Вопрос: Как Вы могли почувствовать запах пороха от выстрела из пистолета, если была хорошая вентиляция, было несколько дверей, все они были двойные, а кроме того закрытые? Линге: Я могу лишь подтвердить, что почувствовал запах пороха. А как этот запах дошел до меня, этого не знаю. Ответы камердинера становятся все более сбивчивыми. Их непоследовательность не ускользает от следователей. Вопрос: Почему во время предыдущих допросов Вы неоднократно заявляли, что слышали выстрел, донесшийся из прихожей Гитлера, а затем сообщили Борману о его самоубийстве? Линге: Я так сказал, потому что мое свидетельство о самоубийстве Гитлера могло Вам показаться недостоверным из-за всех этих неясных мест. И тем вызвать Ваши подозрения. Вот почему я утверждал, что все время находился у дверей апартаментов Гитлера и слышал выстрел. Эта существенная ложь была обнаружена только за три месяца до начала дополнительного следствия в Берлине. Криминалист Семеновский отмечает это в своем отчете. И, не колеблясь, отвергает версию Линге о выстреле в висок. Тем не менее он поддерживает версию бывшего камердинера о том, что человек, сидевший на диване, получил пулю в голову. Судя по очень большому количеству брызг и потеков крови на диване, следует признать, что ранение это сопровождалось обильным излиянием крови наружу и потому его должно отнести к разряду, по меньшей мере, опасных для жизни. Потерпевший в момент ранения сидел в правом углу дивана, около ручки, о чем свидетельствует наличие потеков и брызг крови только у правого бокового края дивана. Рана была нанесена в тот момент, когда жертва сидела в правом углу дивана, рядом с подлокотником […] Такое расположение брызг и потеков крови на диване, а также характерный вид их говорят о том, что ранение локализовалось на голове, а не в области грудной клетки или живота […] Повреждение головы произошло от выстрела в голову, а не от удара по голове каким-либо тяжелым, твердым, тупогранным предметом, что доказывается отсутствием брызг крови на спинке, над диваном и на раме спинки дивана. После повреждения головы раненый потерял сознание и некоторое время оставался неподвижным с наклоненной в сторону правой ручки головой. С помощью такого протокола Семеновский мог бы просто уничтожить результаты следствия, проведенные Смершем в июне 1945 года. Вот только нет доказательств, что эта кровь принадлежит именно Гитлеру. Анализы крови, взятой из потеков на ручках дивана, показали, что это кровь группы А. По заявлениям его личного врача доктора Морелля, именно этой группы была кровь у Гитлера. Но такая же группа крови у миллиона немцев. Из-за отсутствия возможности осмотреть труп, который находится в распоряжении Министерства госбезопасности, работа Семеновского остается незавершенной и неполной. Разгневанный пожилой криминалист берет на себя дерзость лично обратиться к министру Виктору Абакумову. Его докладная записка говорит о ситуации напрямую, без обиняков. Учитывая то, что первое вскрытие было проведено небрежно – не исследованы костные изменения в области вхождения аорты, не произведены заборы ткани от жизненно важных органов на предмет обнаружения следов цианистого калия – и по причине того, что трупы были недоступны для повторного, более тщательного вскрытия, первый отчет, составленный в мае 1945 года, можно считать только предварительным. Соответственно, настоящая комиссия считает невозможным сделать окончательные выводы по данному делу. Политическая система СССР не имеет обыкновение выставлять на обзор недочеты руководителей. Результаты берлинской миссии могут стать взрывоопасными. Особенно в конце весны 1946 года. Москва переживает новую серию чисток. Как всегда, Сталин действует в одиночку и жестко. Он свергает одних, продвигает других, разжигает обиды между своими соратниками, чтобы лучше их же и контролировать. В немилость попадают даже крупные фигуры, даже очень крупные, особенно крупные. Это не только генералы, но и видные представители интеллигенции. Не избежал этой участи и столь популярный маршал Жуков. 