Изнуренный фюрер отправляется прилечь. Его отдых будет кратким. Новая атака советских войск на бункер будит его в 6 часов утра. Вокруг него раздаются громкие крики, кое-кто из обитателей подземелья уверен, что канцелярия уже в осаде. Запасной выход убежища находится под огнем пулеметов. Долго ли он продержится? Гитлер смотрит на ампулы с цианидом, которые всегда носит с собой в кармане. Его гложет сомнение. Не Гиммлер ли подсунул их ему? А если это ловушка? Ведь достаточно подменить смертельный яд сильнодействующим снотворным, как он, фюрер, будет схвачен живым его врагами. Чтобы убедиться, что яд будет действовать, как надо, он хочет проверить его на ком-нибудь. Но на ком? Это будет его собака, преданная Блонди. Его немецкая овчарка, которую он так любит. Чтобы заставить ее проглотить ампулу с ядом, потребовался ветеринар канцелярии. Собака яростно сопротивляется. Потребовалось несколько человек, чтобы держать пасть открытой и клещами раздавить в ней ампулу. Скоро у Блонди начинаются судороги, и после нескольких минут чудовищных страданий она подыхает на глазах своего хозяина. Гитлер молча смотрит на свою питомицу. Теперь он уверен: в ампуле точно цианид. Обитателям бункера не удается настроиться на ожидание верной смерти, не сделав попытки спастись бегством. Но на это прежде всего нужно получить разрешение Гитлера. Иначе можно быть уверенным, что получишь от гестапо пулю в голову. Несколько молодых офицеров получают зеленый свет от фюрера. «Если вы встретите Венка наверху, – просит он их, – скажите ему, чтоб он поторопился, иначе мы погибнем». Полковник люфтваффе Николаус фон Белов тоже решил испытать свой шанс. Он покидает бункер в ночь с 29 на 30 апреля и направляется на запад. Ему вручены два письма. Одно от Гитлера к фельдмаршалу Кейтелю, другое от генерала Кребса генералу Йодлю. Так же, как накануне Ханна Рейч, едва выбравшись из рейхсканцелярии, фон Белов сжег оба послания. Из опасения, что они могут попасть в руки врага, объяснил он. Но скорей всего, чтобы скрыть, кто он, если его арестуют русские. В конце концов его схватят англичане, но это будет много позже, 7 января 1946 года. Во всяком случае, война была проиграна – объяснит он во время допроса британским военным. А тогда какое значение имеют эти письма?! Однако прежде, чем уничтожить их, фон Белов все же потрудился ознакомиться с их содержанием. И по памяти он передаст их содержание Британскому бюро разведки (секретная военная служба) в Берлине в марте 1946 года. Вот что, по словам фон Белова, Гитлер писал фельдмаршалу Кейтелю: «Битва за Берлин подходит к концу. На других фронтах также скоро наступит конец. Я скорее покончу с собой, нежели сдамся. Я назначил гросс-адмирала Дёница своим преемником в качестве президента Рейха и главнокомандующего вермахтом. Я жду, что вы останетесь на своих постах и окажете моему преемнику такую же ревностную поддержку, какую оказывали мне […] Усилия и жертвы немецкого народа в этой войне были столь велики, что я не могу себе представить, что они были напрасны. Конечная цель остается прежней: завоевать территории на востоке для немецкого народа». Гитлер ясно дает понять свое решение покончить с собой. Как метко замечает британский офицер, подписавший протокол допроса фон Белова, ничто не доказывает, что Гитлер действительно писал такие слова. Но «они совпадают с другими доказательствами, полученными из других источников». Если для фон Белова ночь на 29 апреля знаменует собой конец недели душевных пыток в фюрербункере, то для Гитлера кошмар продолжается. Посреди ночи он получает ошеломляющую новость, подобную знаку судьбы, что посылает ему История. Он узнает, что его верного союзника, того, кто так вдохновлял его в самом начале его карьеры, Бенито Муссолини больше нет. Дуче был казнен накануне итальянскими партизанами, когда он пытался сбежать с севера Италии, переодетый в форму немецкого солдата. Не столько смерть союзника бросает в холодный пот Гитлера, сколько