– Это визуальное доказательство. Оно записано на видеокассете. Боб кивнул на кассету, небрежно брошенную на камин. – Он говорит, что там все заснято. – Да, это так ужасно… – Добблер казался взволнованным. – Женщины, дети, все в воде… Из пулеметов… смеющиеся солдаты, их командиры – одни американцы… – И что, Шрек тоже там есть? На кассете? – удивленно спросил Ник. – Да. И коротышка Джек Пайн тоже. Они там все командуют. Там еще сальвадорский генерал. Это все… Ник повернулся к Бобу: – Кассета наверняка нам пригодится. Именно это и было мотивом убийства архиепископа. С этими данными мы можем надеяться, что вновь будет проведено расследование, и не исключено, что обнаружится еще кое-что любопытное. Боб на секунду задумался: – Поговори с ним сам. Узнай, что он действительно может предложить. Я пока выйду, а то вы, умники образованные, мозолите мне глаза, как пара свиней, которые в сухую погоду наконец-то нашли большую лужу. Потребовалось некоторое время, прежде чем Ник и Добблер, бывшие поначалу непримиримыми противниками, нашли общий язык. Боб ушел куда-то со своей винтовкой, и, пока они тут разговаривали, где-то вдалеке раздавались одиночные выстрелы. Когда Суэггер вернулся, Ник заметил, что он явно не в духе. – Ну и что ты узнал, Мемфис? – спросил он. – Вот смотри, с его кассетой и моим Приложением мы вполне можем их уничтожить и доказать, что ты невиновен. Но Боб, ничего не ответив, прошел в комнату, где у него хранились смазочные и протирочные материалы, и начал тщательно и аккуратно чистить ствол винтовки. По его внешнему виду нельзя было сказать, что он категорически против аргументов Ника, но все-таки на лице у него мелькала тень неудовольствия. Ник подошел к нему, держа в руках кассету и рулон: – Вот Приложение Б. Оказывается, это просто расширенная копия файла ФБР в исполнении ЦРУ. Здесь чуть больше материалов о Рэм-Дайн и указаны все имена, которые опущены в файле ФБР. Факты все те же самые. Рэм-Дайн была образована в 1962 году, сразу после событий в Заливе Свиней. Кто стоял у истоков создания этой организации? Думаю, это было детище кого-то из бывших сотрудников ЦРУ, активно участвовавшего в планировании и проведении вторжения на Кубу. Но, когда операция провалилась, он первый стал расправляться с неудачниками. – Да, – поддакнул Добблер, – Залив Свиней – это явная демонстрация бессилия, проигрыша, слабости нервов. А они очень не любят проявления слабости и свидетелей… – Естественно, – добавил Ник. Добблер продолжал: – Залив Свиней – это было только начало ослабления Америки. Это было начало компрометирования ее облика, изменения самого образа мысли, увиливания и обмана. Кстати, и операция против вас была спланирована не на честном противоборстве, а на использовании ваших собственных слабостей и недостатков. – Ее название взято тоже оттуда, из Залива Свиней, – перебил доктора Ник. – Рэм-Дайн, большая “Р” и большая “Д”. Согласно существовавшему тогда фонетическому алфавиту, это означало “Ромео Дог”, что соответствовало позывным Второго батальона Двадцать шестой бригады, которая высадилась на Ред-Бич. Может быть, название Рэм-Дайн в какой-то степени символизирует прошлое и олицетворяет надежду на будущее? Кажется, так вы говорили, док? – Это были фанатики, – сказал Добблер, – искренне верившие в это. Они надеялись восстать из руин, как Гитлер. Это было их путеводной звездой. Только непонятно к чему. Боб молча слушал, продолжая чистить ствол винтовки. Периодически он смотрел его на свет и повторял все снова. – Боб, мы можем их засадить. В тюрьму. Это будет вполне счастливый конец. Справедливость восторжествует. – Ник никак не мог успокоиться. – Он прав, мистер Суэггер, допущены ужасные ошибки, – не замолкал Добблер. – Но мир все равно стремится к