– Когда это было? – спросила она. – Совсем недавно, – сказала Галина. – Недели три назад. Тогда еще, помните, была оттепель. Вернее, просто тепло. Еще так смешно: Надя призналась, что под костюмом у нее колготки и теплые гетры, а под футболкой еще один топ… Олег осторожно высвободил руку из ладоней Алисы. – Ладно, – неохотно произнес он. – Дамы, не стоит морозить ваши пикантные части тела. Возвращайтесь к машине. Думаю, я надолго здесь не задержусь… Валька с удивлением и почти детским восторгом наблюдала, как Серый мечется между экраном своего ноутбука и планшетом, зажатым в руке, и при этом весьма грозно прессует незнакомую даму по видеосвязи. – Нет его на записи с ваших камер! – заявил он. – Слышите! Нет! – Там было много народу, – жалко оправдывалась дама. – Конечно, я не следила за каждым! Но Плугов был зарегистрирован в номере 312! Я оформляла их группу на семинар! – Девушка! – Серый просто зверел. – А ничего, что он не подписывал карточку жильца! Вы вообще видели, кому подсовываете документы? И где его паспорт? У вас селят кого попало и без документов? – Не кричите на меня! – Голос дамы стал жалобным и плаксивым. – Все копии документов мы получили заранее. Конференция на триста человек! И все они толпами прибывают! Какие там паспорта! Мы все оформили заранее, надо было только ставить подписи! Откуда я знаю, как этот ваш Плугов выглядит? Подпись есть, значит, он там был! – Нет его! – в очередной раз рявкнул Серый. – Подпись – не человек! Я вам где угодно закорючку поставлю! Ну-ка высылайте скан этой карточки! Быстро! Я посмотрю, что там за подпись! И копию с паспорта Плугова тоже! И он отключил связь. – Нет, это как? – все еще кипел парень. – Я не слепой, этого Данилу живьем видел в метре от себя. Я что, на камерах не узнаю? Не было его там! – И это не есть хорошо, – начала хмуриться Валька. – Как-то да… – Серый только понял, что может значить отсутствие Плугова в тот день в холле этой гостиницы. – Вы чего тут орете? – так не вовремя заявила Лика, вошедшая в общую комнату. – Вам не привезли лишний вагон улик? Нечего свалить на дружественные отделы? – Не сейчас, – с плохо скрываемой угрозой предупредил ее Серый. – Ты кстати… Когда будут данные с той квартиры, где Мышку убили? Сегодня какой день? – Не надо было нас работой заваливать, – уже не так нагло отозвалась девушка. – Я же принесла. Она положила на стол листок. – Только я не знаю, что это значит, – призналась она. – Это нам из морга передали… Она совсем притихла и сбавила тон. Лика с Надюхой приятельствовали. – Что-то странное? – Валька постаралась разрядить обстановку и сыграть доброго следователя. – В ране нашли следы серебра, – сказала Лика. – Откуда – непонятно. Похоже, это покрытие на орудии убийства. Не на лезвии, конечно, а на рукояти. Может, гравировка какая? – Этого нам не хватало! – все еще кипел Серый. – Позвоню Глазу. Он собирался к медэксперту. Данилу привезли прямо с утра. Олег дал ему минут пятнадцать просто посидеть в допросной. Не то чтобы хотел помариновать, а скорее дал время на осознание. Начальник отдела в приказном порядке запретил своим сотрудникам даже близко подходить к допросной или наблюдать за разговором из специальной комнаты, где писался звук. Этот человек не стоил чужих нервов. Но сам Олег был недоволен. Что-то не сходилось. Он прекрасно помнил, как пару дней назад они с Алисой представляли убийство самого полицейского. Она прокололась на звонке с мнимым беспокойством. Данила прокололся очень на многом. И сейчас, когда расследование по нападениям осталось позади и они нашли убийцу Надюхи, все казалось… странным. Будто Плугов-младший с самого начала указывал сам на себя. А еще мотив… Слишком жидкий для такого убийства. Но что не так? Времени додумать не оставалось, но, похоже, разыгрывать пьесу придется экспромтом. Олег шагнул в допросную, положил на стол свой смартфон, рядом папку с документами и устроился напротив Плугова. Данила только кивнул в знак приветствия. На его лице читалось легкое беспокойство. – Мне бы надо готовиться к операции, – сказал врач, махнув правой рукой, где блестели часы. – На одиннадцать назначено. Есть новости? Или появились какие-то еще вопросы ко