сходство их двух судеб. Итальянский диктатор был прикончен как собака со своей любовницей Кларой Петаччи после некой инсценировки судебного процесса. Потом их трупы были подвешены за ноги и выставлены на всеобщее обозрение в Милане, на Пьяцца Лоретто. Толпа разбушевалась и страшно изуродовала их тела. Только после вмешательства солдат союзных войск, только что освободивших страну, удалось прекратить сцены коллективной истерии. Муссолини будет тайно похоронен в тот же вечер на одном из миланских кладбищ. Гитлер в ужасе. О таком унижении даже речи не может быть. Он проникновенно говорит своему личному пилоту Гансу Бауру: «Русские сделают все, чтобы схватить меня живым. Они способны использовать усыпляющие газы, чтобы удержать меня от самоубийства. Их цель – показать меня как животное из ярмарочного балагана, как военный трофей, а потом со мной будет то же, что с Муссолини». 30 апреля 1945 года «Где самолеты?» (Гитлер своему личному пилоту Гансу Бауру) «Венк? Где же он?» Уже час ночи, один и тот же вопрос звучит в коридорах обоих бункеров. Гитлер нервничает. Когда же наступление Венка, когда он придет и вызволит его отсюда? Терпение фюрера иссякает, дольше он не продержится. Он мучается от бессонницы. Вот уже долгие недели он проводит целые ночи, блуждая по коридорам своего логова, словно сомнамбула, а сон так и не приходит. Впрочем, день и ночь становятся абстрактными понятиями, если жить под землей, лишенным естественного освещения. Сырость, пропитавшая убежище, раздражает кожу и дыхательные пути. Не от этого ли происходит помутнение рассудка, когда даже самые крепкие становятся такими хрупкими? Или дело в том, что предчувствия перерастают в уверенность: впереди ждет кромешный ад для всех, кто терпит крушение на судне, именуемом Третий рейх? Редкие контакты с внешним миром все больше сужают поле возможностей. Оттуда, сверху, регулярно приходят с донесениями офицеры. Они с головы до ног покрыты пылью, в их глазах – страх за собственную жизнь. Битва проиграна, говорят они почти единогласно. Советские войска крушат все на своем пути. Они продвинулись к зданию Рейхстага (государственное собрание Рейха) и находятся теперь в каких-нибудь 300 метрах от нового здания рейхсканцелярии. Иными словами, на расстоянии ружейного выстрела. Наконец, около 2 часов по кабелю приходит ответ, который все ждут с таким нетерпением: армия Венка продолжает доблестно сражаться, но не может дойти до Берлина, а тем более – спасти Гитлера. Значит, все кончено. «Сколько времени мы можем продержаться?» Вопрос фюрера уже не касается ни Германии в целом, ни Берлина, а только его бункера. Сколько дней или даже часов осталось до последнего штурма? Офицер, стоящий перед ним навытяжку по стойке смирно, без заминки отвечает: «Максимум два дня». Время полтретьего ночи. Все женщины, оставшиеся еще в помещениях новой рейхсканцелярии, а в основном это обслуживающий персонал, созваны в столовую. Их около десятка, и они держатся стойко. Никто из них не знает, для чего их разбудили посреди ночи. Внезапно в комнату входит Гитлер. За ним следует Борман. Сцена была подробно описана в отчете британских спецслужб по рассказам очевидцев 1 ноября 1945 года. У диктатора отсутствующий вид, остекленевший взгляд, он словно под действием медикаментов или наркотиков. Он здоровается с женщинами, пожимая им руки, а затем бормочет что-то невразумительное о предателе Гиммлере, о сложности ситуации, но особенно о своем решении эвакуировать людей из убежища. Тем самым он освобождает их от клятвы верности ему. Он дает им единственный совет: бежать на запад, потому что восток полностью контролируется советскими войсками. Попасть в их руки, напоминает он, значит сначала быть изнасилованной, а затем стать солдатской шлюхой. Проговорив это, он внезапно покидает комнату вместе с Борманом. Участницы собрания остаются одни. В течение нескольких секунд они стоят, словно окаменевшие. Их фюрер бросил их, обрекая на печальную