– Неужели вы не знали, что в Новом Орлеане вас подставят? Я имею в виду, вы же знали, что игра ведется совсем другая, что они совсем не те, за кого себя выдают. – Ты прав. Я как дурак верил, что это действительно Т.Соларатов, это меня и подвело. Я думал о нем все эти годы, и все эти годы хотел встретиться с ним и свести счеты. Поэтому я и был так невнимателен. Моя неосторожность уже погубила не одного человека и чуть не убила меня самого. – А Соларатов существует? Вообще, в реальности? – Честно говоря, не знаю. Единственное, что я знаю наверняка, так это то, что изучали меня, как под микроскопом, причем очень долгое время. Это еще раз говорит о том, насколько эти мерзавцы умны и хитры. Они подобрали ко мне подход, как подбирают ключ к замочной скважине. Мне даже сейчас не по себе становится, когда я вспоминаю, как они меня обдурили. Такое чувство, как будто меня вывернули наизнанку. – Скорее всего, они провели на вас психологическое исследование. ЦРУ сейчас сильно в психиатрии. Это их доктрина. А Рэм-Дайн взяла на вооружение слишком много принципов работы ЦРУ. Вот так. О том, где и как он лечился, Боб не сказал ни слова. Даже не намекнул, кто ему помог. Однако Ник сам догадался. Наверняка это была та женщина, которая позвонила Нику по телефону… У нее еще был сильный, немного наигранный акцент. Ничего он не рассказал и о своих приключениях после того, как раненный в грудь и плечо, сбежал из Нового Орлеана. – Да, – задумчиво заключил Боб, – не раз думал, что мне уже конец. Но, вот видишь, каким-то чудом все-таки выжил. Ник улыбнулся, подумав, насколько все-таки странно переплелись их судьбы и как часто они сталкивались друг с другом, даже не подозревая, что это закончится их сегодняшней встречей. – Знаете, – вздохнул он, – я хотел вам сказать, что, если вас когда-нибудь арестуют, я практически ничем не смогу вам помочь. А если бы эти люди были такие профессионалы, как вы говорите, то они не допустили бы так много ошибок. Этот цирк в Мэриленде. Это же… – Да, ты прав, – согласился Боб. – Это был первый пункт, которым я занялся после своей так называемой смерти. Никаких следов этого стрельбища и в помине нет. Трейлер, в котором был их штаб, естественно, куда-то перегнали. Оказалось, что они по дешевке приобрели старое стрелковое оборудование клуба – якобы для продажи его потом на аукционе. Вгрохали в это дело двадцать пять тысяч долларов, а потом списали. Меня это, правда, не удивило. – Но, с другой стороны, существуют еще заключение судмедэкспертизы и отчет баллистической экспертизы. Они все против вас. Я же читал отчет ФБР по этому делу. Они нашли вашу винтовку, на которой были ваши отпечатки пальцев, кроме того, ваша гильза от вашего же патрона, ну и… пуля. Они не смогли разобрать на ней следы от канала ствола, потому что она была до неузнаваемости расплющена и… – Да, я уже читал об этом в газетах. Именно поэтому они больше и не проводили никаких пробных выстрелов из винтовки. – Конечно. Ведь, если дело дойдет до суда, может выясниться, что следы-то и не совпадают. Этого делать нельзя. Это выставит их перед присяжными в дурном свете. – Понятно. – Но они провели очень серьезный анализ металлических частиц, оставшихся в канале ствола. Результаты показали, что пуля, убившая архиепископа, была выпущена из вашей винтовки. Тут уже невозможно спорить. – Я думал над тем, как они это сделали, или, по крайней мере, как это могло быть сделано. – И Боб выложил Нику свою концепцию. – О’кей, – сказал Ник, – все ясно. Точно такая же пуля, немного длиннее ствол, пуля в бумаге… Но… вам надо подумать о том, как убедить жюри присяжных в своей невиновности. Они не будут все это слушать, тем более проверять. Они прочитают отчет о нейтронной экспертизе, и все, мистер Суэггер, вы превратитесь в жареную индейку на электрическом стуле. Боб кивнул головой: – Да, они действительно немало потрудились. Но может оказаться, что они не так уж и умны, как о себе думают. – Позвольте, я выскажу вам все начистоту, – возразил Ник. – Самое лучшее для вас сейчас – это нанять хорошего адвоката. Я могу позвонить кое-кому в Бюро, и мы выработаем какой-нибудь план действий. С моими свидетельскими показаниями… Боб внимательно посмотрел на него: – Сынок, мне кажется, ты меня не понял. Эти люди убили мою собаку. – Но сейчас же двадцатый век! Вы просто не в состоянии