Я хотел было согласиться с этим, но вдруг вспомнил предупреждение Эйча насчет имбрин. Вспомнились мне и слова, услышанные от мисс Сапсан во время нашего последнего разговора, – о жертвах, которые иногда приходится приносить ради общего блага. И Нур предстояло стать одной из таких жертв. – А как же насчет указаний Эйча, которые мы с тобой должны были выполнить? – обратилась ко мне Нур. Она слегка понизила голос: судя по всему, она не была уверена в том, что Бронвин и Хью знают о пророчестве или что им следует о нем знать. – Насчет каких указаний? – спросил Хью. Я вздохнул. – Перед смертью Эйч успел сообщить мне кое-какую информацию насчет Нур и людей, которые ее выслеживают. И еще он сказал, что нам необходимо найти женщину по имени Ви. Есть нечто очень важное, известное только ей. – Ви? Это та самая охотница на пустот, которую обучал твой дед? – спросила Бронвин. Бронвин была с нами в петле прорицателей в тот день, когда впервые было упомянуто имя Ви. Конечно же она его запомнила. – Она самая, – подтвердил я. – И Эйч… Ну, то есть его ручная пусто́та… показала нам карту и подсказала, как найти эту женщину… – Его ручная пусто́та? – ахнула Бронвин. Я вытащил из кармана обрывок карты и показал друзьям. – Это уже была не пусто́та. Существо превращалось в кого-то другого. – Ты хочешь сказать, в тварь? – вставил Хью. – Потому что пусто́ты способны превращаться исключительно в тварей. Нур бросила на меня взгляд, полный смятения. – Ты говорил, что твари – наши враги. – Так оно и есть, – сказал я. – Но Эйч и эта пусто́та были друзьями… – Час от часу не легче. Я совершенно перестаю понимать, что происходит, – фыркнула Нур. – Я знаю. Вот почему я думаю, что нам следует отправиться вместе с ними в Дьявольский Акр, – сказал я. – Нам нужна помощь, а все странные, которых я хорошо знаю и которым могу доверять, находятся там. Будут ли они снова доверять мне и захотят ли помочь после всего, что им пришлось испытать по моей вине, – это уже другой вопрос. Но я обязан был попытаться. Я нуждался в своих друзьях. К черту предупреждения Эйча, решил я. Если мисс Сапсан действительно способна отослать обратно в лапы тюремщиков девочку, которую мы только что спасли, из политических соображений – да из каких угодно соображений – значит, она больше не та мисс Сапсан, которую я знал. А если я не смогу обеспечить безопасность Нур в петле, где живут все мои друзья, то как я смогу помочь ей в путешествии по странной Америке, полной неизвестных опасностей? – Миллард у нас специалист по картографии, – сообщила Бронвин. – А Гораций – по пророчествам, – добавил я. – В некоторой степени. – Ага, – протянула Нур и посмотрела на меня. – Ты так и не закончил свой рассказ. Пророчество. Я хотел поговорить с ней об этом наедине, чтобы больше никто нас не слышал. Мне показалось, что в ближайшее время опасность нам не угрожает, и я пробормотал: – С этим можно подождать. Хью и Бронвин с интересом посмотрели на меня. – Как скажешь, – ответила Нур, но в ее голосе прозвучало нетерпение и раздражение. Поезд замедлял ход. Мы приближались к следующей станции. Поднявшись по лестнице, мы снова оказались на улице, залитой солнечным светом. Нур остановилась на минуту, чтобы помочь Бронвин сориентироваться. – Уже немного осталось, – пообещала Бронвин, увлекая нас по диагонали через проезжую часть с четырехполосным движением. Водители возмущенно сигналили. Мы прошли через баскетбольную площадку, где вовсю шла игра, миновали унылый пыльный скверик в тени двух облезлых многоквартирных домов. Мы оставляли позади один квартал за другим, и городской пейзаж становился все мрачнее. Все вокруг было старое, запущенное, ржавое и облупившееся. Наконец, мы очутились перед высоким зданием, окруженным строительными лесами и забором из металлической сетки. Сетка была завешена брезентом; Бронвин подняла его край, и мы увидели дыру в заборе. Мы с Нур неуверенно переглянулись. Бронвин и Хью сделали нам знак следовать за собой и исчезли в дыре. Через пару секунд Хью высунул голову. – Вы идете или нет? Нур на мгновение зажмурилась – видимо, пытаясь прогнать какую-то назойливую мысль, вроде «Какого черта я сейчас делаю?» – и пролезла в дыру. Наверное, она бы мне не поверила, но мне часто приходилось вести такую же душевную борьбу. Некий внутренний голос вопил: «Какого черта ты сейчас делаешь?» почти ежедневно с того дня, как я, повинуясь интуиции, отправился в Уэльс на охоту за призраками со старинных фотографий. Со временем я научился игнорировать этот голос, и теперь он звучал значительно тише. Но до сих пор не умолк. По другую сторону забора обнаружился совершенно иной мир – гораздо мрачнее и печальнее, чем тот, который мы оставили позади. Шагнув в него, я испытал странное чувство – как будто сорвал саван с мертвеца. Здание было выстроено и отделано много лет назад, а потом заброшено. Я остановился на лужайке, заросшей высокими