участь. Теперь настала очередь высших офицеров и близкого круга получить те же указания. В это время в своей маленькой комнате Ева Гитлер разбирает вещи. Она вызывает Траудль Юнге. Та берет с собой блокнот для записей, думая, что Ева тоже хочет продиктовать ей свое завещание. Но это не так. Разбирая шкаф, забитый платьями и шубами, она делает знак молодой секретарше подойти ближе. «Фрау Юнге, я хотела бы на прощание подарить Вам вот это, – говорит она. – Я так всегда радовалась, когда вокруг меня были элегантно одетые дамы, а вот теперь пришла Ваша очередь его носить и радоваться»[36]. Прощальный подарок – та самая накидка из чернобурой лисы, в которой Ева была на своем бракосочетании. В 8 часов утра наконец-то отдан приказ об эвакуации правительственного квартала. Гитлер только что продиктовал его Борману. Тут же стали формироваться небольшие группы. Каждый хочет испытать свой шанс. Одни предпочитают бежать на юго-запад, другие на север. Русские напрасно прочесывают улицы столицы, они не знают Берлина, а тем более системы его подземной канализации или сложную сеть берлинского метро. Еще есть возможность сбежать. Летчик Ганс Баур полон энтузиазма. Наконец-то он будет хоть чем-то полезен. Он быстро бежит к фюреру и говорит, что может вывести его из Берлина. Он знает, где раздобыть самолет в столице. Баур все продумал. Затем он укроет Гитлера в каком-нибудь тайном месте вдалеке отсюда. Осталось еще несколько дружественных стран, таких как Япония, Аргентина, Испания… «или даже у кого-нибудь из арабских шейхов, которые всегда питали к вам дружеские чувства из-за вашего отношения к евреям»[37]. Чтобы отблагодарить своего ретивого летчика, Гитлер завещал ему большую картину, висевшую на самом почетном месте в его кабинете. Это был портрет Фридриха Великого, знаменитого короля Пруссии, типичное воплощение так называемого просвещенного деспота. Политический и военный пример для фюрера. Баур чуть с ума не сошел от радости. Многие в бункере считали, что это был портрет кисти Рембрандта и что он бесценен. На самом деле, по словам Хайнца Линге, автором произведения был Адольф фон Менцель, немецкий художник, умерший в 1905 году и очень популярный в своей стране. «Он обошелся мне в 34 000 марок в 1934 году», – добавил фюрер с точностью бухгалтера. Сумма, равная почти 400 000 евро в наше время. «Он Ваш», – сказал фюрер. А затем вполголоса добавил: «А где Ваши самолеты?» Хайнц Линге, личный слуга фюрера, также развивает бурную деятельность. На рассвете хозяин доверительно сказал ему, что пробил час истины. Он посоветовал ему бежать на запад и даже сдаться англо-американцам. Он подтвердил свое решение относительно портрета Фридриха Великого и особо подчеркнул, что даже теперь, во время большой неразберихи, его воля должна соблюдаться безукоризненно. Эта картина стала какой-то навязчивой идеей фюрера. Он беспокоится о том, как спасти ее от неминуемого разграбления, которое последует за падением бункера. Линге обязуется лично позаботиться об этом. Успокоившись, Гитлер отправился отдохнуть на несколько часов в свои покои. Он ложится одетым и приказывает охранникам СС встать на караул у его двери. Около 13 часов он выходит, чтобы пообедать в компании своей жены, двух своих секретарш и диетолога Констанции Манциарли. Вот уже несколько дней он отказывается делить трапезу с мужчинами. Вокруг маленького стола все стараются вести себя достойно. Впрочем, разговор как-то не клеится. Ни у кого нет желания поболтать, как это было совсем недавно. Закончив трапезу, Ева Гитлер первой выходит из-за стола. Секретарши тоже выходят, чтобы выкурить по сигарете. К ним подходит Гюнше, суровый ординарец фюрера. Он объявляет им, что хозяин желает попрощаться с ними. Обе молодые женщины гасят сигареты и следуют за внушительным офицером СС – его рост 1,93 метра – до небольшой группки столпившихся в коридоре людей. Это последние из оставшихся, самые преданные: Мартин Борман, супруги Геббельс, генералы