В поселке царила необычная тишина. Как ни старались сохранить в тайне факт пропажи карты, но слухи об этом переползали из одной палатки в другую… — Стараются отучить нас от совещаний, но, как видно, пока ничего не получается, — со вздохом сказал подполковник Мухамеджанов. — Пойдемте, поговорим о поисках документа. Алексей Петрович, я думаю надо пригласить коммунистов вашего отряда. Через несколько минут все собрались в самой большой палатке. Степан Иванович Деревянко, начальник автоколонны, подпер могучей спиной центральный столб и напряженно вслушивался в негромкую речь подполковника, который ясно и четко излагал ход событий. — Пропала очень важная карта месторождений известной вам руды. Исчез Зенин, убит Василий Клыков. В его руке оказался шелковый платочек с запахом «Белой сирени» и инициалами «О. Я». Мы просмотрели список работников партии. У вас есть Ольга Яснова… Дальше Степан Иванович почти не слышал ни слова, он лихорадочно вспоминал. Где, где?.. Ну, да, на ее столике, у Ольги, он видел причудливые лепестки сирени на коробке дорогих духов. Неужели Ольга? Нет, не может быть… Он прослушал последние слова подполковника: — Прежде чем проверить эти подозрения, я хотел бы узнать от вас о коллекторе Ольге Ясновой. — Нормальная девушка, — пожав плечами, ответил солидный пожилой техник геофизической установки, — добросовестно выполняет свою работу, отлично проводит камеральную обработку… Впрочем, об этом скажет любой. — Да и она сама может подтвердить, — раздался чей-то чуть насмешливый голос. — Вряд ли подтвердит, — произнес высокий, сухощавый Биньков, один из лучших шоферов геологической партии, — ее вчера днем Жорка Маслаков на «ГАЗ-69» в Караганду умчал с ветерком. — Уехала? — одновременно вскрикнуло сразу несколько человек. — А вы разве не знали? — удивился Биньков. — Ее вызвали радиограммой. — Позовите радиста, — приказал подполковник Мухамеджанов. Голоса смолкли, когда в проеме палатки появилась огненно-рыжая голова Сени Кизнера. — Кто вызывал Яснову в Караганду? Резкий тон вопроса смутил радиста. Он растерянно оглянулся по сторонам, нашел глазами Сергея Кравцова и с обидой произнес: — Главный инженер, Сергей Леонтьевич! В палатке настала мертвая тишина. — Это правда? — Мухамеджанов, казалось, прожигал Сергея взглядом. Кравцов молча кивнул головой, и звонко взорвались десятки голосов. Кенес Булатович поднял руку. — Спокойно, товарищи. Преступники не уйдут. Будьте бдительны. На время придется запретить выезд сотрудников за пределы поселка, радиопередатчик будет работать под нашим контролем. Попрошу остаться товарищей Бинькова и Деревянко. Остальные могут идти отдыхать. Несколько минут все молчали, скованные неприятным ощущением какого-то большого несчастья. Потом подполковник потребовал: — Кравцов, расскажите все. — Мы познакомились с ней в Алма-Ате, в геофизическом тресте, накануне отправки в экспедицию. Вместе комплектовали оборудование. Вот, Степан Иванович знает… Деревянко нахмурил густые седеющие брови, хрустнули пальцы сильных рук начальника автоколонны. Еще раз оглянувшись в его сторону, Сергей торопливо продолжал: — Мы с ней сдружились, решили связать свою судьбу после возвращения в город… Мне даже не пришло в голову, что это ее инициалы стоят на платке, найденном у Василия Клыкова. Когда я уезжал в Караганду, она попросила найти время забежать к ее тетке в гости… Он растерянно пошарил по карманам и нашел измятую бумажку: — Вот адрес: Старый город, Песчаная, 9, квартира 3, а вчера связалась со мной по рации и попросила разрешения выехать в Караганду. Очень просила. Я не выдержал. Хотел повидать Ольгу… Кравцов низко опустил голову. Лицо Мухамеджанова медленно темнело от подступающего гнева. — Вы мальчишка, — произнес он сквозь зубы, — ротозей и болтун. Если карта попадет в руки врагов, вас будут судить. Сейчас я вынужден взять у вас подписку о невыезде за пределы области. Подполковник отдал приказание одному из своих помощников: — Свяжитесь с Карагандой. Надо узнать, кто проживает по улице Песчаной, 9. Необходимо взять под контроль автостанции, вокзал и аэропорт. Она постарается ускользнуть в эти дни. Передайте — завтра мы возвращаемся в город. …Все вышли из палатки. Подполковник складывал бумаги в кожаную папку. Он поднял голову и