сорняками, и позволил себе помедлить, чтобы проникнуться этим зрелищем: высокое и длинное десятиэтажное здание, занимавшее целый квартал, окна с давно выбитыми стеклами в свинцовых переплетах, выщербленные кирпичи с похожими на вены отпечатками засохшего плюща. Величественные ступени вели к дверному проему, обрамленному причудливыми завитушками из кованого железа. Над входом красовалась массивная мраморная плита с надписью: «Психиатрическая больница». – Подходящее местечко, – едва слышно произнесла Нур. – Потому что мне кажется, что я схожу с ума. – Ничего подобного. – Я долго ждал момента, когда она осознает реальность того, что с ней происходит. – Я понимаю, что ты чувствуешь, но уверяю тебя, это вовсе не безумие. Бронвин и Хью ушли вперед шагов на двадцать и нетерпеливо махали нам, призывая поторопиться. Нур не смотрела на меня. – Я под наркотой. Наелась галлюциногенных грибов. Я в коме. Все это просто сон. – Она потерла лицо руками. – В любом подобном объяснении больше смысла, чем… Я перебил ее: – Доказать, что это не сон, я не могу. Но поверь, я знаю, что ты чувствуешь. Бронвин уже бежала обратно, беззвучно повторяя: «Пошли, пошли, пошли». Металлическая сетка у нас за спиной зазвенела, кто-то выругался. Раздался другой голос: – Я знаю, что где-то в этом заборе есть дыра. Его спутник что-то проворчал в ответ. Это были люди Лео. Они все-таки выследили нас. Если Нур и собиралась бросить нас, то звон стальной проволоки заставил ее передумать. Мы побежали за Бронвин и Хью, продираясь через густую траву, вверх по ступеням, мимо табличек с надписями, на которые я взглянул лишь мельком, но успел разобрать: «Под снос» и «Вход воспрещен». Дверной проем был когда-то заколочен досками, но теперь они были сломаны. Острые щепки и гнутые гвозди цеплялись за нашу одежду, словно зубы, когда мы протискивались внутрь – чтобы снова очутиться в месте, из которого почти невозможно бежать. В здании было так темно, вокруг валялось столько мусора, что бежать мы не могли: боялись напороться на острые прутья и осколки или провалиться в какую-нибудь дыру в полу. Поэтому мы передвигались боком, словно крабы, делая широкие шаги и шаря перед собой руками, стараясь не отставать от Хью и Бронвин. В отличие от нас с Нур моим друзьям это место было знакомо. Снаружи, со двора, доносился топот парней Лео: вот они продрались сквозь сетку, взбежали на крыльцо. Бронвин забаррикадировала отверстие, через которое мы проникли в здание, придвинув к порогу старый холодильник – судя по всему, его оставили у стены именно для этой цели. Но мы понимали, что холодильник задержит бандитов ненадолго. Мы ввалились в просторную комнату; сквозь наполовину заколоченные окна с грязными потеками на стекле едва пробивался дневной свет, но мы наконец смогли осмотреться. Повсюду виднелись сломанные инвалидные кресла и ржавое медицинское оборудование устрашающего вида. Под ногами, от одной стены до другой, плескалось целое озеро гнилой воды. Нур мурлыкала что-то себе под нос. Я покосился на нее, и она замолчала. – Это у меня нервное, – сказала она. Я кое-как перебрался через участок провалившегося пола, затем протянул ей руку. – А что здесь может тебя нервировать? – грустно улыбнулся я. Она оперлась на мою руку и прыгнула. Моя шутка ее не рассмешила. – Пожалуйста, скажи, что в этой больнице есть черный ход. – Здесь найдется кое-что получше, – заметил Хью, оглянувшись. – Дверь в Панпитликум. Прежде чем Нур успела ответить, раздался зловещий и совершенно неуместный в заброшенном здании звук, от которого у меня мороз по коже пробежал: унылое, нестройное бряканье, лишь весьма отдаленно напоминавшее музыку. Обойдя кучу заплесневелых желтых матрасов, мы увидели источник звука – разломанное пианино. Кто-то опрокинул его, и оно загораживало единственный выход из комнаты, за которым виднелся коридор с множеством дверей. Струны были извлечены из инструмента и прикреплены к стене вокруг выхода – все это было похоже на лес металлических волос, вставших дыбом. Чтобы выбраться из комнаты, необходимо было перелезть через пианино и протиснуться между струнами. Кто-то только что именно это и сделал, породив чудовищные звуки, которые мы слышали. А это означало, что этот «кто-то» покинул помещение – или же, наоборот, вышел к нам. И в этот момент из-за перевернутого инкубатора для новорожденных, валявшегося неподалеку, поднялась какая-то фигура. – А, это вы. Его лицо было покрыто настолько густыми волосами, что их можно было назвать только шерстью. Он одарил нас дурацкой кривой ухмылкой. Это был Песья Морда. – Уже вернулись? Так быстро? – обратился он к Бронвин и Хью. – Ага, но задерживаться здесь нам нельзя, – ответила Бронвин. – Нужно выбираться, и немедленно, – добавил Хью. Песья Морда облокотился о пианино. – Плата за выход – две сотни. – Когда мы расплачивались, ты сказал, что это за билет туда и обратно! – возмутился Хью.