мягкосердечны. — Спасибо, спасибо, ребята! — благодарил их Вест, с трудом взбиравшийся наверх по трапу, неся бесчувственную девушку на руках. — Если бы вы только знали, что это было! Девять часов мы провели в воде. Этот голубой дым был бенгальская свеча, которую я засунул в карман еще накануне катастрофы. Я обернул ее своим платком, чтобы она сильнее дымила. При солнце дым виднее огня, не так ли? Благодарю вас, друзья, у вас, верно, найдутся теплые одеяла и горячий пунш… Мы, видите ли, промокли до костей. Да, барышня скоро оправится, ей только надо согреться. Есть у вас здесь на судне женская прислуга? Есть, негритянка! Ну, прекрасно! Пусть она ее разденет и разотрет хорошенько… Мы, мужчины, так неловки, у нас руки что железные болты. Это ваш капитан? Нет? Я желал бы, конечно, поблагодарить его! Но он едва держался на ногах, так что Фентон вынужден был поддерживать его, чтобы довести до предназначенной ему каюты. Джесси была в обмороке, но этот обморок не внушал никаких опасений: она лишилась чувств в тот момент, когда к ним подходила шлюпка. Заботливый уход старой негритянки вскоре привел ее в сознание; она открыла глаза и прежде всего спросила о Мюрри. Девушка, приподняв с подушки головку, в недоумении оглядывалась; кругом все незнакомые, чужие лица. Она еще не сознавала, что теперь ей не грозит опасность, что она спасена; все ее пугало, все внушало страх. — Кто это? — спросила она у старой негритянки. — Это наш капитан, наш добрый капитан! — залепетала старуха, моргая глазами. — Так прогоните его вон из моей каюты! Прогоните сейчас же! — Не бойтесь, мисс, вы теперь моя гостья! — заговорил капитан Кинг, несколько смущенный. — Клянусь честью, я весьма рад! Скажите только слово — все мое судно будет в вашем распоряжении. Не желаете ли распить теперь бутылочку шампанского? У нас найдется! — Уходите вон! Уходите! Сейчас же! — крикнула ему Джесси возмущенным, негодующим тоном. — Хорошо, хорошо! Я хотел только угодить вам, чем могу! Вы не бойтесь послать за мной, как только я вам понадоблюсь, а теперь я пойду навестить вашего приятеля. Или это ваш брат? Ну, да это все равно. Бедняга, он, верно, будет рад стаканчику виски после того, как наглотался морской воды. А вы пока будьте здесь, на судне, как дома, да заставляйте эту старую хрычовку пошевеливаться. Лежебокам это весьма полезно! — И приветливо, даже дружелюбно кивнув девушке, очень довольный собой, капитан Кинг вышел и, столкнувшись в проходе с Фентоном, спросил его, куда поместили мужчину. — В каюте, смежной с моей! — ответил сухо старший офицер, только что вышедший от Мюрри, который понравился ему с первого же взгляда. Когда капитан вошел к своему незваному гостю, он нашел его укутанным по самый подбородок теплыми одеялами; стакан горячего пунша дымился подле него на столике у изголовья. Он находился в том возбужденном лихорадочном состоянии, какое обыкновенно сопутствует сильной нервной реакции. После горячей и искренней благодарности, высказанной капитану, Мюрри безостановочно принялся рассказывать ему о постигшей их пароход катастрофе и обо всем, что им пришлось вынести с Джесси. Особенно много распространялся он о Джесси, точно торопясь высказать все, что у него накипело на душе. Капитан слушал его, сидя на соседней койке и болтая своими коротенькими ножками, как человек, чрезвычайно довольный собой. — Ну, вот видите, — сказал он наконец. — Я вам сердечно рад, и все, что в наших силах, мы постараемся сделать для вас! Но я иду в Карлетон и, как вам известно, Лондон нам не по пути! Поэтому прошу вас прежде всего сказать мне, кто эта девушка и под каким флагом она путешествует. Без этого я ничего не могу сделать для нее. Во всякое другое время Мюрри, наверное, задумался бы, прежде чем ответить капитану на его вопрос, но теперь он не вполне владел собою и машинально сообщил капитану всю истину, без всяких утаек. Капитан Тэд Кинг слушал его с прищуренными глазами, не пропуская ни единого слова, потом сказал: — Как вижу, вы сильно заинтересованы в этой девушке? Вы ей родней приходитесь, что ли? Какой-нибудь кузен или что-нибудь в этом роде? И на этот вопрос Мюрри Вест отвечал, ничего не скрывая и не изменяя. — Вы говорите, что это дочь Голдинга, этого известного железнодорожного короля, миллионера! Надо думать, что старик даст порядочный куш за ее спасение, хэ? — Я в этом нисколько не сомневаюсь! — отозвался Мюрри. — Мало того, вы получите от меня лично за это пятьсот фунтов! — Это весьма приличная сумма. Но имеете вы ее при себе? — Если бы я не имел ее, то не мог бы и предложить вам! Так обсудите все это хорошенько, а завтра дайте мне решительный ответ. Я смертельно устал… мне необходимо поспать! Капитан Кинг понял намек и направился к двери. То обстоятельство, что на его судне находилась мисс Голдинг, дочь железнодорожного короля, одного из первых богачей Америки, вызывало в его воспаленном мозгу целый рой самых диких и несообразных мыслей. — Прекрасно, я все это обдумаю и увижу, что тут можно будет сделать! А вы выспитесь хорошенечко. Судя по вашему виду, вы в этом очень нуждаетесь! Он вышел, и Мюрри, повернувшись лицом к стене, почти тотчас же заснул крепким, тяжелым сном. Когда спустя часов десять он проснулся, то ощущал только сильную слабость, как после продолжительной