Некоторые клиенты завоевывали симпатию мма Рамотсве при первой же встрече, когда рассказывали свою историю. Другие симпатии не вызывали, потому что ими руководили эгоизм, жадность или явная паранойя. Но настоящие трагедии, действительно требовавшие вмешательства частного детектива, поистине разбивали ее сердце. Мма Рамотсве почувствовала, что случай мистера Лецениане Бадуле как раз такой. Он пришел без предварительной договоренности, на следующий день после того, как мма Рамотсве вернулась из Молепололе, и в первый день работы мма Макутси в качестве помощника детектива. Мма Рамотсве только что объяснила ей, что хотя та теперь и частный детектив, ей придется выполнять и обязанности секретарши. Мма Рамотсве понимала, что нужно сообщить об этом как можно раньше во избежание возможных недоразумений. — Я не могу себе позволить и секретаря, и помощника, — объяснила она. — Агентство у меня маленькое, прибыль тоже. Вам это прекрасно известно. Вы же сами рассылаете счета. Мма Макутси явно расстроилась. В тот день она надела свое лучшее платье и что-то сделала с волосами, от чего они завились на концах в маленькие завитушки. Но лучше от этого не стало. — Значит, я по-прежнему секретарша? — переспросила она. — И должна печатать документы? Мма Рамотсве кивнула головой. — Нет, я не передумала, — успокоила она. — Вы помощник частного детектива. Но ведь кто-то же должен и печатать, правда? Это работа помощника. Это и все прочее. Мма Макутси засияла от счастья. — Тогда все замечательно. Я могу делать то, что делала раньше, и еще много другого. У меня будут клиенты. У мма Рамотсве перехватило дыхание. Она как-то не подумала о том, что у мма Макутси появятся собственные клиенты. Она-то рассчитывала давать ей задания, которые будут выполняться под ее личным руководством. Ход ведения расследования — ее прерогатива. И тут она вспомнила, как в детстве работала в магазине в Мочуди, и какое волнение ее охватило, когда ей впервые поручили самой составить заказ на товар. Не отдавать клиентов — чистейшей воды эгоизм. Разве можно делать карьеру, если те, кто наверху, оставляют за собой всю работу? — Да, — тихо сказала она, — у вас будут свои клиенты. Но кто именно — решаю я. Это будут не самые важные клиенты… сначала. Вы начнете с простых дел и будете набираться опыта. — Это справедливо, — согласилась мма Макутси. — Спасибо, мма. Я и не собиралась бегать раньше, чем научусь ходить. В Ботсванском колледже делопроизводства нас об этом предупреждали. Сначала научитесь простому, а затем и сложному. И никак иначе. — Весьма полезная философия, — похвалила мма Рамотсве. — Сейчас молодежь этому не учат. Они сразу требуют ответственной работы. Хотят мгновенно оказаться на самом верху, иметь кучу денег и «мерседес-бенц». — Это глупо, — поморщилась мма Макутси. — В молодости нужно заниматься простыми вещами, набираться опыта и переходить к более сложным. — Гм, — хмыкнула мма Рамотсве, — «Мерседесы» вообще вредны Африке. Наверно, это отличные машины, но честолюбивые африканцы хотят заполучить их раньше, чем на них заработают. И возникают большие проблемы. — Чем больше в стране «мерседесов-бенц», — предположила мма Макутси, — тем эта страна хуже. Если их нет совсем, значит страна хорошая. В этом вы можете быть уверены. Мма Рамотсве с интересом посмотрела на помощницу. Интересная теория, нужно будет ее подробнейшим образом обсудить, но в другой раз. Сейчас есть пара более важных и срочных дел. — Вы будете по-прежнему готовить чай, — строго сказала она. — У вас это прекрасно получается. — Я это делаю с удовольствием, — улыбнулась мма Макутси. — Не вижу, почему бы помощнику частного детектива не заваривать чай, если для этого нет младшего персонала. Разговор был не из самых приятных, и мма Рамотсве испытала облегчение, когда он закончился. Она подумала, что хорошо бы поскорее поручить новой помощнице какое-нибудь расследование, дабы снять возникшее напряжение. Вот почему в то утро, когда появился мистер Лецениане Бадуле, она решила поручить его дело мма Макутси. Приехал он на «мерседесе-бенц», но на очень стареньком, а потому несущественным с точки зрения этики, с ржавчиной на боковых рамах и глубокой вмятиной на дверце. — Я, видите ли, не завсегдатай частных детективных агентств, — сказал он, нервно ерзая на стуле для посетителей. Напротив сидели две женщины и ободряюще улыбались. Он знал, что полная женщина — хозяйка, потому что видел ее фотографию в газете. А вторая, с нелепой прической и в нарядном платье, видимо, ее помощница. — Не смущайтесь, — подбодрила его мма Рамотсве. — В эту дверь входили самые разные люди. Нет ничего постыдного в том, чтобы просить о помощи. — На самом деле, — поддержала ее мма Макутси, — именно сильные люди чаще всего просят им помочь. А слабые