порядку. Для нас это вполне подходящее решение. Боб хмуро посмотрел на них. – Это все слова, – наконец вымолвил он. – Во Вьетнаме у нас была поговорка: “Не надейся на авось!” Сейчас как раз тот случай. Все ваши слова не имеют никакого смысла. Он вынул шомпол, отсоединил ствол от затвора и стал чистить газовую камеру, затворную раму, сам затвор и ударно-спусковой механизм при помощи протирки и ершика, относясь к этой процедуре самым серьезным образом. – Но у нас же все есть! – взорвался Ник. – Или почти все! Я не знаю, какие задачи Рэм-Дайн ставила перед собой в начале шестидесятых, скорее всего, это уже теперь останется тайной истории, но потом она стала выполнять различные нелегальные задания ЦРУ по поставке вооружения и военного снаряжения в разные горячие точки. Серьезные политические операции начинаются, похоже, с момента увольнения из армии Шрека и его прихода в Рэм-Дайн с целью создания более оперативного и тренированного подразделения. Видимо, ему все-таки удалось создать нечто похожее на “зеленые береты”. Эти люди действительно воевали и кое-что повидали на своем веку. В начале семидесятых они были в Африке, в конце семидесятых и начале восьмидесятых – на Ближнем Востоке, позже довольно долго в Центральной Америке. Когда в какой-нибудь слишком спесивой банановой республике возникала необходимость в применении силы, а не мозгов, Рэм-Дайн сразу же с готовностью высылала туда своих опытных головорезов. Но таких вещей, как в прошлом году на реке Сампул, эти мерзавцы еще не вытворяли! Они об этом когда-нибудь говорили, доктор? – Нет. У них идеальная военная дисциплина. Я сам ничего не знал до тех пор, пока не увидел кассету. А это дело с архиепископом… Они говорили, что он замаскировавшийся коммунист, который подрывает стремление мира к прогрессу и процветанию; что его надо остановить, чтобы достигнуть хоть какого-то перемирия; что он противник этого перемирия. Ник наклонился к Бобу: – Вот главное. Двести человек, большинство из них женщины и дети, – все были расстреляны там, что совсем не ошибка и не случайность. Это и есть тайна реки Сампул. Они сознательно планировали всю операцию. – Ник на мгновение остановился. Наконец-то ему удалось привлечь внимание Боба. – Вот чем их можно взять. Только Приложение Б достойно внимания. С его помощью можно убрать Шрека, Пайна и всех этих сволочей, неужели ты не понимаешь? – Он протянул Приложение доктору. – Здесь есть докладная записка Шрека какому-то высокопоставленному лицу. Фамилия зачеркнута, что еще раз говорит о том, как эти тузы защищены. Датирована 2 мая 1991 года. Послана по дипломатической почте США из посольства в Сальвадоре. Читайте, доктор. Добблер взял в руки документы. “Только на основании наблюдений! Вашингтон, округ Колумбия. Место отправления: батальон “Пантеры”, тренир. база Окалупо, Сальвадор. Генерал де Раджиджо согласен с тем, что против мирного населения должны быть предприняты решительные меры. Однако он считает, что его солдаты, набранные из таких же слоев населения, еще морально не готовы к подобной операции. Мои инструкторы изолировали два взвода батальона “Пантеры” и уже достигли реальных результатов в воспитании у них мужества и решительности. Мы выступаем в район реки Сампул в июне и проведем в этом районе первую операцию по борьбе с партизанами. Ускорьте подготовительную программу, чтобы приблизить эту дату. Раймонд Ф. Шрек” Наступила тишина. – Понимаешь, – нарушил молчание Ник, – какой-нибудь кабинетный гений сидит себе размышляет, изо всех сил пытаясь придумать, как ему привлечь партизан к переговорам. Но на них никак нельзя надавить. Ничего не поделаешь. Они слишком тесно контактируют с местным населением. И тут у этого грамотея возникает идея: а не послать ли в этот район несколько