увидел Степана Ивановича Деревянко. Старый шофер осторожно пробрался между скамейками и подошел к столу. — Товарищ подполковник, тут, кажется, есть и моя вина. Доверился девчонке. Ольгу-то я устроил в экспедицию. — Расскажите все по порядку. — Было это ранней весной. Я как раз сажал плодовые деревья возле дома перед отъездом в поле. Мне помогал сын, Ванюшка: Раньше мы жили возле санатория Турксиба, свой садик был. Дали новую квартиру в поселке Геологостроя, переехали туда и сад решили разбить на новом месте. Вы уж извините, что много про сады рассказываю, люблю это дело… Возле нас конечная остановка автобуса по маршруту «Геологострой». Пришла большая красная машина, пассажиры выходят, каждый домой спешит. А вот одна дивчина идет, не торопясь, номера домов рассматривает. Я и спросил: «Кого-нибудь разыскиваете?» — «Нужен мне Деревянко, Степан Иванович», — отвечает она. Верите, даже лопату от удивления выронил. — «Я — Деревянко». — «Дядя Степан! — закричала девушка и ко мне на шею. — Я же Оля Яснова, Николая Григорьевича дочка». Зашли мы в дом, один другого перебиваем. Она рассказывает, даже захлебывается от новостей. Надо вам доложить, товарищ подполковник, что с Николаем Ясновым мы вместе из плена бежали, вместе партизанили в Западной Украине. Правда, я ушел с регулярными войсками на Берлин, когда пришла Советская Армия, а потом слухи приходили, будто отомстили Николаю Яснову недобитые враги за партизанскую славу, застрелили его из-за угла. Но врали, видно, люди. Вот и дочка сидит, рассказывает, как славно работает старик в колхозе. А Ольгу после окончания Львовского геологоразведочного техникума к нам в Казахстан на работу направили. Я и загорелся мыслью: попрошу, чтобы ее взяли к нам в экспедицию. Знал, что подбирают людей проверенных, достойных, но решил — не подведет дочь старого партизана. Ошибся, как жестоко ошибся!.. Думал, Ольга девушка серьезная, а она принимала ухаживания этого подленького Альфреда Георгиевича, хозяйственника из управления, все о чем-то с ним шушукалась, потом Сергею мозги заморочила. А ведь он парень серьезный. — О нем разговор будет особый, — жестко сказал подполковник, — еще не выяснены причины, почему он принял на работу этих двух поваров. Надо разобраться. И вам, как старому партизану, надо быть бдительнее, Степан Иванович. А сейчас идите отдыхайте, спасибо за помощь. Постараемся распутать этот клубок… В ту же ночь полетел запрос во Львов: «Сообщите сведения о судьбе семьи Ясновых и выпускнице геологоразведочного техникума Ольге Ясновой». 5. Лицом к лицу Подполковник Мухамеджанов просматривал донесения по делу № 12/К одно за другим. Два часа назад он вернулся из поселка геологов. След преступников обрывался. Они взломали сейф, но «работали» в перчатках и не оставили отпечатков пальцев. Вероятно, Клыков тогда еще не предполагал, что через несколько часов партнер пошлет ему пулю в спину. Все вещи и документы они забрали с собой. А что же сообщают сегодня оперативные работники? В глаза бросилась телефонограмма из Усть-Каменогорска, записанная аккуратным почерком капитана Ермекбаева, дежурившего в эту ночь по управлению: «Скворцову лучше, пришел в сознание. Продолжаем наблюдение за домом по улице Новая, 16. Хозяйка собирается к отъезду». Из Львова пришло подтверждение о гибели всей семьи Ясновых, документы членов семьи — не найдены. В техникуме Ольга Яснова не училась. Но, пожалуй, самым интересным было сообщение о том, что 26 июля 195… года Карагандинский аэровокзал выдал билет Ясновой Ольге Николаевне на самолет ИЛ-12, место 6, следующий до Москвы. «Ускользнула. Навсегда ли? Это мы еще посмотрим», — подумал подполковник. Да! Анатолий Скворцов должен был побывать у невесты Василия Клыкова, каковы результаты визита? И кто эта «хозяйка», которая собирается в дорогу? В Москву улетела Яснова, покушение на Скворцова говорит о том, что за ними следили. Держать под наблюдением дом по улице Новой уже бесполезно. Зенин туда не придет. Нужны дополнительные сведения. …К вечеру Кенес Булатович уже знал, что настоящая хозяйка дома, Эльза Павловна Пуговкина, распродает вещи и готовится к отъезду в Москву. Об этом сообщила работникам КГБ Зинаида Солянова, невеста Клыкова. Она уже поняла, какую гнусную роль сыграла «мама Эльза» в ее жизни, и