– Где твои самосветы, ученица? Подняв глаза, Клэр увидела, что круглое лицо профессора смотрит на неё сверху вниз. – Извините, – сказала девочка, – я просто не знаю… То есть я не смогла… Профессор Пумит вздохнул. – После обеда присоединяйся к первоклассникам. Немного помощи по сворачиванию тряпок для полировки придётся им как раз кстати. Кто-то хихикнул. И она услышала, как Жеод прошептал у неё за спиной: – Великая принцесса тряпок. Нить стыда оплелась вокруг Клэр и затянулась в тугой узел. Девочка не поднимала головы до конца урока. Глава 6 Остаток дня она провела, ковыляя по каменистому дну моря уроков и тревог. Как будет выглядеть первый тест с Террой, в особенности теперь, когда они знают, что Софи не самоцветчица? Что случится, если Клэр так и не удастся пробудить слёзы луны? Станут ли все считать их лжепринцессами, как Джаспер и Жеод, которые, очевидно, в этом не сомневаются? Клэр начинала жалеть, что она вообще пришла в Горнопристанище. Им следовало сразу же отправиться домой. Спуститься обратно по дымоходу и остаться там, где им самое место. Там, где безопасно. Но хотя девочка и думала об этом, она также знала, что не смогла бы просто сбежать домой. Что бы в таком случае стало с Арденом? Вместе с сестрой они нашли мир чудес. Они не могли просто позволить ему разрушиться. В особенности этого не могла допустить Клэр. Как-никак она принцесса-самоцветчица. Наконец часы пробили двенадцать, сообщая о наступлении обеда, и Клэр испустила громадный вздох облегчения. Ожидая сегодняшний день, девочка волновалась, но в душе надеялась, что школа чудес будет походить на уроки рисования: сплошное веселье и возможность продемонстрировать то, что у неё хорошо получается. Но сейчас она куда охотнее решила бы кучу примеров на деление и тестов по правописанию, чем пережила бы сегодняшний день заново. Она ещё никогда не чувствовала себя такой разбитой. Ученики дружно перенесли громоздкие горшки с самосветами в обеденный зал. Там они принялись развешивать гирлянды из светящихся драгоценных камней. Украшения добавили тёмным углам пещерного пространства света и радости. Во всяком случае, они наверняка должны были выполнять такую роль. Но в случае Клэр они лишь осветили её одиночество. Возможно, раз уж наступило время обеда, она снова увидит Софи. Она надеялась, что магистр Корналин не был с ней чересчур строг. Обеденный зал постепенно наполнялся посетителями. Выбрав местечко как можно более удалённое от командира Джаспера и его противопризрачного караула, Клэр села за свободный столик. Девочка без особого аппетита ела картошку, внимательно следя за самоцветчиками, просачивавшимися в двери. Но цепочка учеников уже поредела, а Софи всё не было. Еда легла в желудке камнем. Клэр надеялась, что Софи не вляпалась в какие-нибудь неприятности. Или, если быть точнее, что неприятности не прицепились к Софи. Возможно, ей следовало отправиться на поиски сестры. Но прежде чем Клэр смогла хотя бы мысленно наметить план действий, кто-то похлопал её по плечу. Терра. – Рада видеть тебя там, где тебе следует быть, – произнесла профессор. – Командир Джаспер посвятил меня в события этого дня. – Извините! – немедленно воскликнула Клэр. – Жеод сказал… – Да, да, я уже слышала это от Софи. – Где Софи? – Она там, где ей следует быть, – ответила Терра. – Теперь идём, нам пора. Но ведь она ещё не закончила с обедом! – Но… Клэр посмотрела на Терру и закрыла рот. Профессор выглядела как человек, не терпящий возражений. На девочку нахлынула волна усталости, но она поднялась и последовала за женщиной. Она понимала, что всё это значит. Первый тест. Клэр прошла за Террой в её кабинет, стараясь дышать спокойно. Пока они петляли между единорожьими скульптурами, картинами и статуэтками, девочка в который раз подивилась тому, куда только Терра не умудряется добавлять единорогов. Единороги стежок к стежку маршировали по тёмно-синим шторам, задёрнутым на окнах. Вырезанные в виде профилей единорогов камни заменяли ручки ящиков комода. Клэр вытерла липкие ладони о тунику. Она понимала, что это глупо, но ей вдруг показалось, что все эти единороги, собранные в этой комнате сотнями, смотрят на неё, ожидая, когда она себя проявит. Она прошла за Террой к письменному столу. В этот раз на нём были разложены открытые книги. И, конечно же, на их страницах были рисунки с единорогами. Терра села за стол: – Итак. Как прошёл твой день? – Он был… – Клэр осеклась. Безрадостным, ужасным, полной катастрофой – казалось, подходил любой из вариантов. Но девочка знала, что это не то, что профессор хочет услышать. Поэтому она остановилась на: – …Неплохим. – Отлично, отлично. Клэр наблюдала, как Терра нагнулась и открыла верхний ящик своего стола. Через секунду в её руках появилось ожерелье из слёз луны. Оно сверкало в свете люстры. Клэр наклонилась вперёд, упиваясь знакомым умиротворением, которым мягко мерцали округлые камешки. Они были блестящими и… постойте, неужели они стали больше? Прищурив глаза, Клэр наклонилась ближе. Она была готова поклясться, что они подросли с прошлой ночи. Возможно, им просто недоставало свежего воздуха Звёздной горы. Или, возможно, Клэр так привыкла видеть их на шее Софи, что её подводила память. Терра прекратила шарить по столу и кинула несколько тряпок для полировки поверх открытого манускрипта, распахнутого на странице, которая объясняла, как правильно заплетать гриву единорога. – Не стой там как истукан, – сказала женщина. – Присядь. Нам предстоит много… Алмазы небесные, в чём дело? – воскликнула она, когда наконец посмотрела на Клэр. Девочка сделала шаг назад. Линзы, вставленные сейчас в оправу очков Терры, были настолько толстыми, что профессор напоминала сову. Она принялась быстро переставлять линзы. Закончив, она негромко присвистнула: – Я ещё никогда не видела такое точное олицетворение страдания. Что, во имя земли и её недр, приключилось с тобой сегодня? Словно она видела не только лицо Клэр, но и то, что было внутри её головы, самые её мысли. Но тон её голоса был таким по-матерински тёплым, что глаза Клэр немедленно затопили слёзы. Девочка настолько сильно сосредоточилась на том, чтобы не дать им выход, что вместо этого наружу выплеснулся рассказ о том, как она провела день. Как Жеод пытался подшутить над ней; как она не виделась с Софи; как её самосветы так и не засветились, даже разок. И как она думала, что, может… – Может, что? – внимательно слушала Терра. – Что, может, у меня нет чудесных способностей, – выложила Клэр как на духу. Она затаила дыхание, гадая, не сделала ли она ошибку. Терра могла позвать противопризрачный караул, и сёстры оказались бы за стенами цитадели, не успев и глазом моргнуть. – Милая, – произнесла Терра, накрывая ладонь девочки своей. – Чудеса никогда не иссякают. Они всегда присутствуют там, в материи. На самом деле чудесные способности – это умение видеть, умение находить возможности. Клэр нахмурилась: – Возможности? Терра кивнула, её крупные рубиновые серьги качнулись. – Всё вокруг обладает возможностью превращаться во что-то ещё. Всё содержит в себе тайные стремления и скрытый потенциал. Предметы хранят истории, которыми они жаждут поделиться. Какие именно, мы можем понять с помощью чудес, а затем решить, какую конкретно будем из них извлекать. Твоя сестра упоминала, что ты любишь рисовать, это так? Озадаченная резким поворотом беседы Клэр кивнула. Девочка ощутила знакомый зуд в кончиках пальцев. Она уже так давно не держала карандаш в руке. Графит, или писчий камень, как его называли в Ардене, был для здешних мест редкостью. Такой редкостью, что даже Ковало и Акила, наиболее прославленные охотники за сокровищами среди всех четырёх гильдий, сказали, что видели за свою жизнь не больше горстки таких. Графитовые шахты закрылись много лет назад. И всё же рисование было одним из её любимых занятий. Клэр медленно опустилась в кресло, обитое розовым бархатом, готовая продолжать слушать. – Когда ты рисуешь, – продолжила Терра, похлопав по иллюстрации с единорогом, которая лежала на её столе, – какой самый первый след ты оставляешь на листе бумаги? Не зная точно, к чему Терра пытается её подвести, Клэр пожала плечами: – Линию, наверное. – А что ты рисуешь затем? – подсказала ей Терра. Девочка на секунду задумалась. Вопрос был так прост, что она задумалась, нет ли в нём подвоха. – Я рисую новые линии. – Именно, – кивнула профессор. – Линия – это просто линия, до тех пор пока ты, творец, не увидишь потенциал в том, чем она может стать – нижней частью подбородка, боком яблока, изгибом улыбки. – Женщина потянулась к мочке уха и сняла рубиновую серёжку. Украшение звякнуло о стол, когда она положила его перед Клэр. – Прямо сейчас рубин выполняет простую просьбу отражать свет вокруг себя. Но когда-то эти камни, плавясь в сердце земли, создавали свет сами. Полируя рубин, ты помогаешь ему вспомнить, как он когда-то испускал собственное сияние и как он может сделать это снова. Вперёд же. Попробуй. Клэр медленно подняла самоцвет. Взяв из рук Терры платок, она принялась протирать им камень. Ничего не произошло. – Вспомни свои ощущения, когда ты рисуешь, – вкрадчивым голосом произнесла Терра. – Ты следуешь за линией писчего камня, высвобождая из неё образ. Здесь же ты следуешь за искрой света, побуждая её вырваться на волю. Клэр хотела было заметить, что полировка – это не то же самое, что рисование, но Терра лишь сочла бы это отговоркой. Поэтому она сосредоточилась на крошечной искорке рубина. Закрыв глаза, девочка постаралась представить непроглядную темноту, в которой был рождён этот камень. Весь жар мира, крепко обнимавший его. Сжимавший снова и снова до тех пор, пока не потряс его молекулярные структуры, заставив их сгибаться, вибрировать, гудеть и плавиться… Что-то вспышкой пронеслось перед темнотой её закрытых век, и Клэр распахнула глаза. Рубин мерцал у неё на ладони. Его сияние было слабым, немногим ярче включённой днём праздничной гирлянды. Но оно было. Она убедила рубин замерцать. Она сотворила чудо. По собственному желанию. На неё нахлынул прилив радости, которую тотчас сменила растерянность. – Почему это давалось мне так легко, пока я не очутилась в классе? – Ах да, – кивнула Терра. – Софи ведь говорила что-то про пещеру и виверну. В моменты, когда мы во власти сильных эмоций, наши возможности порой удивляют нас самих. Но чтобы научиться управлять чудесной силой и призывать её, когда пожелаешь, нужна практика. Нельзя стать великим художником за одну ночь. Клэр кивнула, но слушала она лишь вполуха. Девочка снова смотрела на ожерелье из слёз луны. – Как полировка может помочь со слезами луны? – Ты только что высвободила свет из камня, – сказала Терра. – А если верить Тимору Многоречивому, – она похлопала по лежащей перед ней книге ещё раз, – ближайший родственник единорогов – свет звёзд. Поскольку ты принцесса-самоцветчица, возможно, ты можешь вызвать единорогов к жизни таким же образом, каким ты призвала искру внутреннего света рубина. Девочка посмотрела на неё оторопело: – Серьёзно? Терра поправила свои очки: – Это всего лишь идея, но… – Она махнула руками в сторону своего стола и полок, которые были заставлены томами с толстыми корешками: – Все эти книги тоже начались с простой идеи. Как и все эти рисунки, портреты, скульптуры, гобелены…