– Ступай к ведру, – велел Хартли, – оно всего в трех шагах от тебя. Маленький Джек вздохнул и побрел к ведру. Нилла опустилась на пол в противоположном углу, откинула голову к стене, закрыла глаза и попыталась представить, что она дома, но ничего не вышло. :Кертис?: – позвала Нилла. :Я здесь, – с готовностью откликнулся он. :Ты сейчас где?: :Мы с твоим отцом у вас дома. Никогда еще не видел ничего подобного! У меня аж дыхание перехватило. Твой папа сейчас разговаривает с мамой. Куда вас увезли?: :Нас заперли в комнате. Мы в какой-то старой хижине. Такое чувство, что она вот-вот развалится. Донни вытащил глаз у мистера Хартли. Этот Донни просто чокнутый. Когда впадает в ярость, то краснеет, точно кетчуп. Наверное, поэтому женщина иногда называет его Хайнц.: Кертис не ответил. :Ты тут?: :Как, ты сказала, она его называет? Хайнц?: :Да.: :Забавное прозвище.: :Нам тут не до смеха. Я готова разрыдаться, но не могу – Джек рядом.: :Где находится эта хижина?: :Я не знаю. Мы либо в Кеннере, либо где-то в его окрестностях. После того как нам залепили глаза, мы ехали еще минут пятнадцать и только один раз свернули направо.: :Вы, наверное, где-то у озера.: :Возможно, я не…: Связь с Кертисом оборвалась: в дверь оглушительно забарабанили. Это было так неожиданно, что Нилла, подскочив от испуга, расцарапала спину о грубые доски. – Эй, я совсем забыл поздравить вас с новосельем! – заорал Донни из-за двери и оглушительно расхохотался. Глава 18 «Хайнц, значит, – размышлял Кертис, сидя на мягком стуле в роскошной гостиной Люденмеров. – А не тот ли это тип, что врезал мне чемоданом тогда на вокзале? Лицо того белого тоже покраснело, как кетчуп! С ним были еще женщина и мужчина. Они называли его Хайнц. Получается, эта троица и есть те самые похитители? Кто бы мог подумать, что такие злодеи могут путешествовать на поезде, словно самые обычные пассажиры…» Только Кертис собрался снова вызвать Ниллу, как появился Люденмер и тяжело опустился на стул напротив: на бедняге буквально лица не было. – Я поговорил с Ниллой, – сказал Кертис. – Ваша дочь сообщила, что они в какой-то хижине в окрестностях Кеннера. Судя по всему, где-то неподалеку от озера. Поворачивали всего один раз – направо. – Слишком скудная информация, – устало произнес Люденмер, запрокинул голову и закрыл глаза. – В тех краях десятки рыбацких хижин… Нельзя, чтобы мои дети пострадали. Наши дети, – тут же поправился он. Несколько минут назад со второго этажа раздался душераздирающий вопль, а затем все стихло. – Как мама Ниллы? – Плохо. Слава богу, у нас дома есть успокоительное: врач регулярно выписывает ей транквилизаторы. Я дал жене одну таблетку: может, хоть поспит немного. Джейн… на первый взгляд кажется хладнокровной, но на самом деле она очень ранимая, – сказал Люденмер и открыл глаза. Кертис заметил, что они потускнели и теперь были скорее серые, чем голубые. – Все в Шривпорте знают ее отца как преуспевающего юриста, но никто не в курсе, что он алкоголик и подвержен приступам гнева. И Джейн, и ее сестра в юности много натерпелись. По ним и не скажешь, но они до сих пор страдают от детских травм. Любой стресс для бедняжки заканчивается нервным срывом. – А вызвать врача вы не хотите? – Я думал об этом. Но пока не решился. Возможно, я плохой муж, но… Сам понимаешь, доктор будет задавать вопросы, а Джейн не умеет держать язык за зубами. Вряд ли мне удастся убедить врача не сообщать властям. А даже если и получится, то нельзя быть уверенным, что он не сболтнет кому-нибудь, и в результате обо всем пронюхают копы или газетчики. Я не могу допустить огласки. До утра пятницы необходимо хранить все в тайне. Я сам во всем разберусь, – сказал Люденмер, отвернул свое измученное лицо к венецианскому окну и тихо добавил: – Я всегда был для Джейн надежной опорой – этаким рыцарем в сияющих доспехах. Однако, похоже, теперь мои доспехи потускнели и утратили прежний благородный блеск. – Но вы ведь делаете все возможное, чтобы спасти сына и дочь, – возразил Кертис. – Да. Если с детьми что-то случится, то я наверняка потеряю и Джейн тоже. Она замкнется и отдалится. И тогда наступит конец… конец всему. Вся моя жизнь потеряет смысл. – Джек покачал головой и горько