3 июня 1946 года тот, кто стал победителем во многих битвах против нацистов, снят с должности главнокомандующего сухопутными войсками и заместителя министра обороны СССР. Его обвиняют в том, что он, в частности, «утерял всякую скромность и увлекся чувством личной амбиции». Такая напыщенная риторика, которая могла бы относиться и к самому Сталину. Есть только один человек, чье положение укрепилось в этой волне отставок, – это Абакумов. Получив доклад доктора Семеновского, министр внутренних дел Круглов не представляет себе, что с ним делать дальше. По существу, выводы доклада его почти не удивляют, и при любой «умиротворенной» политической системе он был бы этим докладом удовлетворен. Его министерство хорошо потрудилось на ниве восстановления исторической правды. Но он по опыту хорошо знает, что нападать на любимчика Сталина рискованно, можно попросту потерять все, исчезнуть. Он не хочет закончить так, например, как его коллега, нарком авиационной промышленности Алексей Иванович Шахурин, который был сначала снят с должности, а затем приговорен 11 мая 1946 года к семи годам ГУЛАГа. Его преступление? Он разочаровал Сталина в качестве выпускаемой продукции, самолетов для ВВС. Тщательно все взвесив и обдумав, Круглов решил сохранить благоразумие и осторожность. И старый судмедэксперт продолжит трудиться впустую. Его работа так и останется тщательно спрятанной на дне ящика стола, подальше от глаз советского тирана. 17 июня нацистские военнопленные возвращены в Советский Союз. Операция «Миф» подходит к концу. Тайна смерти Гитлера сохранится еще на долгие десятилетия. Лето 2017 года В Москве идет дождь. Конец июня. Больше двух месяцев прошло с того провального визита в российскую столицу. Два месяца, в течение которых мы пытались уговорить Александра, нашего координатора из МИДа, помочь нам получить разрешение провести исследования зубов Гитлера. Но Александр улетучился. Нам не удается связаться с ним ни по телефону, ни по электронной почте. Мы заблокированы. Что ж, расследование закончено? Тупик после полутора лет отчаянных усилий? Все это время наши собеседники постоянно кормили нас обещаниями. «Да, конечно, мы одобряем такие исследования, череп? зубы? Вы этого хотите? Приходите, мы вас ждем!» Таинственные аббревиатуры (ГА РФ, МИД, ЦА ФСБ…), административные тонкости, неясность иерархических порядков, мы-то думали, что приручили их всех. Мы терпеливо относились к разногласиям, возникавшим между ними, к проявлениям их корпоративных амбиций. Мы смиренно переживали даже неожиданные потери некоторых из тех, с кем были в контакте. Потери как в прямом, так и в переносном смысле, так как один из сотрудников, кто сочувствовал и помогал нам в ГА РФ, скончался от инфаркта зимой 2017 года. Постоянно мы чувствовали, что, когда открывалась одна дверь, захлопывалась другая. Но это было не так уж и важно, ибо у нас не было выбора. Ведь последние останки Гитлера, или так называемые его останки, находятся в России. И нигде больше. Этот бесспорный факт делает их обладателей хозяевами положения и дает огромную власть руководителям российских ведомств. Власть решать, кто может их изучить. Кто и когда. И так продолжается с 5 мая 1945 года, с того момента, когда в саду канцелярии Третьего рейха бойцы Красной армии обнаружили предполагаемый труп Гитлера. Мы догадываемся, что за эти более семидесяти лет мы далеко не первые, кто пытается уговорить Москву. Все эти ухищрения, чтобы расположить к себе тех, от кого зависит решение, мы с Ланой называем «танец живота». Как и в знаменитом восточном танце, при этом мы должны улыбаться, постоянно улыбаться, несмотря на бесцеремонное и необязательное отношение тех, с кем имеем дело. Несмотря на то что они систематически не соблюдают время назначенных встреч, то дают допуск, то отменяют его в последнюю минуту… Нам остается лишь самим сохранять спокойствие, пытаясь при этом разогреть у представителей другой стороны желание, желание допустить нас к этим