горела желанием разоблачить авантюристку. Значит, явочная квартира им уже не нужна, дело сделано, карта в руках «своих» людей. И все они стремятся к Москве, надеются затеряться я огромном городе. Не выйдет. …И буквально за пять минут до отхода поезда в Москву, в купе мягкого вагона была взята под стражу Эльза Павловна Пуговкина. Пассажиры даже не заметили, как два молодых человека помогли вынести вещи из вагона и проводили Пуговкину к закрытой автомашине. Эльза Павловна с первых минут допроса рассказала все. Она всхлипывала, поминутно пила воду, стуча металлическими зубами о тонкое стекло стакана и, заглядывая каждому в глаза, твердила: — Открою все, все открою… 6. «Пациенты» доктора Камнева Наконец, Эльза Павловна успокоилась. Но что случилось с ней буквально за несколько минут… Исчезла игривая манера разговаривать, она больше не щурила кокетливо глаза, слезы, скатившиеся с накрашенных ресниц, оставили две узенькие черные полоски на щеках. Перед следователем сидела пожилая женщина с подобострастным выражением лица, которой, наконец, пришлось держать ответ перед правосудием. — Я не хотела, ей-богу, не хотела им служить, они заставили, угрожали, — слова бессвязным потоком срывались с губ. — Успокойтесь и расскажите все, что вам известно, — твердо приказал подполковник. — Жила я в городе Ровно, в Западной Украине. Держали с мужем свою лавку. В конце 1939 года муж бежал в Германию, а потом вместе с немцами вернулся. Служил у них. Иногда домой принесет добро: костюмчики, ботинки, часы. Я к нему — откуда это все? «Не твое дело», — отвечает. Потом уж поняла, что это часть дележа добычи с убитых. Сначала страшно было, а потом привыкла, деньги люблю. Бывали у нас в гостях и немецкие офицеры. Один все ласково на меня погладывал… Когда мужа убили, незадолго до прихода советских войск, стал за мной ухаживать, обещал увезти с собой в Гамбург. Но вскоре и он за чемоданы схватился. А мне однажды сказал: «Нам нужны верные люди в России, поедешь в любой город, поможем деньгами, через несколько лет мы снова встретимся». Плакала я, отказывалась, но он дал мне обломок зеркала в оправе и сказал, что если когда-нибудь ко мне приедет человек и у него в руке будет второй обломок, сойдутся края стекла, надо будет помочь ему во всем. Я выбрала Усть-Каменогорск, туда еще до революции переселенцами уехали родители. Но, конечно, их в живых уже не застала… Жили вдвоем с Зиной, своих-то детей не было, так я из детдома прихватила, и так тянулись годы чередой. Я уж думала, что старое забыто, что это был кошмарный сон, когда почти десять лет спустя после война явился «гость». Он принес обломок зеркала, но и без этого пароля я узнала его. Постарел за эти годы оберштурмфюрер СС Карл Фогель. Глаза беспокойно шарили по сторонам, пальцы нервно крутили пуговицу потертого пиджака. Я умоляла его уйти из нашего дома, становилась на колени. Он ударил меня в лицо и, скрипнув зубами, ответил: «А ты знаешь, что я сразу пойду в органы безопасности, пусть обоих расстреляют. Как это у русских говорится, «Связал нас Бог одной веревочкой». Теперь я — Зенин Иван Сергеевич». У него оказались откуда-то настоящие документы, он поступил на работу. Потом увидел однажды в гостях у Зины Васю Клыкова и заметил: «Знаешь, Эльза, надо не только взрывать мосты в этой стране, но и портить молодых, учить их хулиганить, грабить. Ведь от вора и жулика один шаг к шпиону и предателю». Он не один час потратил на беседу с Василием, и сумел толкнуть его на кривую дорожку. Потом стал скупать краденые вещи и получил деньги на свои дела. Скоро, очень скоро попались воры, не миновал наказания и Зенин, но сумел скрыть свое подлинное лицо… Отбыл наказание, досрочно вернулся, и вместе с Василием уехал в геологическую партию. Наверное, были у него какие-то связи, но мне не говорил, не доверял. Только накануне отъезда рассказал пароль и отзыв для какой-то важной птицы. Я должна была принять этого человека и дать телеграмму в Алма-Ату, в управление на имя Зенина: «Мама тяжело больна, выезжай немедленно», а там ему должны были передать по рации. Но что-то, видно, у него случилось, не дождался телеграммы, сам приехал. А на следующий день ко мне гости пожаловал белобрысый, высокий, со шрамом на подбородке. Больше ничего не знаю…