Я сделал едва полсотни шагов, когда из распахнувшихся дверей подъехавшего микроавтобуса ко мне ринулись сразу несколько фигур. Руки словно тисками прижало к туловищу, липкая полоска закрыла рот, а на голове оказалась темная тряпка. Недолгий полет, приземление на что-то твердое и завернутые за спину руки. Звук мотора, тряска. Явно бросили на пол того самого микроавтобуса. Попытку сесть или хотя бы перевернуться на спину пресекли, поставив на спину ботинок. Я попробовал было считать повороты, но почти сразу забросил бессмысленное занятие. Увы, недостаточно знаю этот город, чтобы даже примерно оценить направление. Да и голова другим занята. Вопрос первый, он же самый главный. Кто? Кому понадобилась моя скромная тушка? Из ответа на него станут ясны дальнейшие перспективы. Хотя, судя по манере приглашения, вряд ли пряников поесть предложат. Вариант первый – московские. Меня здесь опознали как Влада Воронова и сейчас повезут в Новую Москву. Денег за живого обещано гораздо больше, чем за голову, так что жизни пока ничего не угрожает. Живого человека просто так не провезти, слишком много по дороге мест, где проверяют документы. Похитителям придется специальную операцию прикрытия организовывать, а это тоже время. Меня начнут искать и, надеюсь, найдут. Вариант номер два. Мартинс со товарищи нашли Жана Лефевра. По большому счету я перед ними чист. Расскажу еще раз историю про незнакомцев в масках и бегство в ПРА. Про недавно поймавших меня ловких ребят из клана Капра, которые умеют хорошо спрашивать. А я не подряжался пытки терпеть, охраняя секреты заказчика. Тем более такого, который так и не заплатил. Побарахтаемся. Хочется в это верить, по крайней мере. Вариант номер три. Пиратский капитан Патрик, которому мы дважды наступили на хвост. Сомнительно, откровенно говоря. Лично я с ним самим и его людьми в Нью-Рино не встречался, а остальные из его банды либо строят дороги в АСШ, либо давно переварились в желудках акул и прочих милых морских зверюшек. Кто у нас еще остается? Акционеры Ордена, желающие присоединения Новой Земли к заленточным Штатам. Только что мы им изрядно подгадили, и я принимал в этом процессе самое активное участие. Цель похищения? Месть отбрасываем, из мести проще было застрелить прямо на улице. А вот допрос, увы, вполне вероятен. Следуя логике, раз я был все время на виду, то и знать должен много. А я? Знаю-то немало, вот только вряд ли меня перестанут «больно спрашивать», даже если расскажу все. Просто для надежности продолжат пытки. Так что перспективы печальные. После очередного поворота микроавтобус затрясся сильнее. Похоже, свернули на разбитую грунтовку. Грустные раздумья сразу прервались, теперь все силы уходили на то, чтобы не биться головой о пол и стенку машины. Пару шишек я все-таки набил, хотя скачки по кочкам продолжались недолго. Фургон скрипнул тормозами, дверь распахнулась, и меня поволокли сначала по горизонтали, а потом вниз по лестнице. Вонь, лязг железа, яркий свет по глазам и свободные руки. Снова лязг железа. Пока проморгался и оторвал полоску пластыря с губ, похитители успели уйти. Огляделся. Больше всего помещение напоминало зверинец. Три стены, сложенные из пиленого ракушечника. Место четвертой стены занимала решетка из толстых прутьев с дверью посредине. Яркая лампа под потолком. Мебели не было, только деревянное ведро с крышкой в углу и охапка сухих листьев, напоминающих увеличенные раза в четыре кукурузные. Сразу вспомнился аббат Фариа, герой романа Дюма «Граф Монте-Кристо», который железкой от кровати прорыл тоннель чуть ли не в Австралию, а потом и пани Иоанна, героиня романа Хмелевской «Что сказал покойник», проделавшая ту же работу пластиковым крючком для вязания. Я даже начал присматриваться к ручке ведра, но потом вспомнил, что вряд ли у меня будет несколько лет на земляные работы. Да и видеокамера висит в коридоре, вся стеноковырятельная деятельность как на ладони окажется. Какая только дурь в голову не лезет! Но делать-то все равно нечего, а печальные прогнозы строить неохота. Чтобы себя занять, обошел клетку по периметру. Поворошил листья неведомого растения, чем