боевых подразделений с заданием: деревни – спалить, а местных жителей – расстрелять. Вся эта бойня была заранее подготовлена и разыграна, как по нотам. Смысл был в том, чтобы до смерти запугать всех остальных жителей и навсегда отбить у них желание снова помогать партизанам. А тем в такой ситуации ничего не останется, как пойти на переговоры. Но самое ужасное, что вся эта система сработала! И этот подлец сидит где-то и гордится, что он такой умный, что все у него получилось. Мол, он сделал невозможное, он, видите ли, сделал мир лучше. А цена пустяковая – двести женщин и детей. Вот это и есть Рэм-Дайн, не так ли, доктор? Я считаю, что это классическое проявление Рэм-Дайн. – Да, они способны на все, – подтвердил Добблер. – И на пленке это все снято. – В любом случае, – продолжал Ник, – с кассетой и Приложением Б Шреку конец. Все, их корабль, считай, тонет, и любой, кто попытается его спасти, включая тот же Комитет Лансера, на каждом шагу прикрывающийся национальными интересами, пойдет на дно вместе с ним. Боб грустно покачал головой. – Тут вот еще что имеет значение, – не останавливался Ник. – Эта вещь была послана в Вашингтон до операции против архиепископа. Может быть, кого-то хотели предупредить о готовящейся кровавой бойне. Но в любом случае, когда все это дерьмо всплывет, вонь такая поднимется, что Уотергейт и “иран-контрас” покажутся по сравнению с этим делом детскими забавами. И тогда ты уже будешь вне подозрений и у тебя не будет проблем… а может, и будут… Боб был занят делом. Он взял баллон с аэрозолем “Ган Скраббер” и начал распылять раствор на внутреннюю часть ствольной коробки и ударно-спусковой механизм. – Все это не важно, – сказал он. – А теперь наш план, – начал Шрек. – Он очень прост. Вот как мы заманим Боба в зону огня Скотта. Скотт говорит, что сумеет выстрелить с такого расстояния, с которого это практически сделать невозможно, и никто, даже Боб, в это не поверит. Место встречи должно быть удалено на расстояние от тысячи пятисот до тысячи семисот ярдов. Где-то миля получается. Он будет стрелять на грани возможного. Так не стрелял даже Боб. В этом наше преимущество, и мы им воспользуемся. Пайн подался вперед, чтобы лучше слышать. Шрек продолжал: – Скотт независимо от вас прибывает в заданный район за день до нашего приезда. В Блу-Ай он не показывается, поэтому никто не увидит и не узнает, что он здесь. Никто не поверит, что инвалид сможет забраться так далеко в горы без посторонней помощи. За ночь до операции он спустится десантом с большой высоты и раскроет парашют близко от земли. Это произойдет в долине Большой Сделки. Вместе с ним высадится Николетта с вездеходом. Николетта будет его ногами, он доставит его к горному хребту и засунет в паучью нору. Тем временем наша операция будет близиться к завершению, то есть к обмену. У нас будет женщина. У Боба – кассета. Для него эта женщина значит больше, чем для нас – кассета. Мы установим с ним контакт, как он сам назначил, в Блу-Ай и предложим женщину в обмен на кассету. Пайн тоже выбрал бы женщину. – Итак, мы предложим ему женщину и наши условия обмена, – объяснял дальше полковник. – Скажем ему, что это должно произойти в таком месте, где он не сможет проследить за нами. Боб сделает вид, будто согласен, но верить этому, конечно, нельзя. Потому что, если Суэггер пойдет на обмен, он потом догонит нас и убьет. Но он этого не сделает до тех пор, пока у нас женщина. Вот в чем смысл. Мы должны его опередить. – Ну а как будет происходить обмен? – спросил Пайн. – Скажем ему, что, хорошо зная его снайперские способности, мы очень опасаемся, что он может убить нас с большого расстояния. Не хотелось бы предоставлять ему такую возможность. Третьего ноября в десять утра мы выпустим в небо красную