Бургдорф и Кребс, а также Линге. Было почти 15 часов, когда дверь приемной открылась. Из нее медленно вышел Гитлер и направился к ним. Повторилась та же церемония. Его вялая влажная рука касается протянутых к нему рук. Он шепчет несколько слов и тотчас уходит. Ева Гитлер кажется более оживленной, чем когда-либо. Ее только что уложенные волосы блестят. Она переоделась и надела платье, которое так любит ее супруг, черное с набивной окантовкой из роз вокруг шеи. Она целует напоследок секретарш, просит их бежать отсюда как можно скорее, и идет вслед за Гитлером. Линге закрывает дверь и встает перед покоями фюрера. Теперь каждый свободен распоряжаться своей судьбой. 1 мая 1945 года «Гитлер умер. Он боролся до последнего вздоха за Германию против большевизма». (Из выступления гросс-адмирала Дёница на радио «Гамбург») Где Гитлер? Среди ночи на улицах Берлина слова звучат, как пулеметная очередь. Советские солдаты выучили наизусть эту фразу по-немецки: «Во ист Гитлер?» Где Гитлер? Для штаба Красной армии – дело почти жизненной важности. Перед маршалами Жуковым и Коневым, которые командуют штурмом немецкой столицы, Сталин поставил две задачи: взять город до прихода туда англо-американцев и захватить Гитлера. Ни Жуков, ни Конев не желают разочаровывать хозяина Кремля. Очень скоро они понимают, что Гитлер скрывается где-то в районе новой рейхсканцелярии. На это указывает усиленная охрана нацистов вокруг имперского квартала, а кроме того об этом говорят на допросах арестованные гражданские лица и военные: «Гитлер заявил, что останется в городе до конца, – сообщают они. – Вероятно, он укрывается в бункере». То, что теперь он будет пойман, неизбежно. Один за другим ниспровергаются символы германской власти. Вчера вечером (30 апреля), около 22 часов, был взят Рейхстаг. Теперь над куполом поверженного здания развевается флаг Советского Союза. На земле бои продолжаются с невероятной интенсивностью. За две недели битвы за Берлин уже погибло по крайней мере 20 000 гражданских лиц и 200 000 военных с обеих сторон. К 1 часу ночи последние метры до правительственных зданий пройдены ценой крови сотен солдат. Последние полки СС фанатично обороняются на дымящихся развалинах новой рейхсканцелярии. Внезапно, как по волшебству, наступает тишина. Ни единого выстрела, ни единого вскрика. Весь район погружается в нереальную тишину. Среди обугленных камней и покореженных обломков зданий по улице, некогда бывшей самой красивой в Берлине, осторожно, на ощупь, идут двое мужчин в форме вермахта. Генерал от инфантерии Ганс Кребс довольно хорошо говорит по-русски. Именно благодаря этому умению, а еще его статусу начальника генерального штаба сухопутных сил Германии он вынужден рисковать жизнью в самом сердце опаснейшей зоны боев за Берлин. Приказы, которые он получил в фюрербункере, были ясны: он должен попытаться вести переговоры с советской стороной. Рядом с ним офицер, полковник фон Дуфвинг, призванный ему помогать, а в случае необходимости и защищать. Правда, несколько часов назад между двумя воюющими сторонами было заключено соглашение пропустить их, но будут ли соблюдать договоренности русские? Обоих немецких офицеров быстро привели в ближайший советский командный пункт, который принадлежал 8-й армии под командованием генерала Чуйкова. Генерал Чуйков, колосс с деревенскими манерами, был выходцем из народа, крестьянским сыном, неутомимым и бескомпромиссным с врагом. Ганс Кребс олицетворяет собой немецкую военную аристократию. Тщательно выбритый, он облачился в лучшую униформу, на которой на видном месте – Железный крест, а поверху длинное безупречно сидящее на нем кожаное пальто. И верх кокетства: он носит монокль на левом глазу. Оба мужчины почти одинакового возраста, сорок пять лет русскому и сорок семь немцу. Но внешне они – полная противоположность друг другу. У Чуйкова кустистые черные волосы, лоб изрыт глубокими морщинами, шрамы через все лицо, густые, сурово сдвинутые