вспугнул пару солидных таких, с детскую ладонь, коричневых тараканов. Насекомые неторопливо, с достоинством, отошли на пару метров и замерли. Ждут, когда я утолю свой естествоиспытательский пыл. Запах ведра не оставлял сомнений в его содержимом. Я как раз раздумывал, не воспользоваться ли ценным предметом интерьера по назначению, когда раздались голоса. К решетке подошли двое – здоровенный мулат и невысокий, тощий европеец. Остановились. Европеец достал фотографию, посмотрел на нее, на меня, снова на нее. Что-то сказал мулату, тот пожал плечами и вышел. – Обживаешься? Среднестатистический английский, без каких-то ярких черт. Зацепиться не за что. – Не хотелось бы здесь жить, честно говоря. Может, объясните, по какой причине меня сюда поместили? – А сам не догадываешься? – Вас и вашего человека я вижу первый раз в жизни. Место, где мы находимся, увидеть не получилось. Так что нет, не догадываюсь. – И даже почти не боишься… – Пока не ясно, чего бояться. Снова и снова убеждаюсь, что правильное поведение в нужный момент творит чудеса. Хочешь, чтобы на тебя не обратили внимания, – будь типичен, и не обратят. Хочешь, чтоб на тебе поломался отлаженный конвейер чиновничьего или бандитского беспредела, – делай не то, чего от тебя ждут. По всем понятиям похищенный должен трястись от страха и скулить о пощаде, значит, нужен максимально спокойный голос и размеренная речь. Никаких внешних проявлений страха, хотя внутри поджилки и трясутся. Рядовой «бык» не обратит внимания, а любой мало-мальски толковый негодяй обязательно задумается: с какого перепуга жертва так спокойно себя ведет? Не нагло, а именно спокойно, излучая уверенность. Это сильнее всего сбивает с накатанных рельсов. Вот и продолжим. – Непонятно, ради чего потребовалось столько хлопот с похищением. Максимум, на что я в жизни нагрешил, это на начищенную чавку или штраф в сто экю. Выкуп за меня вряд ли заплатят. А вот искать будут точно. – Ну-ка, ну-ка! Ты еще угрожать пытаешься? – Нет, не пытаюсь. Просто я сейчас делаю одну работенку для «семьи» Капра, и они будут недовольны, если не получат результат вовремя. – Самая сильная «семья» в городе жить не может без таких болтунов, ага! Еще скажи, что тебя нанял лично сам дон! Встретил на улице, купился на твои честные глаза и нанял! Ты не поверишь, мужик, но почти так и было. Вот только для той маски, что я сейчас отыгрываю, эта информация будет явно лишней. – Нет, меня нанимал мистер Виченцо Кальяри. Похоже, в цель! Кальяри – фигура совсем не публичная, случайные люди про него не знают. В отличие от нью-риновского криминала. Мой собеседник задумался. – Похитили меня прямо на Стрипе. На виду минимум двух видеокамер и доброго десятка свидетелей. Фургон приметный, да и этого вашего мулата-здоровяка трудно забыть. Ресурсов у семьи Капра достаточно. Найдут… – Тебе-то что с того? Саванна большая, гиены голодные. – Вы мне кажетесь разумным человеком… Невысокий задумчиво посмотрел на меня, потеребил кончик носа. – Ладно. Уточнить недолго. Но если ты, мсье Жан Лефевр, мне сейчас лапши на уши навешал – не обижайся. Заказчик хотел получить тебя живым, но не обязательно здоровым. Ушел. А я отвернулся от решетки. Вытер пот с лица и только сейчас заметил, что промок весь, словно полдня по жаре болтался. Так запоздалый страх действует. Кого-то трясет, у кого-то сердечко колотится. Я – потею. Вдобавок к дрожи и сердцебиению. Хорошо, что накатывает не сразу, а чуть позже. Следующие часы не были лучшими в моей жизни. Я успел замерзнуть, согреться, высохнуть, снова вспотеть и снова замерзнуть. Ходил из угла в угол, стоял, подпирая стену. Проиграл битву за охапку листьев. К тараканам на подмогу явились какие-то мелкие, но кусачие букашки, так что пришлось с позором бежать в другой угол клетки и вычищать их из кроссовок и штанов. А в голове вертелась одна мысль – кто заказчик? К чему готовиться?.. Тощий пришел, когда я пытался дремать, привалившись спиной к решетке. Насекомые почему-то избегали передней части камеры, хотя в глубине резвились в свое удовольствие. – Мистер Виченцо Кальяри очень недоволен, что мы вас увезли. Видно