мне? – Нет, – легко, почти светски возразил Олег. – Вопросов к вам точно больше нет. А новостей через край. Если уж зашла тема операции, то с этого и начнем. Он открыл папку и стал выкладывать на столе листы с результатами экспертиз. – На краях раны на шее Надюхи были обнаружены следы серебра, – сухо стал рассказывать он. – Эксперты определили, что это с рукояти орудия убийства. А горло ей перерезали скальпелем. Вы как раз готовились к операции, говорите? Ну, так ваши инструменты привезли вместе с вами. В наборе у скальпелей как раз ручки серебряные. Именной инструмент? – Подарок отца, – спокойно пояснил Данила. На миг в допросной повисло молчание. Олег ожидал привычной реакции, вопросов типа «а что это доказывает?» или чего-то подобного. Но Плугов-младший больше ничего не сказал. – Конечно, – продолжил Олег, – следов крови на скальпеле не найдут, и адвокат легко предположит, что кто-то мог воспользоваться вашим инструментом, пока вы были на конференции. Данила только улыбнулся. – Остальные новости, – быстро стал закругляться полицейский. – Вы прокололись с подсказкой судмедэксперту. Естественно, если бы это убийство совершил непрофессионал, разрез был бы глубоким, но края раны – еще более рваными, будто орудовали консервным ножом. Хирург поморщился. – И уж точно это был бы не скальпель, – продолжил полицейский. – А! Ваше алиби совсем провалилось. Мы нашли и вашего одноклассника, кто вместо вас транспортировал автомобиль к месту проведения конференции и поставил подпись на карте гостя. Нашли и таксиста, кто отвез вас туда на самом деле после убийства. Он сделал паузу. Данила по-прежнему улыбался, слушая Олега, – он как будто все больше расслаблялся, становился увереннее. Казалось, он ждет последнего обвинения. – Когда речь идет о спонтанном убийстве, – поразмышлял начальник отдела, – преступник остается без алиби. Но если преступление так основательно спланировано, об алиби убийца заботится прежде всего. А! Еще же есть мотив! Он выложил на стол фото симпатичного пятилетнего мальчишки, слишком похожего на Данилу. – Неужели Надюха вас шантажировала? – Конечно, нет, – насмешливо и спокойно признался Плугов. – Она же почти святая. Хотя… Он придвинул фото ближе. – Я даже рад, что она хоть в чем-то мне соврала и оставила после себя это. А ведь говорила, что у нее нет этого снимка! – Его у Надюхи не было, – коротко оповестил его Олег. – Кажется, дальше и стараться не стоит. Похоже, вам ближе книжные варианты, как в дешевых детективах. Надо указать на вас пальцем и сказать: «Ты убийца?» – Это сэкономило бы время, – почти весело признал Данила. Как-то быстро он выпал из роли страдающего Ромео и уже не казался тем принцем на белом коне или золотым мальчиком – холодный, расчетливый и довольный. – Почему Надюха? – спросил Олег. – Да потому что она подходила идеально. – Плугов уселся удобнее и сложил на столе руки, будто приготовился к долгой беседе. – Мать ее боготворила: выжила, не сломалась, прошла восстановление и еще тащила за собой половину девок из центра. А! Надя же работает в полиции! Тоже спасает мир! Идеальный пример, гордость матери. Да и работу над ней мы с отцом провели достойно. У нее красивое лицо, так что… Если уж убивать, то символ. – Символ чего? – решил уточнить полицейский. – Их жизни. – Данила пожал плечами, будто речь шла об очевидном. – Моих родителей. Их веры, что они делают этот гнилой мир лучше. – Да ладно? – саркастически усмехнулся Олег. – Неужели сейчас будет очередная сказка о злобных родителях и тяжелом детстве? Как-то даже… разочаровывает. – Отличное у меня было детство, – мило улыбнувшись, успокоил его преступник. – Они меня любят. Я желанный ребенок. Не было вечно занятых папы и мамы, которые отделываются подарками и деньгами. Меня лелеяли и холили. Со мной общались, учили, обо мне заботились. Только растили меня, чтобы я тоже делал мир лучше, спасал, чинил, восстанавливал. Вокруг меня всегда были разговоры про очередного бойца, кого надо подлатать после якобы несуществующей войны, про героя-пожарного, кого надо собрать по кускам после его очередного подвига. И конечно, поток этих девиц с израненной психикой и судьбой был неотъемлемой частью