– Наконец-то! – ликующе улыбалась Валька. – Я с новой стрижкой, в классном прикиде, да за рулем твоей крутейшей тачки! Хоть что-то хорошее за эти дни. Хель? Тебе пора менять прозвище. Ты милая, белая и пушистая. Просто ангел. И плевать, что крылышки у тебя черные и перепончатые. Главное, добрая. – Как и любая Королева Мертвых, я по должности обязана быть доброй, – усмехнулась Алиса. Валька только довольно фыркнула в ответ. – И я останусь доброй, – продолжала Хель. – Даже если ты разобьешь мою машину, я не убью тебя. Просто будешь выплачивать мне ее стоимость до самой пенсии. – Тебе стоит начать отрабатывать зловещий оскал, – рассудила оперативница. – А кстати, с чего такой приступ доброты? – Мне нужно, чтобы мы ехали к дому Инны, – язвительно ответила писательница. – И ты следила за дорогой. Молча. Тогда я смогу нормально поговорить по телефону. То есть мне просто катастрофически не хватало личного водителя. – Стерва! – почти ласково отозвалась Валька и с прежней блаженной улыбкой увеличила скорость. Алиса набрала номер Людмилы Владимировны Плуговой. – Алло? – приняв вызов, удивленно отозвалась хозяйка «Феникса». – Добрый день, – ровно и спокойно поздоровалась Хель. – Меня зовут Алиса Вертинская. – Вы Хель! – обрадованно поспешила сказать Плугова. – Я знаю о вас. Надя рассказывала. – Да, – рассеянно проговорила писательница. – А еще я сейчас являюсь консультантом полиции по делу о смерти Надюши и о нападениях на пациенток вашего центра. – Есть новости? – занервничала хозяйка «Феникса». – Надеюсь, будут. – Хель старалась как можно быстрее перейти к интересной ей теме. – Но пока мне нужна ваша помощь. Информация. Об Инне Прохоровой. – О господи… – убито прозвучало в трубку. – Она следующая? – Не уверена, – возразила Хель. – Так по поводу Инны. Мы знаем ее историю, которая случилась полтора года назад. Как проходила ее реабилитация? В каком состоянии девушка сейчас? – В плохом, – коротко и сухо ответила Плугова. – Реабилитация во многом не удалась. Девчушка совсем молодая. И еще она его любила. Та самая первая любовь. И тут такое… У Инны не было суицидальных наклонностей после того, как она попала к нам. Не было апатии или других привычных реакций. Все хуже. Девочка все время повторяла, что она испачкана. Вернее, она – грязная. Испорченная. – Плохо, – признала Алиса. – И оттуда у нее агорафобия? Она не просто боится выходить из дома, думает, что не имеет права общаться с другими людьми, потому что они увидят в ней эту мифическую грязь? – Верно, – подтвердила психотерапевт. – Мы долго с ней работали. Даже пробовали гипноз и НЛП. Но… результат не настолько хорош, как хотелось бы. Инна признает брата, общается с психологом на личных встречах. Я знаю, что она активна в Сети, даже работает на удаленке. В целом это могло бы в результате подействовать, но… Она сделала паузу. – У девочки маниакальная тяга к чистоте, – продолжала она после тяжелого вздоха. – Она постоянно моется, протирает руки какими-то дезинфицирующими средствами. При людях надевает перчатки и медицинскую маску. – Как давно у нее был психолог? – задала писательница следующий вопрос. – С месяц назад, – подумав, сообщила Плугова. – И встреча моей коллеге не понравилась. Боюсь, девушка стала принимать какие-то препараты. Только она этого не признает. Уверяет, что не может этого делать. Она должна быть всегда внимательной… настороже. Алиса начала хмуриться. Этот момент ей совсем не понравился. – А ее брат? – задала она следующий вопрос. – Он работает у вашего мужа. Вы не включили его в благотворительную программу. Я понимаю, почему. Но… с ним работали специалисты? Ведь сестру изнасиловал его же друг. Ситуация так себе. – Психолог тестирует их обоих, – признала Людмила Владимировна. – На Станислава это подействовало удручающе. Он замкнулся, хотя на его работе и обращении с пациентами это не сказывается. Но… он просто зациклен на сестре. Все свое внимание и время