– Увидел свет в окне и подумал, что ты, возможно, решила вернуться пораньше. – Он окинул меня оценивающим взглядом. – Выдался тяжелый день? – Я только сегодня приехала, а потом еще до самого вечера разбирала остатки трупов, – произнесла я резко, словно оправдываясь, потом убрала волосы за уши. – Зайдешь? – Не могу. – Только сейчас я заметила его пейджер и пистолет. – Просто решил узнать, какие у тебя планы на завтрашний вечер. – Завтра мне придется весь день собирать по кусочкам погибших во время взрыва, так что к вечеру скорее всего сил у меня ни на что не останется. – Но ты же собираешься поесть? – Да, поужинать придется. Он обнял меня одной рукой, другой стал играть с прядью волос. – Мы можем забыть об ужине и просто расслабиться, если ты сильно устанешь, – произнес он низким, бархатистым голосом. – Гм. – Расширим наш кругозор? Райан отвел волосы с моего лица и нежно прикоснулся губами к уху. О да! – Хорошо, Райан. По такому случаю я надену трусики «танга». – Я всегда «за». Я одарила его взглядом из серии «кто бы сомневался». – Твой кошелек потянет китайскую кухню? – Китайская так китайская, – сказал Райан, приподнимая мои волосы и собирая их в пучок. Потом позволил им упасть свободными волнами и потянулся руками к спине. Прежде чем я успел, а отстраниться, он прижал меня к себе и поцеловал. Язык Райана обвел по контуру мои губы и затем нежно проник в рот. Во всем мире не осталось ничего, кроме ощущения этих мягких губ и крепкой груди, прижавшейся к моей. Я, было, начала осторожно высвобождаться из его объятий, но на самом деле мне хотелось остаться там навсегда. Вздохнув, я расслабилась и прижалась к Райану еще ближе. Черные мысли, одолевавшие меня весь день, рассеялись. Пусть на одно лишь мгновение, но мне удалось позабыть о жестокости мира, в котором безумцы взрывают бомбы и убивают детей. Наконец мы оторвались друг от друга. – Ты уверен, что не хочешь войти? – спросила я, отступив назад и распахнув дверь. Колени подгибались и дрожали, словно превратились в желе. Райан посмотрел на часы. – Думаю, полчаса роли не сыграют. – В эту минуту зазвонил пейджер. Эндрю посмотрел на номер. – Черт побери! Да уж, черт побери, согласна. Райан снова прицепил пейджер к джинсам. – Прости, – произнес он, грустно усмехнувшись. – Ты ведь знаешь, я бы лучше… – Ладно, уж, иди. – Улыбнувшись, я положила руки ему на грудь и легонько подтолкнула. – Увидимся завтра вечером. В полвосьмого. – Не забывай обо мне, – произнес он на прощание, развернулся и стал спускаться по лестнице. После того как Эндрю ушел, я вернулась к суши и стала думать о нем. Райан – детектив в отделе убийств «Сюрте де Квебек». Время от времени нам приходится работать вместе. Хотя Райан ухаживал за мной уже несколько лет, но вместе мы с ним совсем недавно. Мне такое решение далось непросто, но, в конечном счете, я согласилась с его взглядом на наши отношения. Формально коллегами мы не были, так что мое правило «никаких романов на работе» в данном случае не подходило. По крайней мере, если захочу, могу закрыть глаза на наше периодическое сотрудничество. Тем не менее подобное положение дел меня не совсем устраивало. Я прожила двадцать лет в браке, затем у меня был довольно длинный роман с одним человеком. Новые отношения давались мне нелегко. С Райаном мне было хорошо, поэтому я решила попробовать. Как сказала бы моя сестра, я начала «встречаться» с ним. Ох ты, Господи! Вот так словечко – «встречаться»! Должна признать, что считаю Райана чертовски сексуальным. Впрочем, не одна я так думаю. Куда бы мы ни пошли, женщины всегда поворачивают головы в его сторону. В их глазах появляется особое, оценивающее, выражение. Я тоже его ценила. Но вот только в эту минуту, когда корабль все еще стоял в порту, двигатели взревели и изъявили готовность выйти в открытое море, мне приходилось туго. И мои желеобразные колени лишний раз это подтверждали. Определенно неплохая мысль – поужинать в каком-нибудь людном месте, но только не оставаться наедине. Телефон зазвонил, когда я убирала со стола. – Mon Dieu,[5] наконец-таки ты вернулась! – В глубоком, тайном голосе, произносившем английские слова, слышатся сильный французский акцент. – Привет, Изабель. Что случилось? Хотя я познакомилась с Изабель Кайэ всего лишь два года назад, за это время мы сильно сблизились. Мы встретились в тяжелое время. Тем страшным летом меня преследовал один психопат, лучшую подругу убили, и, ко всему прочему, пришлось, наконец, признаться себе, что брак не удался. Стремясь скрасить жизнь, я заказала одноместный номер в «Медицинском клубе» и сбежала туда, чтобы играть в теннис, есть и ни о чем не думать. Изабель я встретила во время перелета в Нассау, столицу Багамских островов. Прилетев, мы объединились и стали играть в паре. Выиграли, разговорились и выяснили, что привели нас сюда одинаковые причины. Мы великолепно провели вместе неделю. С тех пор и дружим. – Вот здорово, а я не ждала тебя раньше следующей недели. Просто собиралась оставить сообщение с предложением встретиться как-нибудь, но раз ты уже дома, что скажешь насчет ужина завтра вечерком? Я рассказала ей о Райане. – Этот парень никак не хочет отпустить тебя, Темпе. В конечном счете, ты устанешь от такого