болезни, но голова его была совершенно свежа и, перебирая воспоминания вчерашнего дня, он пришел в ужас от той откровенности, с какой он, всегда столь недоверчивый и осторожный с незнакомыми ему людьми, говорил с капитаном. — Ребенок и тот был бы разумнее и сдержаннее меня! — укорял он себя. — Этот человек — настоящая акула. Он все время только о том и помышлял, как бы выжать побольше денег у ее отца. Как она себя чувствует теперь? Славная девушка, редкая девушка! Он подавил вздох и протянул руку к своим часам, которые кто-то заботливо повесил у изголовья. — Как видно, все-таки честные люди, часы целы! — Затем он сунул руку под подушку и достал оттуда свой кошелек. Раскрыв его, он пересчитал деньги, они были все целы. — Желал бы я знать, каков этот маленький капитан? Думается мне, что он негодяй! Кто-то приотворил дверь его каюты, и он увидел нерешительно просунувшуюся в щель голову Фентона, видимо не решавшегося войти без приглашения. — Входите, входите! — крикнул Мюрри. — Я рад видеть человеческое лицо. Вы, полагаю, старший офицер на этом судне? — Да, именно, — отозвался Фентон, входя и тщательно запирая за собой дверь. — Ну, как вы себя чувствуете сегодня? — Благодарю, я спал прекрасно, и в настоящее время мне недостает только одежды и стакана кофе. Не может ли кто-нибудь ссудить меня платьем, пока мое просохнет? Фентон приблизился к кровати, пряча что-то в руке; в его манерах было что-то странное, он, видимо, затруднялся, выбирая слова. — Я полагал, что вам будет приятно поговорить со мной, — сказал он. — Капитан теперь у себя, а потому нам никто не помешает! В этих совершенно обычных словах Мюрри, однако, сразу уловил их настоящий смысл и значение. Этот человек хотел сообщить ему нечто секретное и, вероятно, имеющее значение для новых пассажиров парохода. — Я вам очень благодарен. Если не ошибаюсь, такого сорта люди, как капитан, бывают гораздо лучше, когда спят! — пошутил он. — Судя по его словам, вы идете в Карлетон, так что мы находимся вне пути пароходов, идущих в Лондон. Это для меня крайне прискорбно, так как я обещал мисс Голдинг доставить ее в Лондон возможно скорее. Фентон сидел теперь на том самом месте, где вчера сидел капитан Кинг. — Да, вам это должно быть весьма прискорбно! — с загадочной улыбкой подтвердил он. — Если вы думаете попасть в Лондон, то вы вряд ли туда попадете. Что же касается нашего места назначения, то его можно, пожалуй, назвать и Карлетон, и как хотите, с одинаковым правом! — Значит, вы идете не в Карлетон? — Одному Богу известно, куда мы идем, вам остается только попытаться убедить капитана высадить вас на Мартинике. — Как?! Он намерен зайти на Мартинику? — Он проговорился об этом, будучи пьян. В сущности же ничто никому не должно быть известно! — A-а… так он напивается? — Да еще как! Говорю вам одно: пусть ваша барышня не попадается ему на глаза в такое время; тогда ни за что поручиться нельзя! С минуту Мюрри молчал. — Моя фамилия Вест! — сказал он, немного погодя. — А как ваша? — Меня зовут Джек Фентон! — Благодарю. Теперь позвольте мне попросить вас одолжить мне платье, если возможно. Я желал бы одеться! — Платье я сейчас пришлю, а вот еще нечто для вас весьма необходимое. Эту записную книжку мы нашли в кармане вашей куртки, а вот и ваш револьвер. Мой совет держать его постоянно заряженным при себе: он вам может очень понадобиться! Х КАПИТАН КИНГ ЗАДАЕТ ВОПРОС Утро было дивное, ясное, солнечное, море спокойное. Джесси вышла на палубу, когда было еще очень рано, и глаза ее стали разыскивать знакомую фигуру Мюрри. Увидав его наконец близ будки рулевого, она побежала к нему с распростертыми объятиями, радуясь, как ребенок, этому знакомому лицу, которое успело в короткое время стать для нее близким и дорогим. — О, Мюрри! Что за счастье! Как хорошо жить! — воскликнула она, протягивая ему обе руки, и вдруг на сияющее радостью личико ее набежала тень. — Нет ли каких известий об остальных? — спросила она. — Что думает капитан, удалось им спастись? Ах, если бы мы только могли знать!.. Мюрри с минуту удержал ее руки в своих, затем, взяв ее под руку, стал ходить с нею взад и вперед по палубе, стараясь успокоить ее. — Мы узнаем это тогда только, когда высадимся где-нибудь на берег! Но я надеюсь, что им была оказана помощь! Мне думается, что женщины и дети, во всяком случае, спасены. Но что меня заботит в настоящее время, так это наше теперешнее положение. Судно это идет в Карлетон, так, по крайней мере, утверждает капитан, а это вовсе не по пути в Лондон, и если мне не удастся уговорить его пересадить нас на какое-нибудь другое судно, то мы не скоро туда попадем. Впрочем, вы должны согласиться, что я сделал все, что только было в моих силах! — О, тысячу раз да! — воскликнула Джесси, затем, помолчав немного, она лукаво спросила, глядя на него искоса: — Разве вам так хочется, чтобы я поскорее очутилась в Лондоне? — Почему вы спрашиваете меня об этом? — сказал Мюрри, не решаясь взглянуть на нее. — Потому, что вы сами вынуждаете меня на этот вопрос! За все то время, что мы с вами, я только и слышу, что про Лондон: «мы попадем в Лондон», «мы опоздаем в Лондон», «когда вы приедете в Лондон»! Что же касается меня, то, право, меня Лондон теперь мало интересует, мне теперь важно только одно — что я жива, что мы живы!