было, что извиняться мужик не любит и не умеет, но вынужден это делать. Я молча пожал плечами. – Мы немедленно вас доставим к нему. – Достаточно привезти туда, откуда похитили. Тощий пару раз вздохнул, прежде чем перейти к самой неприятной для себя части разговора. – Надеюсь, у мистера Кальяри не будет серьезных претензий? Мы действовали аккуратно и вежливо… Мы готовы компенсировать в каком-то объеме… – У НАС с мистером Кальяри не будет претензий, если вы расскажете, по чьему заказу и зачем меня похитили. Мой собеседник снова помялся, но ответил: – Наша фирма занимается поставками в Рино разнообразных… веществ растительного происхождения из Латинского Союза. Года полтора назад наш поставщик прислал эту фотографию и пообещал за изображенного на ней… хорошие деньги. Очень хорошие. Не за голову, а именно за живого. Он протянул фотографию. Копия с одного из моих старых оперативных айди на имя бывшего канадца Владимира Биго. Ну что, ожидаемо. Я совсем забыл про Корнелиуса ван дер Пирса, богача и рабовладельца, который в своем поместье выращивал экзотическую наркоту. А он про меня не забыл. И немудрено – удирая от его людей, мы подпалили фабрику, где из растительного сырья получались те самые препараты, что продаются в Рино на каждом шагу. Пламя было до небес, и убытки тоже. – Согласитесь, есть некоторое сходство. Наш человек в Рино увидел вас и подал сигнал. Ребята приехали… – Сходство есть, хотя этот парень моложе меня лет на десять и вон какой щекастый. Ну да, злобная химия и не менее злобная терапия в орденской клинике кроме похудания дают и такой эффект. Килограммы честно уходят, вот только лицо приобретает сходство с физиономией Кащея. – Человек, который нам звонил, сказал, что видел этого Биго лично и не мог ошибиться. – Возможно, очень хотел денег? – Он свое получит, не сомневайтесь. Сразу, как только мы вас отвезем. Надеюсь, инцидент исчерпан? Тощий вопросительно на меня посмотрел. Я кивнул и пошел к лестнице. Обратно меня вез все тот же монстроподобный мулат. Все на том же фургоне, только на этот раз не в мешке. Протянул мою куртку и рюкзак, смущенно пробасил: – Ты это… Извини. Сам понимаешь, нам сказали, мы сделали. – Не проблема. Как оказалось, держали меня в довольно большом загородном доме, построенном в андалусийской манере – рыжая черепица, беленые стены, высокая белая стена вокруг. Пять минут разбитого проселка, полчаса по приличной грунтовке, и вот мы снова в Нью-Рино. Водитель притер фургон к тротуару. – Вроде здесь. Еще раз извини. И расплылся в широченной белозубой улыбке. Милейший человек. Нищий сидел на прежнем месте. Поднял на шум голову, увидел меня, выпучил глаза, открыл рот. А потом ему в лицо с хрустом впечатался ботинок мулата. Я отвернулся и пошел прочь. Сзади раздавались тяжелые удары и даже не крики, а какие-то всхлипы, все более и более тихие. Вот только о гуманизме не думалось совершенно. Я все же вспомнил этого нищего, и чем дольше он не сможет говорить, тем лучше. В идеале – никогда. Он действительно видел меня лично. И узнал, несмотря на все усилия орденских врачей. Это был пилот, таскавший из-за гор на маленьком самолетике наркоту в Нью-Рино и согласившийся вывезти нас из владений наркобаронов к нормальным людям. Не бесплатно, разумеется. За один недлинный рейс стребовал с нас целую кучу экю и богато украшенный пистолет, отобранный у Корнелиуса. И что-то мне подсказывает, что причиной превращения пилота в одноногого нищего вряд ли была авиакатастрофа или местная хищная живность. Скорее уж обиженный наркобарон покарал его за жадность и ускользнувшую возможность отомстить. Я еще не успел отойти далеко, когда возня сзади прекратилась. Обернулся и увидел мулата, затаскивающего неподвижное тело в свой фургон. Мулат улыбался. Мне снова стало холодно и захотелось выпить. Вот просто до дрожи. Зашел в первый же паб, попросил бутылку «Одинокой звезды». Отвратительное пойло для отвратительного настроения. Набулькал полстакана, засадил одним длинным глотком, выдохнул. Еще налил, еще выпил. Грустно посмотрел на сиротливое блюдечко с местными орешками. Бар был настоящий – без еды.