нашей жизни. Мать переживала за каждую, плакала по ночам над их трагедиями, а отец бережно сращивал их кости и ваял им лица. Нет, это не значит, что за ними родители забывали про меня. Уж лучше бы так и было, но нет. Я должен был вырасти молодцом и продолжить их великое дело. А я этого хотел? – Уверен, если бы вы решили стать не врачом, а байкером или солистом балета, никто бы не возражал. – В тоне Олега проскальзывали издевательские нотки. – Естественно, нет, – все так же спокойно признал Данила. – Мне даже подарили бы театр или байк-салон. Научили бы ставить благотворительные спектакли и проводить рок-фестивали в защиту очередных обделенных. Чем больше отдаешь, тем больше имеешь – так всегда говорил отец. И это, конечно, не про деньги. – То есть вся беда в том, что вам не разрешали стать плохим мальчишкой? – снова подначил его Олег. – Вроде того. – Теперь Данила стал более серьезен. – Я много не просил: просто чтобы меня оставили в покое, без всех этих высоких целей. Почему моя семья не могла жить, как все, для себя! Слишком низко и эгоистично? Да наплевать! Но нет! Так нельзя, сынок! И очень рано я сообразил, что за хорошее правильное поведение мне дают поощрение: игрушки и конфеты в детстве, машины, шмотки, деньги, когда вырос. – Ну, вообще, удобно, – пожал плечами полицейский. – Только надоедает до отрыжки. – Теперь на лице Плугова-младшего застыло выражение легкого отвращения. – Я придумал это давно: жить тихо, по правилам, до поры до времени, а потом устроить большой бум. Не сразу дошел до этого, конечно. Были мелкие бунты. Но папа считал, что это просто переходный возраст и взросление. Тихо покрывал мои прогулы в университете, оплачивал мои игорные долги, давал девкам деньги на аборты и дальше растил меня в рамках их программы. – А можно ближе к делу? – нарочито лениво попросил Олег. – Я же не психолог. Мне за ваши откровения не платят. – Придется потерпеть, – холодно и надменно заявил Данила. – Немного терпения. Ведь это тот самый мотив! Как в книжках. В клинике в принципе было неплохо. Заливать богатым дамам ботокс, куда попросят, скучно, а материны протеже и отцовские герои – это интересно. В целом мне нравилось. Тем более в клинике так легко было найти себе очередную девку – просто для отдыха. И ждать ту, которая мне подойдет. Я на самом деле еще семь лет назад запомнил Надю. Она бы идеально подошла для моих целей, но надо было дождаться, пока она выкарабкается и полностью уйдет из-под материнской опеки. Да еще Надя пошла учиться в Полицейскую академию. Она росла для меня, а пока было время по мелочи развлекаться. Он чуть усмехнулся. – Альбина приехала из провинции, – продолжил он. – Хваткая, упорная. Хорошо раскрутилась – сама. Капризная, жадная до мужиков, слегка истеричная. Но с ней было забавно. Сначала. Месяца через три она решила, что у нас с ней должно быть все серьезно. Я аккуратно стал исчезать: командировки, конференции и так далее. Она бегала за мной, истерила, закатывала скандалы, а потом пришла и просто заявила, что беременна от меня и делать аборт уже поздно. Он картинно развел руками. – Но я же врач! – Это звучало уже с каким-то смаком. – И конечно, я на все согласился. Только у нее вдруг начались осложнения, ведь некоторые препараты творят чудеса. Я изобразил заботу и беспокойство, быстро отправил ее в частную клинику. Заведующий был моим приятелем по университету и любил деньги. Роды прошли тяжело – даже без моей помощи. А потом послеродовая депрессия. Тут хватило простого разговора по душам. Я просто объяснил ей, как «помог» ее беременности и куда она может идти со своим ублюдком. – С твоим ублюдком, – услужливо подсказал Олег. Называть Плугова на «вы» он больше не собирался. Уже нет смысла тратить силы на вежливое обращение. – Без разницы, – отмахнулся Данила с победным превосходством. Похоже, ему хотелось достать полицейского. – Короче, Альбина чего-то там наглоталась, но вот с ребенком вышло неудачно. Все это случилось, когда меня не оказалось рядом – я был на очередной конференции. И мальчишка попал к органам опеки, где его не так-то легко достать. – А зачем надо было его доставать? – Полицейский на самом деле уже не хотел знать ответ.