Через секунду он был окружен взволнованными поклонниками. Превин сказал: «Что ты пытался там сделать? Сломать себе шею? Это был уникальный способ покинуть сцену — даже в последний вечер выпускного вечера». «Просто пытаюсь добавить к традиции свой маленький вклад», — сказал Микали. «Ну, они все ждут тебя в комнате принца-консорта. Герцогиня Кентская, посол Греции, премьер-министр. Сделано не для того, чтобы заставлять их ждать. Превин рассмеялся. — Это Англия, ты же знаешь. Он взял Микали за локоть и решительно повел его по коридору. Лестница, ведущая в комнату принца-консорта, была забита людьми, и Кэтрин Райли пришлось приложить все силы, чтобы пробиться сквозь нее. Она, наконец, дошла до стеклянных дверей и обнаружила, что путь ей преградил швейцар в униформе. — Приглашение, пожалуйста, мисс. — У меня его нет, — сказала она. — Но я личный друг мистера Микали. — Как и многие другие люди сегодня вечером, мисс. — Он указал на переполненную лестницу, и группа студентов начала кричать: «Микали! Mikali!» За стеклянными дверями она могла видеть зал, заполненный элегантно одетыми женщинами, мужчины в основном были в вечерних костюмах, за исключением старшего суперинтенданта Гарри Бейкера в темно-синем костюме, стоявшего спиной к двери. Она протянула руку за портьеру и постучала по стеклу. Пока носильщик удерживал ее, Бейкер обернулся. Он серьезно посмотрел на нее на мгновение, затем открыл дверь. — Все в порядке, я разберусь. Он взял ее за руку и повел в угол лестничной площадки. «Это бесполезно, доктор, ему конец. Для тебя больше ничего нет.» — Я знаю это, — сказала она. Он стоял там, уставившись на нее сверху вниз на мгновение, а затем он сделал удивительную вещь. Он нежно пригладил ее волосы одной рукой и покачал головой. «Женщины. Вы все одинаковые. Ты никогда не учишься, не так ли?» Он открыл дверь, отошел в сторону и жестом пригласил ее войти. Эдвард Хит, премьер-министр Великобритании, сам был музыкантом незаурядных способностей, и он с энтузиазмом пожал руку Микали. «Весьма необычно, мистер Микали. Ночь, которую нужно запомнить.» — Что ж, благодарю вас, сэр. Микали пошел дальше, ведомый Превином к герцогине Кентской, которая была такой же очаровательной и знающей, как всегда. «Я не думаю, что вы записывали четвертую часть Рахманинова вместе, не так ли?» — спросила она. Превин улыбнулся. «Нет, мэм, но я думаю, мы можем с уверенностью сказать, что после сегодняшнего выступления Джона это упущение должно быть исправлено в самом ближайшем будущем». Микали оставил их разговаривать и пошел дальше, пожимая десятки рук. Он сделал паузу, чтобы поговорить с послом Греции, на самом деле не понимая, что тот говорит, его глаза беспокойно блуждали по комнате, наполовину ожидая увидеть изуродованное лицо Моргана, смотрящее на него из толпы. Вместо этого он увидел Кэтрин Райли у двери, стоящую рядом с Бейкером. Он криво улыбнулся, так много вещей теперь встало на свои места, и направился к ней. И затем, когда толпа расступилась, он увидел Фергюсона и Жан-Поля Девилля, стоящих у стены и пьющих шампанское. Он поколебался, затем подошел к ним. — Жан-Поль, — непринужденно сказал он. Девилл сказал: «Я думаю, вы знаете бригадира Фергюсона». Микали достал из внутреннего кармана элегантный золотой портсигар и выбрал сигарету. — Только по репутации. Вы сделали отличное фото, бригадир.» Он предложил это дело. — Боюсь, греческий. Я очень этнический. Они могут не понравиться вам.» «Наоборот». Фергюсон взял одну и прикурил. — А полковник Морган из «девяти жизней»? Разве он не присоединяется к нам?» «Нет», — сказал Фергюсон. «Я бы не сказал, что он надежно укрыт в постели, но он находится под тем, что вы могли бы назвать домашним арестом. Естественно, только на время вечерних мероприятий. Это казалось разумным поступком. Видишь ли, он скорее хотел заполучить тебя для себя. — Домашний арест, говоришь? — Микали громко рассмеялся. — Что ж, вы здорово скрасили мне вечер, бригадир. Прозвучал пятиминутный сигнал предупреждения о начале второго тайма. Фергюсон сказал: «Выхода нет, мой дорогой друг, ты это понимаешь? Используя старомодную фразу, любимую британскими полицейскими, лучше действовать тихо». «Но, мой дорогой бригадир, разве я когда-нибудь делал что-нибудь тихо?» Греческий посол похлопал его по плечу. «Для нас было бы честью, если бы вы присоединились к нашей вечеринке в моей ложе во второй половине концерта». — Очень рад, господин посол, — сказал Микали. — Я буду всего на несколько минут. Он повернулся к