усмехнулся. – Подумать только! Болтаю тут с тобой, будто мы сто лет знакомы. Словно ты друг семьи, а не… – Тут Люденмер запнулся и замолчал. – А не негр? – спокойно подсказал Кертис. – Не посторонний человек, – закончил Люденмер. – Мне плевать, какого цвета у тебя кожа. Ты помогаешь мне спасти детей – только это сейчас и важно. Ты рыцарь в сияющих доспехах для моей дочери. – Мои доспехи, к сожалению, не сияют. – Как насчет рыцаря в черных доспехах? Звучит неплохо, а? Несмотря на все трудности и испытания, выпавшие в тот день на долю Кертиса, предложение стать черным рыцарем для Ниллы показалось ему чертовски забавным, и он, не выдержав, прыснул со смеху. Люденмер, несмотря на всю тяжесть положения – а, может быть, наоборот, именно поэтому – тоже захохотал так, что в комнате затряслись стены. Посмеявшись от души, оба почувствовали себя гораздо лучше. – Завтра к полудню Виктор раздобудет деньги, и мы сразу отправимся искать Сэндаски-роуд и этот рыбацкий причал. Зачем так рано? Все просто, я не хочу шарахаться туда-сюда в потемках, – сказал Люденмер и поднялся со стула. – Я должен идти к Джейн. Комната для гостей наверху: Мэйвис тебе покажет. Там же и ванная. Если ты голоден, на кухне навалом еды. Мэйвис, кстати, отлично готовит. Отбивные, ветчина, свежий хлеб… мороженое, торт… Есть даже… – Люденмер вдруг замолк, припомнив расистские карикатуры, в основе которых лежал стереотип о том, что чернокожие просто обожают арбузы и поедают их в неимоверных количествах. Но, собравшись с духом, через мгновение закончил: – Свежий арбуз. – Неужели арбуз? – переспросил Кертис, не веря своим ушам. – Да. – Вот здорово! – улыбнулся молодой человек. – С удовольствием полакомлюсь. Последний раз я ел арбуз, наверное, года два тому назад. – В общем, чувствуй себя как дома и не стесняйся обращаться к Мэйвис. Она приготовит все, что только душа пожелает. – Спасибо! – сказал Кертис и двинулся к телефону в другом конце комнаты. – А маме позвонить можно? Она наверняка уже волнуется. – Разумеется, звони. Ах да, передай Нилле… У меня все под контролем, и скоро они с Джеком окажутся дома. – Свяжусь прямо сейчас, – пообещал Кертис, обеспокоенный тем, что их разговор с девочкой внезапно оборвался. :Нилла, как вы там?: :Хорошо, – отозвалась она, а затем прибавила: – Насколько, конечно, это вообще возможно в нашей ситуации.: Кертис с трудом различал ее слова. Мысли собеседницы угасали и прерывались, будто в ее ментальном радиоприемнике садились батарейки. :Тебе надо отдохнуть и восстановить силы. Сумеешь поспать?: :Боюсь, что вряд ли.: :Хотя бы попытайся. Это пойдет тебе на пользу. Твой папа рядом. У него все под контролем. Он обещал вас вызволить в ближайшее время.: Нилла ничего не ответила, и Кертис переспросил: :Ты слышишь меня?: :Да, слышу… Я очень напугана, Кертис. Этот Донни барабанит каждые несколько… Кажется, они не собираются… спать. Мы проголодались. Здесь негде умыться… Я с трудом поддерживаю связь… И тут очень темно…: :Пожалуйста, постарайся поспать. Твой организм нуждается в отдыхе, – настаивал Кертис. :Что? Я ничего… не понимаю.: «Это что-то новенькое. Похоже, Нилла окончательно вымоталась: у нее не получается даже поддерживать связь. Если она не отдохнет, то вскоре мы вообще не сможем обмениваться мыслями», – подумал Кертис. :Я отключаюсь. Свяжемся позже. Отдохни, пожалуйста… Попробуй уснуть…: :Что? Что ты сказал? Я не… Ты так далеко!: :Папа сказал, что любит тебя!: И с этими словами Кертис посмотрел на Люденмера, но сфокусироваться на нем ему удалось только спустя несколько секунд. – Нилла в порядке. Дети с нетерпением ждут возвращения домой. – Богом клянусь, они вернутся целыми и невредимыми. – У нас все получится, сэр. – Ты хотел позвонить матери, – напомнил Люденмер и пошел к Джейн, но на пороге обернулся и сказал: – Я так виноват перед Ниллой. Я не верил ни ей, ни тебе. Мне в жизни не понять, как вы обмениваетесь мыслями: подобное просто в голове не укладывается! Но я безгранично благодарен тебе за помощь и за то, что ты оказался для Ниллы таким хорошим другом. – Я очень дорожу нашей дружбой, – ответил юноша. – Нилла всегда готова меня выслушать. Люденмер кивнул, развернулся и вышел из гостиной.