историческим артефактам. Это окольный путь, но ведь мы просители. Были другие до нас, кто прошли через это Кавдинское ущелье[63]. И гораздо более знаменитые. ВОЕННАЯ АДМИНИСТРАЦИЯ В ГЕРМАНИИ(США) Начальник разведывательной службы АПО[64] 742 8 января 1946 года Дорогой генерал! Имею честь передать Вам фотокопии следующих документов: письмо Мартина Бормана адмиралу Дёницу; свидетельство о браке Гитлера и Евы Браун; личное завещание и политическое завещание Гитлера. Эти документы были недавно обнаружены в американской зоне. Наши эксперты по документам установили, что они, несомненно, подлинные. Я уверен, что эти документы будут интересны Вам и Вашим сотрудникам. Примите заверения в сердечной дружбе, Искренне Ваш, Т.Д. Кениг полковник, временно исполняющий обязанности начальника разведслужбы Управления главного штаба Генерал-майору А. СИДНЕВУ Центральная комендатура, Луизенштрассе, 58, Берлин Начиная с союзников, уже в мае 1945 года. В то время в Берлине англо-американо-французские штабы пытались задобрить своих советских «коллег», чтобы получить от них информацию о Гитлере. Они щедро предлагали им секретные документы. С надеждой получить что-то взамен. Подчеркнуто дружелюбный тон письма, направленного одним руководителем спецслужбы другому, не вписывается в тогдашнюю реальность. В Берлине отношения между союзниками и советскими представителями ухудшились уже в начале 1946 года. Русские отказываются делиться своими данными по делу Гитлера, и окончательная точка разрыва неотвратимо приближается. Американский полковник Кениг не может этого не знать. Его письмо выглядит как последняя попытка примирения, как протянутая рука. Примирения, которое нисколько не волнует сурового Алексея Сиднева. Этот советский генерал тридцати девяти лет, представитель Смерша, а затем НКВД в Берлине, уже отчасти знаком с документами, переданными американцами. В частности, с завещаниями Гитлера. Англичане ему прислали их неделю назад. Вероятно, это была инициатива, о которой англичане не поставили в известность своих американских друзей. Главный штаб, Контрольная комиссия по Германии Британский сектор Группа разведки 31-12-1945 Берлин Назначение: генерал-майору СИДНЕВУ Начальнику главразведуправления, Генеральный штаб Красной армии БЕРЛИН. Содержание: завещание Гитлера. Прилагается ксерокопия обнаруженного завещания Гитлера. Передано в британскую прессу 30 декабря 1945 года. Подпись: капитан ВОЛИС Скоро такие «подарки» союзников прекратятся. 5 марта 1946 года Уинстон Черчилль произносит в штате Миссури США, в Вестминстерском колледже, свою знаменитую фултонскую речь в присутствии президента США Гарри Трумэна. После поражения на парламентских выборах в июле 1945 года Черчилль уже не премьер-министр Великобритании, но он остается политиком международного масштаба. Он будет первым, кто публично выразит беспокойство по поводу агрессивной политики Советского Союза. На картину мира, столь недавно озаренную победой союзников, пала тень. Никто не знает, что Советская Россия и ее международная коммунистическая организация намереваются сделать в ближайшем будущем и каковы пределы, если таковые существуют, их экспансионистских и верообратительных тенденций […] От Штеттина на Балтике до Триеста на Адриатике на континент опустился железный занавес […] Если сейчас Советское правительство попытается сепаратными действиями создать в своей зоне прокоммунистическую Германию, это вызовет новые серьезные затруднения в британской и американской зонах и даст побежденным немцам возможность устроить торг между Советами и западными демократиями. Какие бы выводы ни делать из этих фактов, – а все это факты, – это будет явно не та освобожденная Европа, за которую мы сражались. И не Европа, обладающая необходимыми предпосылками для создания прочного мира[65]. Сталин тут же ухватился за возможность углубить разрыв с западным лагерем. В интервью советской газете «Правда» 14 марта 1946 года он беспрецедентно резко выражает свое отношение к бывшим союзникам: