А затем послышался шепот: – Открывай! Раздеться Пэрли еще не успел: после ночного приключения он поднялся в номер, снял рубашку, скинул ботинки, зажег сигарету и улегся в постель. Пэрли встал, подошел к двери, выждал один удар сердца и отодвинул защелку замка. В красноватом полумраке коридора белело утомленное лицо Джинджер: глаза ввалились, будто демон сна не позволял ей смежить веки. Распущенные волосы струились вниз, окаймляя подчеркнутый тонкими бровями лоб, и ниспадали на бледно-лиловый халатик с вышитой над сердцем атласной розой. – Так и будешь стоять столбом? – спросила Джинджер. – Смотри, что у меня есть. – Она подняла правую руку: сверкнула серебристая фляжка Ханиката. Пэрли посторонился. Джинджер поставила фляжку и черную сумочку на комод. Затем вернулась и захлопнула дверь. Защелкнув задвижку, она обернулась и посмотрела на подельника, точно кошка на мышь. – Не спится? – спросил Пэрли. – Накоптил, как в аду, – пропустив вопрос мимо ушей, недовольно произнесла она. – Даже в коридоре чувствуется. – Очень хотелось покурить. – Выпьешь? Тут еще пара глотков осталась. – Почему бы и нет, – ответил Пэрли. – Какой же дурак откажется от выпивки? – заметила Джинджер, взяла фляжку с комода и открутила крышку. «Накачаться виски – неплохой способ заглушить грохот выстрела, до сих пор звеневший в ушах. Но есть и другой, более действенный способ забыться – заняться сексом. Тело, в отличие от мозга, угрызениями совести не мучается: с этой точки зрения смерть старого афериста не имеет никакого значения», – размышлял Пэрли, разглядывая соблазнительную женщину в тонком халатике. Он взял фляжку и отхлебнул виски. Джинджер погладила его по руке, забрала фляжку, глотнула тоже и с усмешкой спросила: – О чем задумался? Пэрли пожал плечами: как будто и так не ясно. Однако решил разыграть простачка: – Да так, ничего особенного. Думаю о том о сем. – Короче, попусту тратишь время, – заключила собеседница. В следующий миг Джинджер оказалась рядом: нет, она не набросилась на него, но набежала, точно зашипевшая волна прибоя на берег. «Если бы в ее власти было стать со мной единым целым: просочиться внутрь, смешаться с кровью, поразить нервную систему, – она бы непременно это сделала». Джинджер прижалась к Пэрли, обвила руками его шею и впилась в губы. Тело молодой женщины пылало: кровь, подобно огненной лаве, бежала по жилам и невыносимо обжигала. Срывая одежду, они повалились на кровать. Пружины взвыли, точно духовой оркестр, и разбудили, наверное, не только чету Невинсов и весь Стоунфилд в придачу, но и героического Сэмуэля Петри Бланкеншипа, давно почившего вечным сном. Что такое нежность, Джинджер, похоже, не ведала: она не целовала, а беспощадно вторгалась в рот, орудуя губами и языком. Ее прошиб пот, и от этого аромат жженых роз вспыхнул ярче. Пэрли был уже на грани. Вдруг Джинджер, еще мгновение назад бившаяся в экстазе, остановилась, перевела дыхание и сказала: – Подожди… подожди… Соскочив с партнера, она подошла к комоду и достала из сумочки тот самый револьвер. Пэрли оцепенел, не в силах отвести взгляд. Следом она вытащила коробку с патронами, вытянула один, вставила в барабан, крутанула его и защелкнула. Прыгнув, как кошка, она вновь оказалась на любовнике. Лицо Джинджер лоснилось от пота, а глаза горели желанием. – Стой! – прохрипел Пэрли. – Что ты… – Держи! – скомандовала Джинджер, вручая ему оружие. – Давай! Вставь револьвер мне в рот, а затем хорошенько трахни! – Что? – изумился он. Джинджер одной рукой схватила Пэрли за волосы, а другой направила револьвер на себя. – Я сказала: трахни меня! Сейчас же! – Но… – Взведи курок! Давай! Живее! – крикнула она. Пэрли послушно взвел курок и положил палец на спусковой крючок. «Лучше не сопротивляться, – подумал он, – а то вдруг еще револьвер выстрелит». Обхватив губами ствол, Джинджер неистово заработала бедрами, а Пэрли всерьез перепугался, что при таком раскладе у него ничего не получится. К собственному изумлению, он обнаружил невероятное возбуждение: мысль, что от одного неловкого движения у Джинджер разлетится голова, превращала пенис в каменный столб. Секс втроем с заряженным револьвером – такого он никак не ожидал. Самый необычный опыт у него был в борделе Хьюстона. Тогда проститутка настояла на минете с ириской во рту. «До этой ночи, – вдруг понял Пэрли, – я не жил… и не трахался! Черт возьми, да она сейчас воспламенится!» Джинджер вошла в раж. Бедра ее работали, как отбойный молоток, а пружины кровати с визгом вторили ритму. Жизнь Джинджер де ля Франс висела на волоске, а точнее, на кончике дрожавшего указательного пальца Пэрли. Револьвер так и норовил выскользнуть из потной ладони. От напряжения руку сводило судорогой. «Один к шести, что мозги Джинджер окажутся на стене напротив… – подумал было Пэрли, но бешеная страсть туманила сознание. В голове кометой вспыхнула и погасла другая мысль: – Только близость смерти способна заставить человека жить по-настоящему». Раздался утробный стон. «Должно быть, с таким звуком однажды разверзнется земля и откроются врата в ад…» – мелькнула очередная мысль, утопая в нараставшем со всех сторон звоне. Задрожали стекла, деревянные стены и пол. Здание дрожало вместе с Джинджер. В водовороте звуков и вибраций Пэрли не отдавал себе отчета в происходящем: хотелось разрушить наваждение и спустить курок револьвера. Услужливое воображение нарисовало яркую картину: вот гремит выстрел и красивая головка взрывается, разлетаясь кровавыми ошметками по углам комнаты. Пэрли сжал зубы, вскрикнул и толкнулся бедрами навстречу Джинджер де ля Франс, такой горячей внутри и холодной снаружи. Зажмурившись и содрогнувшись, она выгнулась и дрожала до тех пор, пока грохот поезда, налетевшего на Стоунфилд, точно буря, не стих вдали. А затем вынула револьвер изо рта и отвела руку любовника. – Изголодалась? – спросил Пэрли, переводя дыхание. – Не то слово. Секс у меня случается редко. Но если случается, то предпочитаю, чтобы все было как в последний раз. Джинджер забрала револьвер, вынула из барабана патрон, подошла к комоду и убрала все в сумочку. Затем она вернулась в постель. Пэрли надеялся, что Джинджер прижмется, положит голову ему на плечо, но она легла, даже не коснувшись его. Какое-то время оба слушали тишину и собственное дыхание. – Сколько тебе лет? – вдруг поинтересовалась Джинджер. – Тридцать два, – ответил Пэрли, поколебался и задал встречный вопрос: – А тебе? – Тридцать четыре, – отозвалась Джинджер, ничуть не смутившись. – Женат? – Нет, не довелось. А ты замужем? – Была дважды. – А дети есть? – Нет! – воскликнула она и поморщилась, будто бы сама мысль о детях доставляла ей страдания. – Еще чего не хватало! Пэрли помолчал, вслушиваясь в стук сердца, а затем спросил: – Что это было? С револьвером? Тебя такое возбуждает? – А ты разве не заметил? Еще скажи, будто сам не завелся. – Завелся, – сознался он. – А если бы у меня вдруг палец дрогнул? – Ну не дрогнул же. Ладно, так и быть, сейчас я тебе все разложу по полочкам. Во-первых, кто не рискует, тот не пьет шампанского. Во-вторых, умение держать себя в руках – бесценный навык. Что бы с тобой ни происходило, о чем бы ты ни думал, что бы ни делал, где бы ни был и с кем бы ни трахался, какая-то часть тебя всегда должна держать ситуацию под контролем. Как этого добиться? Очень просто: отстраниться и взглянуть на происходящее со стороны. Сегодня ночью… то есть сегодня утром, мне кажется, ты поймал это ощущение. Запомни его. Тебе пригодится. – Пригодится для чего? – уточнил Пэрли. – Ну, всякое бывает, – уклончиво ответила Джинджер. – Никогда не знаешь, что готовит день грядущий. – Уже светает. – Ага, – отозвалась она. – Вот и прекрасно. Чем раньше свалим из этого богом забытого местечка, тем лучше. Пока Джинджер одевалась, Пэрли украдкой наблюдал, любуясь ее телом. Накинув халатик, она сказала: – Теперь спать. Каждый у себя в номере. Встречаемся внизу в шесть тридцать. Не проспишь? – Нет. – В шесть тридцать, – повторила Джинджер, взяла сумочку и прибавила: – Постарайся вздремнуть. Завтра ты нужен мне со свежей головой. – Хорошо. У двери она обернулась и нахмурилась: – Долго еще собираешься гоняться за мертвецами? – Согласен, с Библиями пора завязывать. – А чем ты еще промышляешь? – Сейчас больше ничем, – пожав плечами, ответил Пэрли. – Торговля Библиями шла бойко: на жизнь хватало. А так я всегда открыт для чего-то нового. Надо держать ухо востро, и обязательно что-нибудь да отыщется.