уделяет ей. Инна полностью на его попечении. И он ее единственный контакт. Хотя в данном случае это вполне нормальная реакция. Но в клинике мужа говорят: Станислав сблизился с одной из коллег. Это прогресс для всех. Если для Инны брат пока единственная ниточка, связывающая ее с социумом, то через него она сможет понемногу вернуться к нормальной жизни. – Хорошо. – Пока вопросов у Алисы не осталось. – Спасибо за консультацию. – Звоните, если что, – разрешила Плугова. – Всегда. И пожалуйста, держите меня в курсе. Любые новости. Попрощавшись, Хель отключила вызов и задумчиво посмотрела на яркие краски в прическе подруги. – Валя? – спросила она. – А у тебя нет какого-нибудь шарфика? Для психолога ты выглядишь слишком неадекватной… – Вы из полиции, – открыв Соколиному Глазу дверь, сразу сказал Владимир. Произнес он это как-то обреченно. – Проходите. Или… Мне с вами? – Ну, давайте пока у вас поговорим, – предложил детектив, стараясь, как всегда, выглядеть простовато-дружелюбным и скрывая за этим привычным тоном иронию. Глаз переступил через порог. Он смотрел, как Владимир, высокий, немного грузный мужчина, с довольно жидкими темными волосами, потерянно стоит посреди прихожей. Вид у хозяина дома был как перед казнью. А ведь Глаз уже понял, что можно отсюда уходить. Это не их преступник. Слишком грузный, да и… староват. Вернее, тяжеловат на подъем. Перед тем, как покинуть прихожую, собираясь последовать за Владимиром на кухню, детектив кинул взгляд на обувь медика. Ого! Это даже не 45-й, а, как говорят, «46-й раздвижной». Лыжи прямо, а не ботинки. – Я пару вопросов задам, ладно? – в своем обычном примиряющем тоне начал детектив. – Вы откуда знаете, что я из полиции? Правду, что ли, говорят, у нас на лбу написано? – Нет, – даже не улыбнувшись, возразил врач. – Мне дочка из клиники позвонила. Сказала, что уже был ваш сотрудник. Он очень тактично все сделал. Без шума. Но… новости у нас разлетаются быстро. Глаз, кивая, в подтверждение его слов, полез в карман за смартфоном. «Началось», – подумал он. Если сплетни из клиники потекли… стоит ждать неприятностей. Он набрал сообщение Олегу, а потом задал Владимиру пару простых вопросов, чтобы разговорить хозяина дома. Ну а потом медика уже и не нужно было подталкивать к откровениям. – Я же был уверен, что все это всплывет, – горько вздохнул Владимир. – Думал, еще когда Надюша с проверкой приходила. Надя с Симочкой моей приятельствовала… Но это не важно. Важны девочки… Да… Когда Симочка позвонила сегодня и сказала, что в клинике полиция, по делу о нападениях… А ведь в те дни, когда с ними, с каждой, это все случилось, меня на работе не было. И… как вы там это называете? Алиби? Его нет. Проверять стали бы и… Соколиный Глаз уже обо всем догадался. – Интерес к девочкам у вас не только виртуальный? – прямо уточнил он уже по-деловому. – Она, надеюсь, совершеннолетняя? – Да, конечно! – тут же отреагировал Владимир. – Вы не подумайте! Я, конечно, скотина, но… Закон я знаю. Это было бы слишком… Он снова замолчал, все так же виновато и горько. – Понимаете, – спустя несколько мгновений все же собрался хозяин дома с мыслями, – моя жена умерла очень рано. Больное сердце. Я дочку растил один. И воспитывал строго. Хотел, чтобы она выросла скромной, доброй, не такой, как некоторые… современные девочки. Клубы, там, парни… Любовь должна быть. Но не с каждым, кто предложит. Вы же понимаете? Глаз быстро кивнул. – А тут… – Снова тяжкий вздох. – Они красивые. Милые. Скромные… Это так привлекательно… Интернет, это же безопасно. Я никогда им не писал ничего такого. Мы только общались… Потом я как-то возвращался домой, а она стоит на остановке, одна, в темноте… Плачет. Конечно, я остановился. Помог, отвез домой… Так и познакомились. А потом… Не знаю уж, за что она меня любит. Или хотя бы терпит… Детектив тоже вздохнул. Почти разочарованно. Вообще, от этого Владимира ничего другого ожидать было нельзя. Все