начать войну с людьми, тем более в Америке! Тем более… – Послушай-ка меня, Мемфис. Даже если бы я прямо сейчас мог, выйдя из машины, оказаться свободным, не обвиняемым ни в чем человеком, то я бы этого не сделал. Эти люди сейчас скроются, изменят свою внешность и документы и таким образом ускользнут и от меня, я от правосудия. Ты уже никогда не узнаешь, кем они стали. Нам никогда их не поймать. Они слишком скользкие. А через год или два, когда все уляжется, они снова всплывут на поверхность и займутся своим грязным делом. Знаешь, что я хочу? Поиграть с ними в кошки-мышки. Они будут думать, что ловят мышку, а мышка сама заманит их в мышеловку. Кто мышка? Естественно, я. Я эта проклятая мышка. Вот только нельзя забывать, что у мышки тоже есть зубки и она может очень сильно укусить. Так что впереди слишком много сложной, напряженной работы, Мемфис. Придется немного пострелять, и для кого-то выстрел может оказаться роковым. Да, это не очень приятное занятие, тем более что мы будем совсем одни. На нашей стороне никого не будет. Это война. Не я ее начал, видит Бог, но мне придется ее закончить. Ну что, малыш, выбирай, за кого ты. В памяти Ника возникли самодовольная рожа Пайна, рэмдайновцы с их вседозволенностью, муки, которые он испытал меньше суток назад и от которых чуть не умер; он думал о том, насколько все-таки эти люди сильны, какими средствами и возможностями они обладают, и понимал, что скрыться от них практически нельзя. А потом вспомнил прочитанный им документ о Рэм-Дайн, вспомнил, как хладнокровно и целенаправленно рэмдайновцы планировали военные преступления, с каким спокойствием и удовольствием расстреливали женщин и детей в Сальвадоре. И вдруг Ник почувствовал щемящее ностальгическое желание снова оказаться в группе СВИТ. Он сжал зубы. – Ладно, решено. Я с вами. В глазах Боба мелькнул какой-то странный металлический огонек, похожий на яркий желтый блеск патрона, который в последний раз ловит на своей гильзе отражение солнца перед тем, как затвор дошлет его в канал ствола и прозвучит выстрел. – Знаете что? – сказал Ник. – У меня тут есть кое-какие соображения по поводу Приложения Б. Мне кажется, что… – Потерпи чуть-чуть. Сначала нам надо найти одного человека, который знает кое-что об интересующей нас винтовке. Глава 27 “В байю найдено расчлененное тело”, – говорилось в заголовке статьи. – Прочитайте, – сказал Шрек. Добблер, прокашлявшись, начал читать: “Округ Лафайетт. Вчера неподалеку от Спенсервилла, округ Лафайетт, в зарослях камыша был обнаружен расчлененный труп мужчины. Помощник шерифа сообщил, что тело жертвы, идентифицированное по отпечаткам пальцев как Томас Гарсия Монтойа, постоянно проживающий в Мак-Донафвилле, скорее всего, в результате долгого пребывания в воде подверглось нападению аллигаторов, так как нижняя часть тела полностью отсутствовала. Тем не менее причина смерти была определена как пулевое ранение в голову. Монтойа, кубинский эмигрант, в анкетах, отвечая на вопрос о роде занятий, называл себя “консультантом”, но в полиции и других подразделениях по обеспечению законности Нового Орлеана он числился платным осведомителем. Возраст – 54 года. Помощник шерифа высказал предположение, что Монтойа мог стать жертвой вновь разгоревшейся на территории штата войны между воротилами наркобизнеса за передел сфер влияния, а также за приоритетный контроль над районами городов. Скорее всего, эта война шла между коренными, местными, продавцами наркотиков, и новичками, представляющими кокаиновые картели Центральной Америки. Монтойа был убит выстрелом в голову из крупнокалиберного оружия. – Только пуля очень большого калибра, причем из винтовки центрального боя, могла оставить такое отверстие, – высказал свое мнение производивший дознание следователь округа Лафайетт Роберт К. Ла Дойн. – Судя по пулевому отверстию и разрушению мозга, этот человек был убит пулей со срезанной головкой 30-го калибра или даже более. Власти округа предположили, что это может означать появление нового типа профессионального убийцы на арене кокаиновой войны. – Бандиты и грабители предпочитают обычно 22-й калибр с глушителем, потому что это оружие ближнего боя, – заявил шериф Эд П. Ст. Этьен. – Колумбийцы вообще любят маленькие по размерам пистолеты, да и в перестрелке они, как правило, выпускают по жертве не одну сотню пуль. Стрелявший