брови, приплюснутый нос, толстая, бугристая от неумеренного употребления крепких напитков кожа и, что особенно бросается в глаза, – вставные зубы из серебристого металла. Его похожая на гримасу улыбка становится от этого еще более угрожающей. Кребс не теряет своей заносчивости перед животной мощью, исходящей от противника. На фотографиях, сделанных советской стороной во время этих переговоров, угадывается тревога немецкого генерала. Кребс совершает первую ошибку. Он становится по стойке смирно и отдает воинскую честь по-нацистски. Он уверен: перед ним маршал Жуков. Чуйкова это забавляет, он весело оборачивается к своим офицерам. Кребс сумел уловить несколько слов, которыми русские обмениваются между собой, особенно когда Чуйков громогласно заявляет: «Да их всех прикончить надо!», а это не предвещает ничего хорошего. В конце концов, советский генерал позвонил Жукову и сказал ему: «Лично я церемониться с ними не буду. Безоговорочная капитуляция и точка. Это все». Во время телефонного разговора обоих немцев настораживает отношение к ним присутствующих при этом советских солдат. Они просто кожей ощущают их жгучую ненависть. Какой-то полковник даже набрасывается на Кребса. Он хочет выхватить его пистолет, который тот носит за поясом. Потребовалось вмешательство нескольких офицеров, чтобы успокоить его. Со своей стороны Жуков подтверждает, что никакие переговоры невозможны в отсутствие союзников. Затем Кребс разыгрывает последнюю оставшуюся у него карту. Он достает из сумки фон Дуфвинга документ и протягивает его. Речь идет о письме Геббельса, адресованном «правителю советского народа». Там написано, что Гитлер покончил с собой накануне и завещал власть Дёницу, Борману и Геббельсу. Гитлер мертв! Такого русские не ожидали. В ту же минуту это известие получает Жуков. Информация исключительно важная, и он решает немедленно позвонить Сталину. В Москве 4 часа утра, и советский диктатор спит. «Прошу разбудить его, – кричит Жуков в трубку дежурному офицеру. Это срочно, и это не может ждать до завтра»[38]. Известие о самоубийстве Гитлера расстроило хозяина Кремля: «Он получил то, что искал, этот ублюдок. Жаль, что не смогли взять его живым. А где труп?»[39] Между тем в 15 часов 18 минут срочная радиограмма приходит в штаб гросс-адмирала Дёница в Плоене. Она подписана Геббельсом и Борманом: Гросс-адмиралу Дёницу (лично и секретно) Срочно передать адресату только с офицером Фюрер умер вчера в 15.30. Его завещанием от 29 апреля Вы назначены рейхспрезидентом, рейхсминистр доктор Геббельс – рейхсканцлером, рейхслейтер Борман – министром по делам партии, рейхсминистр Зейсс-Инкварт – министром иностранных дел. По приказу фюрера копии завещания были отправлены Вам, генерал-фельдмаршалу Шернеру и в Мюнхен, для хранения и последующего обнародования. Рейхслейтер Борман рассчитывает сегодня отбыть к Вам и проинформировать о положении. Время и форма сообщения в прессе и в обращении к войскам оставлены на Ваше усмотрение. Подтвердите получение. Подписано: Геббельс, Борман[40]. Через некоторое время, около 19 часов, радио «Гамбург» прерывает свои передачи и транслирует отрывок из «Гибели богов» Вагнера. Затем многократно зачитывается заявление. В нем указывается, что Гитлер по-прежнему поддерживает свои войска в Берлине. Через два часа приглушенный голос предупреждает слушателей о том, что вскоре в эфире прозвучит сообщение исключительной важности. На фоне траурной музыки раздается голос Дёница: «Немецкие мужчины и женщины! Солдаты вермахта! Наш фюрер, Адольф Гитлер, погиб. Немецкий народ в глубокой скорби и уважении склоняется перед героической личностью фюрера». Конец дня в фюрербункере в Берлине. Туда возвращается генерал Кребс. Русские категорически отказываются от предложения о прекращении огня. Они требуют безоговорочной капитуляции. А еще труп Гитлера, чтобы убедиться, что он действительно мертв, а не бежал. 2 мая 1945 года «Гитлер сбежал!» (Советское информационное агентство ТАСС)