У Кристофера наготове список требований, и он перечисляет их детективу Риццоли и агенту Дину с горящими от гнева глазами. — Вы будете ежедневно со мной связываться, чтобы я знал, что она в порядке, — приказывает он. — Я хочу знать, что она цела и невредима. Хочу знать, скучает ли она по дому. Хочу знать, если она чихнет. — Умоляю, Крис, — вздыхаю я. — Я не на Луну лечу. — На Луне может быть безопаснее. — Даю слово, мы приглядим за ней, мистер ДеБрюн, — уверяет детектив Риццоли. — Мы не просим ее брать в руки оружие. Она всего лишь станет консультировать нашу команду детективов и нашего психолога-криминалиста. Ее не будет всего неделю, самое большее, две. — Я не хочу, чтобы она сидела одна в каком-нибудь гостиничном номере. Я хочу, чтобы с ней кто-то оставался. Ей нужен приличный дом, где она не будет чувствовать себя одиноко. Детектив Риццоли смотрит на мужа. — Уверена, мы сможем что-нибудь подыскать. — Где? — Сначала мне нужно позвонить. Узнать насчет одного дома. — А чей это дом? — Того, кому я доверяю. Друга. — Прежде чем Милли сядет в этот самолет, я хочу, чтобы Вы подыскали дом. — Мы сообщим все детали до того, как покинем Кейптаун. Какое-то время Крис изучает их лица, ища причины для недоверия. Мой муж с рождения скептически относился к людям, это шло из детства: он воспитывался неблагонадежным отцом и матерью, которая бросила его, когда ему было семь. Он всегда боялся потерять тех, кого любит, и теперь боялся потерять меня. — Все будет хорошо, дорогой, — произношу я более уверенным голосом, чем есть на самом деле. — Они точно знают, что делают. ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ БОСТОН Маура поставила вазу с желтыми розами на туалетный столик и в последний раз осмотрела свою спальню для гостей. Белое одеяло свежевыстирано, турецкий ковер тщательно пропылесошен, а в ванной развешаны пушистые белые полотенца. Последний раз на этой кровати спали в августе, когда семнадцатилетний Джулиан Перкинс приезжал навестить ее во время школьных летних каникул. После его отъезда она почти не входила в эту комнату. Теперь она критически бегло осмотрела ее, убедившись, что все было готово к приезду гостьи. Через окно был виден сад в задней части двора, но в конце ноября она смогла увидеть лишь тоскливый пейзаж — многолетники с облетевшими листьями и пожухшую траву. По крайней мере, в комнате было яркое присутствие весны: картина с пышными розовыми пионами, висящая над кроватью и ваза с желтыми розами на столике. Жизнерадостное приветствие для гостьи с мрачной миссией. Джейн объяснила ситуацию в электронной переписке, и Маура прочитала файл Милли, поэтому знала, чего ожидать. Но когда раздался звонок в дверь, и она впервые увидела Милли, ее застало врасплох то, насколько измученной выглядела женщина. Путь из Кейптауна выдался неблизкий, и Джейн тоже была измотана, но Милли казалось бесплотной словно эктоплазма, ее глаза ввалились, а хрупкая фигурка почти затерялась в безразмерном свитере. — Добро пожаловать в Бостон, — произнесла Маура, когда они вошли в дом, и Джейн внесла чемодан Милли. — Приношу извинения за погоду. Милли слабо улыбнулась. — Не ожидала, что будет настолько холодно. — Она застенчиво посмотрела на свой огромный свитер. — Я купила его в аэропорту. Думаю, сюда влезет еще одна женщина. — Вы, должно быть, устали. Не хотите чашечку чая? — Было бы прекрасно, но сначала, думаю, мне нужно посетить туалет. — Ваша комната вниз по коридору справа, в ней есть отдельная ванная. Пожалуйста, устраивайтесь поудобнее. Чай может и подождать. — Спасибо. — Милли взяла свой чемодан. — Вернусь через несколько минут. Маура и Джейн подождали, пока в спальне Милли не захлопнется дверь. После этого Джейн спросила: — Уверена, что все в порядке? Я пыталась найти другое решение, но наша квартира слишком мала. — Все отлично, Джейн. Ты сказала, что это всего на неделю, и вы не можете держать эту бедную женщину в гостинице. — Я ценю это. Единственной альтернативой был дом моей мамы, но сейчас там творится форменный дурдом, пока папа сводит ее с ума. — Как дела у твоей матери? — Не считая того, что она психотически подавлена? — Джейн покачала головой. — Я жду, пока ее нервы сдадут, и она выгонит его. Беда в том, что она слишком старается осчастливить всех остальных, забывая о себе. Джейн вздохнула. — Моя мама просто святая. «Чего не скажешь о моей матери», — подумала Маура. Она вспомнила, как в последний раз навещала Амалтею в тюрьме. Вспомнила бездушные глаза женщины, ее расчетливый взгляд. Даже тогда опухоль, должно быть, уже росла внутри Амалтеи, зло внутри зла, словно ядовитая матрешка. Сейчас, когда ее пожирал рак, раскаялась ли она? Возможно ли было искупление для такого создания? Через несколько месяцев, в лучшем случае, шесть, эти глаза потемнеют навсегда. «А я всегда буду задаваться вопросами». Джейн посмотрела на часы. — Мне пора. Скажи Милли, что я заберу ее завтра около десяти утра на совещание команды. Я попросила, чтобы патрульная машина департамента полиции Бруклайна проезжала мимо твоего дома как можно чаще, чтобы за всем приглядывать. — Это настолько необходимо? Никто не знает, что она здесь. — Это чтобы она чувствовала себя в безопасности. Пришлось побороться даже за то, чтобы просто привезти ее сюда, Маура. По ее мнению, мы привезли ее прямо в логово зверя. — Это может быть правдой. — Но мы нужны ей. Нам просто надо заставить ее чувствовать себя спокойно, чтобы она не прыгнула в самолет до дома. — Я не против гостей, — сказала Маура. Она взглянула на кота, который в данный момент запрыгивал на кофейный столик. — Хотя вот от этого гостя я бы с радостью избавилась. Она сбросила кота на пол. — Вы двое никак не поладите? — О, он-то прекрасно поладил. С моим консервным ножом. — С отвращением Маура стряхнула кошачьи волосы со своих рук. — Так что ты о ней скажешь? Джейн посмотрела в сторону коридора и тихо сказала: — Она боится, и я не могу ее за это винить. Она единственная, кто вышла оттуда живой, единственная, кто может опознать его в суде. Шесть лет спустя ее все еще преследуют ночные кошмары из-за него. — Нетрудно понять. И ты, и я были на ее месте. Ей не было нужны пояснять, они обе знали, на что похоже, когда за тобой охотятся, когда лежишь без сна в своей постели, прислушиваясь, не открывается ли окно, не поворачивается ли дверная ручка. Они были частью одного и того же злополучного сестринства женщин, которых преследовали убийцы. — Завтра ей придется отвечать на множество вопросов, ее станут просить снова пережить некоторые болезненные воспоминания, — проговорила Джейн. — Позаботься, чтобы она хорошенько выспалась. Когда она уже вышла за входную дверь, ее мобильник зазвонил, и Джейн остановилась на крыльце, чтобы ответить на звонок. — Привет, Тэм, мы только что приехали. Я собираюсь домой, чтобы как следует… — Она застыла на крыльце. — Что? Ты уверен? Маура наблюдала, как Джейн повесила трубку и уставилась на телефон так, словно тот ее предал. — Что там? Джейн повернулась к ней. — У нас проблемы. Помнишь Джейн Доу? — Кости на заднем дворе? — Ты убедила меня, что ее убил человек-леопард. — Я все еще в этом уверена. Отметки от когтей на черепе. Доказательство того, что она была выпотрошена. Нейлоновый шнур. Все это вписывается в картину. — Проблема в том, что ее только что опознали, и это подтвердил анализ ДНК. Ее звали Натали Тумбс, двадцать лет. Белая женщина, рост пять футов три дюйма. — Все это совпадает с останками скелета, которые я изучала. В чем проблема? — Натали исчезла четырнадцать лет назад. Маура уставилась на нее. — Четырнадцать лет? Нам известно, где тогда был Джонни Постхумус?