— На этом и основана работа детектива. На логике и элементах психологии. Зная логику, вы понимаете, как ведут себя вещи и события; зная психологию, вы понимаете, как ведут себя люди. Он улыбнулся, скрестил руки на груди и приготовился читать лекцию. Потом смерил мма Рамотсве взглядом, оценивая ее фигуру. Она посмотрела на него, на сложенные руки и изысканный галстук. — Итак, мма, — сказал он, — я бы с удовольствием обсудил с вами вопросы философии. Но у меня назначена встреча, а посему вынужден просить вас объяснить, о чем вы хотели со мной поговорить. О философии? Она засмеялась. — Не буду злоупотреблять вашим временем, рра. Человек вы умный, заседаете во многих комиссиях. А я простой частный детектив. Я… Доктор Ранта насторожился. Опустил руки на подлокотники кресла. — Вы детектив? — переспросил он, и голос его звучал теперь гораздо холоднее. Мма Рамотсве пренебрежительно махнула рукой. — Это совсем маленькое агентство. «Женское детективное агентство № 1». Неподалеку от холма Кгале. Может, видели? — А не бываю в том районе, — ответил он. — И о вас ничего не слышал. — Что ж, я этого и не ожидала, рра. Я не такой известный человек, как вы. Доктор Ранта нервно теребил узел галстука. — О чем вы хотели со мной поговорить? — спросил он. — Вас кто-нибудь прислал? — Нет, — ответила она. — Дело не в этом. Она заметила, что ее ответ немного успокоил собеседника, к нему снова вернулась самоуверенность. — Тогда в чем дело? — поинтересовался он. — Я пришла поговорить о том, что случилось давным-давно. Десять лет назад. Он внимательно смотрел на нее. Взгляд был настороженный, и мма Рамотсве казалось, будто она чувствует исходящий от него запах — запах страха. — Десять лет — большой срок. Человек не может так долго помнить. — Нет, — возразила мма Рамотсве. — Есть вещи, которые нельзя забыть. Мать, например, никогда не забудет сына. Пока она говорила, его поведение снова изменилось. Он встал с кресла и громко рассмеялся. — A-a! — воскликнул он. — Теперь понятно. Та американка, которая все время задает вопросы, заплатила вам, чтобы вы снова копались в прошлом. Неужели она никогда не успокоится? И ничего не поймет? — А что она должна понять? — удивилась мма Рамотсве. Доктор Ранта стоял возле окна и смотрел на группу студентов, прогуливавшихся по дорожке. — Что там нечего понимать, — ответил он. — Мальчик мертв. Видимо, он ушел в Калахари и заблудился. Пошел прогуляться и не вернулся. Это ведь проще простого, вы же знаете. Все терновые деревья похожи, как две капли воды, и нет холмов, которые могли бы служить ориентирами. Там легко потеряться. Особенно если ты белый и не знаешь пустыню. Что тут непонятного? — Но я не верю, что он заблудился и умер, — заявила мма Рамотсве. — Я уверена, что с ним что-то случилось. Он повернулся к ней. — Например? Она пожала плечами. — Не знаю. Откуда мне знать? Меня там не было. — Помолчав, она набрала воздуха в легкие и выпалила: — А вы были. Доктор Ранта опустился в кресло, и она услышала его тяжелое дыхание. Внизу, под окнами, один из студентов крикнул что-то про пиджак, остальные засмеялись. — Говорите, я был там? Что вы имеете в виду? Мма Рамотсве выдержала его взгляд. — Что вы тогда жили там. Были одним из тех, кто каждый день его видел. В том числе и в день смерти. У вас должны быть какие-нибудь соображения. — Я уже все сказал полиции и тем американцам, которые приезжали и всем нам задавали вопросы. В тот день я видел его утром, а потом еще раз во время ланча. Я рассказал, что он ел. Описал его одежду. Я все сказал. Пока он говорил, мма Рамотсве приняла решение. Он лжет. Если бы он говорил правду, она перестала бы его расспрашивать, но ей стало совершенно ясно, что интуиция и на сей раз ее не подвела. Он лжет. Это же видно невооруженным глазом. Она вообще не понимала, почему многие люди не чувствуют, когда им лгут. С ее точки зрения, это сразу заметно. У доктора Ранты это было написано на лбу. — Я вам не верю, рра, — сказала она как ни в чем не бывало. — Вы меня обманываете. Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но промолчал. Потом снова скрестил руки на груди и откинулся на спинку кресла. — Наш разговор окончен, мма, — объявил он. — Жаль, что ничем не могу вам помочь. Пожалуй, вам нужно вернуться домой и заняться логикой. Логика подскажет вам, что когда вам говорят, что ничем не могут помочь, вы не дождетесь помощи. Это, по крайней мере, логично. Он говорил насмешливо, наслаждаясь тем, как красиво выстроил фразу. — Что ж, рра, — отозвалась мма Рамотсве, — вы могли бы мне помочь. Или той несчастной американке. Она мать. У вас тоже есть мать. Я могла бы сказать вам: «Подумайте о ее материнских чувствах». Но я знаю, что такого человека, как вы, этим не прошибешь. Вам наплевать на ту женщину. Не потому, что она белая и приехала издалека. Вам было бы на нее наплевать, даже будь она из вашей родной деревни, не так ли? Доктор Ранта усмехнулся. — Я уже сказал — разговор окончен. — Но человека, который не заботится о других, иногда можно заставить это делать, — сказала мма Рамотсве. Он возмущенно фыркнул. — Еще минута, и я позвоню в администрацию и скажу, что в моем кабинете находится посторонний человек. Могу даже сказать, что вы хотели у меня что-нибудь украсть. А я могу, вы знаете. Пожалуй, именно так я и поступлю. У нас тут недавно были кражи, и они быстренько пришлют охрану. Вам будет затруднительно объяснить свое присутствие, мисс Логика. — Мне не придется ничего объяснять, рра, — сказала мма Рамотсве. — Видите ли, я знаю про Эйнджел. Эффект был потрясающий. Его тело напряглось, и мма Рамотсве снова почувствовала резкий запах страха, на сей раз еще сильнее. — Да, — продолжала она, — я знаю про Эйнджел и про экзаменационные билеты. У меня в офисе лежит заявление. И я сейчас же могу выбить из-под вас ваше кресло. Чем вы займетесь в Габороне, будучи уволенным лектором университета, рра? Или вы вернетесь в свою деревню? Снова займетесь крупным рогатым скотом? Ее слова были похожи на удары молота. Вымогательство, подумала мма Рамотсве. Шантаж. Вот, оказывается, как чувствует себя шантажист, когда жертва уже повержена. Неограниченная власть. — Вы не сделаете этого… Я буду отрицать… У вас нет доказательств… — У меня есть все необходимые доказательства, — сказала она. — У меня есть Эйнджел и еще одна девушка, которая готова соврать и подтвердить, что вы давали ей экзаменационные билеты. Она очень на вас зла, и она соврет. Да, ее слова будут неправдой, но зато у меня есть две девушки с одной и той же историей. У нас, детективов, это называется подтверждением, рра. Судьи любят подтверждения. Они называют это однородными доказательствами. Ваши коллеги с юридического факультета могут вам об этом рассказать. Сходите, проконсультируйтесь. Они объяснят вам законы. Он провел языком по губам, как будто хотел их смочить. Мма Рамотсве заметила это, как и влажные пятна на подлокотниках кресла. У доктора Ранты один шнурок был развязан, а на галстуке красовалось то ли кофейное, то ли чайное пятно. — Мне не хочется этого делать, рра, — сказала она. — Но это моя работа. Иногда приходится быть жестокой и делать не то, что хочется. Но то, что я делаю сегодня, нужно довести до конца, потому что есть та несчастная американка, которая хочет всего лишь попрощаться с сыном. Я знаю, вам на нее наплевать, но мне — нет. Честно говоря, ее чувства гораздо важнее ваших. Поэтому я хочу предложить вам сделку. Вы рассказываете мне, что произошло, а я обещаю — и в моем слове вы можете не сомневаться, рра — я обещаю, что никто никогда не узнает ни про Эйнджел, ни про ее подругу. Доктор Ранта прерывисто дышал, боролся за каждый вдох, как человек с тяжелым обструктивным бронхитом. — Я его не убивал, — наконец выговорил он. — Не убивал… — Вот сейчас вы говорите правду, — кивнула мма Рамотсве. — Я это вижу. Но вы должны рассказать мне, что случилось и где его тело. Я хочу это знать. — Вы пойдете в полицию и заявите, что я утаил от них информацию? Если да, я лучше подожду продолжения истории с теми девушками. — Нет, я не собираюсь идти в полицию. Меня интересует только его мать. Вот и все. Доктор Ранта закрыл глаза. — Здесь я говорить не могу. Приходите ко мне домой. — Я приду сегодня вечером. — Нет, — возразил доктор Ранта. — Завтра. — Сегодня, — решительно произнесла мма Рамотсве. — Та женщина ждет уже десять лет. Больше она ждать не может. — Хорошо. Я запишу адрес. Приходите в девять. — Я приду в восемь, — сказала мма Рамотсве. — Не каждая женщина готова выполнять все ваши приказания. И она ушла. По дороге к маленькому белому фургончику она прислушивалась к своему дыханию и к бешеному сердцебиению. Она и сама не понимала, откуда у нее столько смелости. Видимо, накопилась, как вода на дне заброшенной каменоломни, в самой глубине. Глава 18