ракету. Боб сориентируется и через час будет возле нее. Найдя ракетницу, он выстрелит в небо ответной ракетой. Таким образом мы будет знать, где он находится. Мы выстрелим тогда еще раз. Ему опять потребуется час, чтобы дойти до этого места. Там будет следующая ракетница, и Боб снова сообщит нам, что он на месте. Таким образом мы проведем его по горам. У него не будет ни времени, ни возможности останавливаться или идти обходными путями, чтобы выследить нас. Маневрируя, мы приведем его в долину Большой Сделки. Он уже устанет. Мы будем ждать его посередине долины. Там, по идее, он почувствует себя в безопасности, потому что до ближайшей точки, с которой можно произвести выстрел, будет не менее тысячи пятисот ярдов. Сам он никогда не стрелял на такое расстояние, поэтому не поверит, что кто-то сможет сделать это. Но как мы дадим знать нашему старику Скотту, что пора стрелять? Мой план таков. За сто ярдов до встречи с нами Суэггер посылает вперед Мемфиса с кассетой, а навстречу ему идешь ты. Понял, Пайн? Когда я вижу, что с кассетой все в порядке, я нажимаю на своих часах кнопку. У Скотта будет радио, в котором в этом момент прозвучит сигнал. Услышав его, Скотт убирает Боба. А мы с тобой будет разбираться с Мемфисом. Вот и все. – А женщина? – Пайн, это глупый вопрос. – Действительно, – ответил Пайн. Ник в недоумении смотрел на Боба. То, как Боб прореагировал на все сказанное, сбило Ника с толку. Но потом он наконец понял, что Боб имеет в виду. – Как это – не важно?! – возмутился он. – Ты что, издеваешься? Еще как важно! Ты же невиновен! Это все доказывает твою невиновность! Ведь государственная машина может работать, только если построена на основе соблюдения законности: невиновный – свободен, виновный садится в тюрьму. Это же Америка! На карту по… Боб отложил в сторону баллон с протирочным раствором: – Малыш, здесь дело не просто в том, чтобы снять с меня подозрение и доказать, что я невиновен. Здесь затронуто нечто большее и совсем другое. У меня была женщина, которая сделала меня счастливым. Теперь она игрушка в руках Пайна. У меня была собака, которая любила меня так, как никто другой в мире. Теперь она убита. У меня была страна, которая сейчас думает, что все, кто был во Вьетнаме, – это просто-напросто сумасшедшие снайперы, готовые в любой момент совершить покушение на президента, и что вообще все, у кого есть оружие, – ненормальные люди. Вот счет, по которому надо заплатить. А тут еще кассета и твое Приложение. Я не хочу, чтобы эту кассету крутили по телевидению, как художественный фильм, я не хочу, чтобы на ней репортеры делали деньги и писали потом книги, посвященные этому Приложению. Нет, пока я жив, этого не будет. – Ты хочешь, чтобы карты легли… – Карты лягут так, как их положу я! А раскладывать их я буду здесь! Все очень просто. Мы должны покончить с этими людьми и спасти мою женщину. А потом уже я буду разбираться со всеми другими делами. Либо соглашайся со мной, либо уходи отсюда немедленно. Джули – на первом месте, Шрек и Пайн – на втором, а все, что на третьем, – меня уже не волнует. Понятно? Ник смотрел на сидящего перед ним Боба. Тот был неподвижен, как скала. Было видно, что ничто не может поколебать его отчаянной решимости. Он твердо знал, что сделает то, что задумал. – Ну и упрямая же ты скотина, Боб, – не выдержал Ник. – Единственный выход – это… – Либо ты со мной, либо нет. Все! Тебе понятно? Если я не буду уверен в тебе, то сразу же тебя выгоню. Хоть завтра возвращайся к своей девчонке в Новый Орлеан, только не мешай мне заниматься настоящим делом. Ник не думал ни секунды. Он был “за”. Безоговорочно “за”. Ему надо своими глазами видеть, чем все это закончится. Он сам выбрал этот путь и сам решил остаться, никто его за уши не тянул.