же Олег иногда подозрительно точно угадывает некоторые вещи. Вот оно, предсказанное алиби: баня с молоденькой любовницей. – Вы мне только, пожалуйста, ее адрес напишите, – суховато попросил он, поднимаясь. – И как ее зовут… Хель осматривала небольшую квартирку, где жила Инна с братом, с обреченным видом. Это… клиника какая-то! Психиатрическая. Тут было голо, неестественно чисто и пахло хлоркой. Инна выглядела… как буйно помешанная. Какая-то чересчур тощая, прямо хрупкая. В белом больничном халатике. Волосы растрепанные, осунувшееся лицо. Девушка сидела за столом в своей комнате, плотно сжав колени, съежившись, завесив почти полностью лицо своими лохмами. – Я помню… – будто с трудом сказала она. – Вы называли свои имена. Из полиции… Что-то случилось с моими приятельницами из чата. Извините, я очень устаю, работаю. Спала. Еще не очень хорошо соображаю после сна. В целом это звучало почти логично, если не обращать внимание на две мелочи: Инна повторила это уже в третий раз и голос ее звучал совершенно монотонно и безэмоционально. А дело-то о ее приятельницах, с которыми что-то случилось… Валька, сидящая напротив Инны, не удержалась и раздраженно закатила глаза. – Инна, вы хорошо себя чувствуете? – поинтересовалась она милым доброжелательным тоном, таким несовместимым с предыдущим жестом. Девушка быстро собралась, села прямее и положила руки на стол. – У меня все хорошо, – сказала Инна. – Брат создал мне все условия. Я много работаю, общаюсь. Видите, как у нас тут чисто и уютно? Мне комфортно, намного лучше, чем было… тогда! Хель хмурилась все больше. Им только что выдали отлично заученную речь. Как школьница-первоклашка на елке стишок прочитала. Только… более достоверно. Явно лучше отработано. – Извините, Инна. – Голос писательницы звучал успокаивающе, почти ласково. Девушка повернулась к ней и даже улыбнулась. – У вас много приятельниц, да? – О! – Заученное оживление было уже почти естественным. – Да. Я постоянно с ними на связи. У меня две близкие подруги. Мы давно общаемся. И вот недавно еще познакомилась с Надей. Она такая смелая… только последние дни она почему-то не выходит в Сеть. Я ей пишу-пишу… Алиса и Валька мрачно переглянулись. – А откуда вы узнали, что с вашими приятельницами что-то случилось? – подхватила оперативница, стараясь подражать успокаивающему тону Хель. – От девочек в чате? – Надя рассказывала, – охотно продолжала Инна. Вроде бы даже с настоящими эмоциями. – Она и меня предупреждала… Ну… что мужчина может… Но у меня все хорошо. Брат создал мне все условия… Алиса поняла, что такое повторение начинается каждый раз, когда Инна нервничает. – Интересно. – Ее тон стал еще более доверительным и легким. – Вы с девочками так общаетесь тесно. Все друг другу рассказываете… Наверное, было тяжело узнать плохие новости. Мне тоже как-то не по себе от всего этого. Надо как-то успокоиться… – Я могу вам дать хорошее средство! – Вот тут Инна просто обрадовалась. Она полностью развернулась к писательнице и откинула волосы с лица. – Мне подарили отличное средство для дезинфекции. Видите, как у меня чисто? Братик очень рад, он даже ко мне в комнату заходил. Я вам дам немного. Это помогает. Хель смотрела на ее почти счастливое лицо, удивительные, почти черные глаза с тонкой голубой каемочкой по краю радужки… Девушка даже не сразу поняла, что у Инны просто настолько расширены зрачки. – Если все вымыть в квартире, будет легче? – картинно удивилась Валька, стараясь вернуть себе внимание девушки. – Конечно, – с жаром стала доказывать ей Инна, снова развернувшись всем корпусом. – Все будет чистым. И вы тоже будете чистая. Если женщина такая и в ней нельзя почувствовать грязь, ее не тронут. По лицу оперативницы было заметно, что в этот миг она испугалась. Это как-то слишком… – Инна, – вкрадчиво позвала Хель, давая напарнице время прийти в себя. – А ведь у вас есть еще и друзья в «Фениксе». К вам оттуда приходит кто-то, да?