chevalier,[6] пошлешь его подальше, и тогда уже я поговорю с ним. Почему ты вернулась раньше? Я рассказала о взрыве. – Ах да. Я читала в «Ля пресс». Все и в самом деле так мерзко? – Пострадавшие и впрямь не в очень хорошей форме, – ответила я. – Les motards. Знаешь, на мой взгляд, эти бандиты получили по заслугам. У Изабель всегда собственное мнение по любому вопросу, и она редко оставляет свои мысли при себе. – Полиции следует просто отойти в сторону и наблюдать, как эти гангстеры взрывают друг друга. Тогда нам больше не придется лицезреть ах грязные тела с непотребными татуировками. – Гм. – Я хочу сказать, пусть они лучше убивают друг друга, чем младенцев. – Верно, – согласилась я, – из двух зол лучше уж так. На следующее утро Эмили-Энн Туссен пошла на урок танцев и умерла. 4 Говард с Китом появились в семь часов утра, оставили Берди и поехали дальше. В восемь я уже отправилась в лабораторию, чтобы продолжить работу над трупами погибших во время взрыва. Берди не обращал на меня внимания и, когда я уходила, деловито проверял квартиру на наличие непрошеных посетителей из семейства псовых. Эмили-Энн привезли чуть позже двенадцати. Мне требовалось свободное пространство, поэтому я выбрала большой кабинет для вскрытия. Сдвинув а центр помещения каталки с останками погибших во время взрыва, я попыталась разложить трупы на двух столах, В субботний день никто не мешал, и было где развернуться. Я идентифицировала и рассортировала все осколки костей, видные невооруженным глазом. Затем, воспользовавшись рентгеном, собрала части тела, содержащие кость, и вскрыла скальпелем ткани, чтобы отыскать ориентиры. Если я находила два одинаковых фрагмента, то выкладывала каждый на отдельный стол. Два левых лобковых бугорка, два сосцевидных отростка височной кости и два бедренных мыщелка неопровержимо свидетельствовали о том, что погибших было двое. Я также обнаружила признаки замедленного детского развития на одном из участков длинной кости. Ребенок перестает расти, и развитие скелета приостанавливается, если возникает угроза здоровью. Подобные задержки, как правило, результат болезни или же последствия плохого питания. Рост возобновлялся, когда общее физическое состояние улучшается, но эти заминки оставляют после себя неизгладимые метки. Рентгенограмма выявила темные линии на многочисленных костных осколках рук и ног. Узкие полосы шли перпендикулярно диафизам кости и указывали на периоды приостановленного роста. Я выложила ткани с травмированными фрагментами на один из столов, а те, где кость была нормальной, на другой. Один из комков раздробленной плоти содержал несколько костей руки. Доставая их с помощью иглы, я заметила две пястные кости с неровными диафизами. Рентген выявил повышенную плотность этих бугорчатых участков, из чего можно было предположить, что одна из жертв когда-то в прошлом сломала пальцы. Я отложила этот фрагмент в сторону. Ткань без костей требовала иного подхода. Здесь я обращала внимание на прилипшие нити, отталкиваясь от уже разобранных тканей, сравнивая волоски и волокна с одного или с другого стола с кусками человеческой плоти, оставшейся на каталках. Мне показалось, я узнала текстильный материал защитного цвета, того типа, который присутствует в рабочих спецовках, в джинсовой и белой хлопчатобумажной ткани. Потом эксперты сделают полный анализ сегментов волос и волокон и определят, подтвердились ли мои предварительные данные. Пообедав и переговорив с Ламаншем, я возобновила работу и к четверти шестого разобрала примерно две трети тканей. Без анализа ДНК было мало надежды связать оставшиеся фрагменты с определенными людьми. Пока я сделала все, что в моих силах. И за это время четко наметила, какими будут мои дальнейшие действия. Пока я корпела над останками Вайланкуртов, не испытывала к ним никакой жалости. Сказать по чести, меня все это порядком разозлило. Парни взлетели па воздух, когда хотели взорвать других людей. Восторжествовала жестокая справедливость, и я испытывала скорее опустошение, чем сожаление. Совершенно иные чувства переполняли меня, когда я думала о малышке Эмили-Энн. Она лежала сейчас перед Ламаншем столе для вскрытия только потому, что шла на урок танцев. Этого не должно было случиться. Гибель ни в чем не повинного ребенка нельзя считать всего лишь роковой случайностью в стычках безумцев. «Гадюки» могут, сколько их душе угодно истреблять «Дикарей». «Изгои» пусть себе убивают «Бандидос». Или каких-нибудь там «Антихристов» с «Ангелами Ада» в придачу. Но в их войнах не должны погибать невинные. И тогда я дала себе обещание. Я призову на помощь все свои знания и умения в области судебной медицины и пожертвую всем свободным временем ради одного – обнаружить улики, которые помогут установить личности этих извращенных убийц и посадить их за решетку. Дети имеют право свободно ходить по городским улицам без риска получить пулю в голову. Я перенесла рассортированные останки обратно на каталки, втолкнула их в холодильные камеры, отмылась и переоделась. А потом поднялась на лифте, чтобы поговорить с директором. – Я хочу работать над этим делом, – произнесла я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно и решительно. – Я хочу, чтобы подонков-детоубийц арестовали.