Фергюсону, который больше не улыбался. «Ваше сегодняшнее выступление было тем, что я надолго запомню, но мне бы не хотелось, чтобы оно стало вашей эпитафией. Подумай об этом.» Он тронул Девилля за руку. Француз грустно улыбнулся. «Я говорил тебе, что произойдет, Джон. Ты бы не стал слушать.» — Но ты ошибался, старина. Микали улыбнулся. — Ты сказал, что это может быть в следующую среду, но сегодня субботний вечер. Они вышли через дверь, и Микали смотрел им вслед, люди толпились вокруг него. Бейкер исчез, но Кэтрин Райли все еще стояла, ожидая у стены, все еще отделенная от него массой людей. Он протолкался к ней и встал, засунув руки в карманы, сигарета свисала из уголка его рта. И когда он улыбнулся, сердце у нее перевернулось. «Ты давно знаешь?» «Со времен Гидры наверняка. Я нашел Моргана в горах в плохом состоянии, или он нашел меня». Микали кивнул. «А, теперь я понимаю. Если это имеет для тебя какое-то значение, его дочь была несчастным случаем. Я пытался скучать по ней. Это было просто невозможно.» — Почему, Джонни? — спросила она. Он прислонился к стене рядом с ней, и на мгновение между ними возникла полная близость. — Я не знаю. Мне всегда казалось, что люди умирают из-за меня. Я полагаю, что это было естественным продолжением этого. И проблема в том, что я был чертовски хорош в этом. Но ты же доктор, доктор. Ты мне скажи.» «У тебя был талант», — сказала она. «Такой особенный подарок. Ты показал это сегодня вечером. И в конце…» — Слова, ангел, — сказал он. «Ничто не вечно, все проходит». Когда греческий посол вышел со своей свитой, Микали взял ее за руку и последовал за ней. «Знаешь, мне сказали, что в этом старом кроличьем логове несколько миль коридоров, и ни одной прямой линии в этом месте. Все по кругу, один поворот за другим, и Аса Морган может поджидать вокруг любого из них». — Вряд ли, — сказала она. — Бригадир Фергюсон запер его на ночь в своей квартире на Аппер-Гросвенор-стрит. «Ну, он не слишком хорошо справился с этим. Около двадцати минут назад я видел, как он стоял в дверях выхода из прохода прямо под вашей ложей, и он выглядел не слишком дружелюбно. Имейте в виду, я должен сказать, что это добавило некоторого острого ощущения в последние минуты моего выступления». Она схватила его за руку, заставляя остановиться. — Что ты собираешься делать? «Что ж, присоединяйтесь к послу Греции и его компании в их ложе на второй тайм. Традиционная еда. Помпезность и торжественность Элгара, «Фантазия на тему британских морских песен», и в конце все в проклятом месте вступаются за «Иерусалим» и поют от всего сердца. Последняя ночь выпускного вечера, ангел. Как я мог пропустить это, даже для Асы Моргана?» Она в ужасе отвернулась от него и побежала к ближайшей выходной двери. Микали продолжал идти в хвосте группы посла, отставая на шаг или два, быстро поворачивая к следующему выходу из коридора, к которому они пришли, и стоя в тени лестничной площадки, ожидая, пока их шаги не затихнут вдали. Последовало короткое молчание, а затем оркестр заиграл марш Элгара «Помпезность и обстоятельства». Он тихо сказал: «Хорошо, мой друг, посмотрим, сможем ли мы тебя найти», — и вышел в пустынный коридор. 16 Гарри Бейкер разговаривал с инспектором в форме в фойе заднего входа, когда Кэтрин Райли нашла его. Она, очевидно, была сильно расстроена, и он схватил ее за руки. «Вот, что это такое?» — Эйса, — сказала она. «Он здесь — где-то в здании. Микали знает. Он видел его в Зале перед самым антрактом.» — Боже всемогущий! — воскликнул Бейкер. — Где сейчас Микали? — спросил я. «Он присоединился к вечеринке греческого посла во второй половине». Он толкнул ее на сиденье. «Хорошо, ты остаешься там». Он коротко переговорил с инспектором, а затем на бегу скрылся наверху по лестнице. Фергюсон и Девиль вернулись на заднее сиденье лимузина бригадира на автостоянке, когда из фургона командного пункта появился сержант полиции и позвал его. Через некоторое время Фергюсон вернулся в машину. — Неприятности? — спросил Девиль. — Можно и так сказать. Кажется, Аса Морган где-то в здании.» «Итак, этого домашнего ареста, о котором вы говорили, было явно недостаточно, чтобы удержать его, но тогда вы рассчитывали на это, я думаю?» Фергюсон сказал: «Критский любовник и Джон Микали. Все выйдет наружу. Обязана. И что бы он получил? Не веревка, а пожизненное заключение, это просвещенный и либеральный век. Ты можешь себе представить, что это сделало бы с таким человеком, как он? — Значит, ты предпочитаешь, чтобы Морган сыграл за тебя роль палача?