стыдятся сюда приходить. Мма Рамотсве кивнула. После слов мма Макутси клиент заметно успокоился. Это хороший знак. Не каждый может успокоить клиента. Как оказалось, мма Макутси умеет находить нужные слова. Мистер Бадуле стал гораздо раскованнее и откинулся на спинку стула. — В последнее время я очень нервничаю, — начал он. — Каждую ночь просыпаюсь до рассвета и долго не могу заснуть. Лежу в постели, ворочаюсь с боку на бок и не могу выкинуть из головы одну и ту же мысль. Она все время вертится в мозгу. Один-единственный вопрос, который я снова и снова задаю самому себе. — И не находите ответа? — подсказала мма Макутси. — Ночь — неудачное время для вопросов, на которые нет ответов. Мистер Бадуле посмотрел на нее. — Вы совершенно правы, сестра. Нет ничего хуже ночных вопросов. Он замолчал, и минуту-другую никто не говорил. Потом мма Рамотсве прервала молчание: — Почему бы вам не рассказать нам о себе, рра? А чуть позже мы подойдем и к вопросу, который вас так тяготит. Моя помощница приготовит нам чаю, и мы попьем его все вместе. Мистер Бадуле с готовностью согласился. Он был на грани срыва, а мма Рамотсве прекрасно знала, что чайный ритуал и кружка горячего напитка в руках располагают к откровенности и помогают человеку, попавшему в беду, расслабиться. Я не богач и не занимаю важного положения, начал свой рассказ мистер Бадуле. Родился в Лобаце. Мой отец много лет проработал секретарем Верховного Суда. Работал он на англичан, и они наградили его двумя медалями с профилем их королевы. Эти медали он носил всегда, даже после того, как вышел на пенсию. Когда он уволился, один из судей подарил ему мотыгу, чтобы отец работал на своей земле. Судья заказал ее в тюремной мастерской, и заключенные сделали мотыгу по его эскизу. На черенке раскаленным гвоздем выжгли надпись: Лучшему секретарю Бадуле, который пятьдесят лет служил Ее Величеству и Республике Ботсвана. Добросовестному и надежному работнику от судьи МакЛина, Верховный Суд Ботсваны. Судья оказался хорошим человеком, и ко мне он тоже был добр. Он поговорил с одним из учителей Католической школы, и меня туда приняли. Я очень старался, и когда заявил о том, что один из мальчиков украл на кухне мясо, меня назначили старостой. Я сдал экзамены, получил аттестат и устроился работать секретарем Комитета по распределению мяса. Там я тоже очень старался, и снова сообщил своим хозяевам о краже. Я сделал это не потому, что рассчитывал получить награду. Просто не люблю нечестность во всех ее проявлениях. Этим я пошел в отца. Работая секретарем Верховного Суда, он видел много плохих людей, в том числе и убийц. Видел, как они стоят в зале суда и врут, потому что их дурные дела выплыли наружу. Видел, как судьи приговаривают их к смертной казни, и как злые сильные люди, бившие и убивавшие себе подобных, превращаются в маленьких мальчиков, испуганных и плачущих, просящих прощения за свои дурные поступки и обещающих никогда больше так не делать. После всего этого неудивительно, что мой отец учил сыновей быть честными и всегда говорить только правду. Поэтому я ни секунды не сомневался, рассказывать ли правду своим хозяевам, и хозяева были очень довольны. — Ты помешал плохим людям красть мясо Ботсваны, — сказали они. — Наши глаза не могут уследить за всеми сотрудниками. Нам помогли твои глаза. Я не ожидал никакой награды, но меня повысили. Заняв новую должность в главном офисе, я увидел еще больше людей, крадущих мясо. Они делали это проще и умнее, но тоже воровали. Тогда я написал письмо главному менеджеру. «Вот как у вас пропадает мясо прямо из-под носа, в главном офисе». А в конце перечислил фамилии виновников в алфавитном порядке, подписался и отправил письмо. Они были очень довольны, и меня снова повысили. Теперь все нечестные люди боялись потерять работу в компании, и мне стало некого выводить на чистую воду. Но работал я по-прежнему хорошо и скопил достаточно денег для того, чтобы открыть собственную мясную лавку. Компания сожалела о моем уходе, и мне подарили чек на крупную сумму. Так я открыл мясную лавку на окраине Габороне. Может, вы видели ее по дороге в Лобаце. Она называется «Честный мясник». Дела у меня идут хорошо, но скопить ничего не удается. Всему виной моя жена. Она дама модная, любит красивую одежду, а работать не любит. Я не против того, чтобы она не работала, но очень расстраиваюсь, когда она много тратит на парикмахеров и новые платья от портного-индуса. Я не очень умный человек, зато она чертовски умна. Мы были женаты много лет, а детей все не было. Потом она забеременела, и у нас родился сын. Я был очень горд, но грустил, что мой собственный отец не дожил до этого дня и не увидит своего замечательного внука. Сын мой не очень умен. Мы отдали его в начальную школу неподалеку от нашего