в этот раз представляет собой нечто абсолютно новое для нас”. – Ну а для нас здесь ничего нового нет, не так ли, Добблер? – сказал полковник. – Да, – подтвердил доктор, судорожно сглатывая слюну. – Но как же? Он же умер! Мы же сами виде… – Добблер, – перебил его полковник, – слушайте меня. Добблер поднял голову и увидел в глазах полковника дикую ярость. – Томми Монтойа был наш агент, которого мы использовали при проведении операции на Юге. Он был с Ником Мемфисом. Он должен был его убрать. Сейчас он мертв. Убит снайперским выстрелом. Это может означать только одно, и вам лучше побыстрее это понять и не задавать глупых вопросов. Понятно? – Да. – Добблер снова нервно сглотнул. – Понятно. – Суэггер жив. Как и почему, я не знаю. Но меня это даже и не интересует, потому что это уже не важно. Важно теперь то, что он вошел в контакт и действует заодно с человеком из подразделения по обеспечению законности, который, учтите, прочитал о нас материалы и теперь слишком много знает. Он знает больше, чем кто бы то ни было из простых смертных. – Шрек сурово посмотрел на Добблера. – Если вы до сих пор не поняли этого, доктор, то нам придется взять дело целиком в свои руки. Этот ублюдок хочет выследить нас и уничтожить. Мы должны убрать его раньше, чем он нас найдет. Вы меня слышите, вы, хваленый гарвардский выпускник? Ошибок быть не должно. Мы должны незаметно его выследить, приставить к виску дуло и разбрызгать его вонючие мозги по всей округе. Или он то же самое сделает с нами. – Полковник вперил в него испепеляющий взгляд. У Добблера пересохло во рту, он отвел глаза: – Что вы хотите, чтобы я… – Мне надо от вас только одно – вы должны нас сориентировать, как действовать. Какие у них будут взаимоотношения? Смогут ли они притереться друг к другу? Что предпримут? Будут ли они лезть на рожон или пойдут на хитрости? И вообще, на что они способны в одной команде? – Э-э… – протянул Добблер, явно не готовый дать сразу исчерпывающий ответ. – Боб явно сильнее характером, да и по возрасту старше. Он будет руководить молодым напарником. С Мемфисом у нас проблем не будет. Он прошел подготовку в ФБР, сильный и выносливый. Но мыслит однотипно. А Суэггер тем-то и опасен, что мыслит нестандартно. Он попытается выйти на нас так, как подсказывает ему интуиция, с сумасшедшими импровизациями. Он будет… – Куда они поедут? – Боб поедет домой. Он приезжал в Новый Орлеан, чтобы встретиться с Мемфисом и спасти его, забрав в свои родные горы Уошито. Это единственное место, где он чувствует себя в полной безопасности. А чувство безопасности для… – Наши шансы проникнуть туда равны нулю. На его территории этим заниматься бесполезно. Ладно… – Шрек наклонился вперед. – Позвольте мне задать вам один вопрос: вы когда-нибудь увлекались охотой? – Охотой? Боже упаси, нет, конечно. Я считаю, что это… это… варварство. – На лице Добблера промелькнуло брезгливое выражение. – А теперь представьте себя на время охотником. Ваша задача – придумать, как нам заманить этого негодяя и его нового приятеля в ловушку. Поохотьтесь за ним, Добблер. Вам не надо будет его убивать, об этом уже позаботимся мы. Ваше дело выследить его. Добблер подобострастно кивнул. И вдруг он заметил нечто такое, чего раньше никогда еще не видел: Шрек был испуган. Спустя несколько дней Ник Мемфис пребывал уже совсем в другом настроении. – Ну и что теперь? – спросил он. – Какого черта мы… – Слушай, малыш, ты мне гораздо больше нравился, когда сидел как грудной младенец с раскрытым ртом и молчал. Теперь тебя просто не остановить. Все время говоришь и говоришь, как баба. Хватит, помолчи немного. Говорить буду только я. Понятно? Я не хочу, чтобы ты случайно что-нибудь ляпнул этому старому еноту и тот упал без сознания. Голос Боба был предельно жестким. Через пыльное лобовое стекло он внимательно рассматривал необычайной красоты дом, расположенный на самой окраине города форт Сэпплай, штат Оклахома. – Тебе лучше… – Когда зайдем, просто улыбайся. Этот старик не любит задаром делиться с другими своими знаниями. Тем более с чужими. Но он знает о том, что нам нужно, намного больше, чем любая живая душа в мире. Пошли. Боб первым вылез из пикапа. На нем был соломенный “Стетсон” и серая куртка, из-под которой виднелась голубая джинсовая рубашка. Выглядел он довольно странно, напоминая чем-то героя ковбойских фильмов.