дома, и нам все время присылали письма о том, что он не проявляет прилежания и пишет грязно, с жуткими ошибками. Жена хотела отдать его в частную школу, там учителя получше и его могут научить хорошо писать, но я боялся, что нам это не по карману. Когда я сказал ей об этом, она разозлилась. — Если ты не можешь оплатить школу, я пойду в благотворительный фонд и получу деньги у них. — Таких фондов нет, — возразил я. — А если бы и были, разорились бы. Все родители хотят, чтобы их ребенок учился в частной школе. К ним обращались бы все родители Ботсваны. А это невозможно. — В самом деле? — ехидно переспросила жена. — Я завтра же поговорю с ними, и тогда ты увидишь. Подожди, и убедишься. На следующий день она отправилась в город, а вернувшись, сказала, что обо всем договорилась. — Благотворительное общество оплатит все расходы по учебе в школе Торнхилл. Можно переводить его со следующей четверти. Я был поражен. Как вы знаете, мма, Торнхилл — очень хорошая школа, и это большая удача, что они взяли моего сына. Но я терялся в догадках, как моей жене удалось убедить благотворительный фонд заплатить за нашего сына. Я спросил жену, как это получилось, и сказал, что хочу написать им благодарственное письмо, но она ответила, мол, это секретный фонд. — Некоторые фонды не хотят, чтобы про их благотворительность трезвонили на всех углах, — объяснила она. — Они просили меня никому не рассказывать. Если хочешь их поблагодарить, напиши письмо, а я передам его от твоего имени. Я написал благодарственное письмо, но ответа не получил. — Они слишком заняты, чтобы отвечать каждому родителю, — сказала моя жена. — Не понимаю, что тебя не устраивает? Они же платят деньги. Прекрати беспокоить их своими посланиями. Письмо было всего одно, но моя жена вечно все преувеличивает, во всяком случае, когда это касается меня. Она упрекает меня, что я съедаю «сотню тыкв в день», хотя я ем меньше, чем она. Она говорит, что во сне я храплю так громко, что трясутся стены, а это неправда. Она утверждает, что я трачу кучу денег на своего ленивого племянника и посылаю ему каждый год тысячи пула. На самом же деле я дарю ему сотню на день рождения и столько же на Рождество. Не понимаю, откуда она взяла цифру в несколько тысяч. И не знаю, откуда она берет деньги на свою роскошную жизнь. Говорит, что экономит на хозяйстве, но я этого не замечаю. Мы с вами еще поговорим об этом позже. Не поймите меня неправильно, леди. Я не из тех мужей, которые не любят своих жен. Я с ней очень даже счастлив. Каждый день думаю о том, какое счастье быть мужем этой модной женщины, на которую оборачиваются на улицах. Многие мясники женаты на не очень-то эффектных женщинах, но я не из их числа. Я — мясник с эффектной женой, и горжусь этим. А еще я горжусь своим сыном. Когда его переводили в Торнхилл, он отставал по всем предметам, и я боялся, как бы его не оставили на второй год. Но учительница сказала мне, чтобы я не волновался, потому что мальчик незаурядный и очень скоро догонит остальных. Незаурядным детям всегда приходится преодолевать временные сложности, но потом они быстро включаются. Школа моему сыну понравилась. Очень скоро он стал получать отличные оценки по математике, а его почерк настолько улучшился, что можно подумать, будто это пишет другой ребенок. Он написал реферат на тему «Причины эрозии почв в Ботсване», когда-нибудь я вам его покажу, если захотите. Это очень хорошая работа, и думаю, если он будет продолжать в том же духе, в один прекрасный день он станет министром горнодобывающей промышленности, а может, министром водных ресурсов. Подумать только — и это внук секретаря Верховного Суда и сын обыкновенного мясника! Вы можете подумать: «На что этому человеку жаловаться? У него эффектная жена и умный сын. Он хозяин мясной лавки. Жаловаться-то на что?» Я вас прекрасно понимаю, но я почему-то не чувствую себя счастливым. Каждую ночь я просыпаюсь и думаю об одном и том же. Каждый день, приходя с работы, я вижу, что жены нет дома, и возвращается она часов в десять-одиннадцать. За время ожидания беспокойство грызет меня изнутри, как изголодавшийся зверь. Видите ли, мма, мне кажется, моя жена встречается с другим мужчиной. Я понимаю, что многие мужчины так говорят, но это лишь плоды их воображения. Надеюсь, и со мной происходит то же самое, но я не успокоюсь, пока не буду в этом уверен. Когда мистер Лецениане Бадуле наконец уехал из агентства в своем изрядно побитом «мерседесе-бенц», мма Рамотсве посмотрела на мма Макутси и улыбнулась. — Все очень просто, — сказала она. — Это легкое дело, мма Макутси. Вы вполне справитесь с ним самостоятельно. Мма Макутси направилась к своему столу, на ходу разглаживая складки нарядного синего платья. — Спасибо, мма. Я буду очень стараться. Мма Рамотсве кивнула.