– И не говорите. – И что же? – Глаза у Кейт темнеют, на лице появляется обеспокоенное выражение. – С Западного побережья? Он оттуда вас преследует? Вы сказали, что у вас есть вертолет? – Да, оттуда. Вы даже не представляете, какой это кошмар. Такого никому не пожелаешь. Я думала, мы хотя бы здесь от него укроемся. Не знаю как, но он снова нас нашел. Это точно он, я совершенно уверена. Уж лучше пусть будет один, чем двое. Вы спрашивали о вертолете? Да, когда нужно, я пользуюсь вертолетом. Но разумеется, с Западного побережья в такую даль на вертолете не прилетишь. – Хорошо еще, что вы не одна, – замечает Кейт. – Да. С подругой. Она тоже актриса. Только приехала, и вот пришлось уехать. И все из-за него. – А как же ваш бойфренд? Тот симпатичный парень? Вообще-то я сначала приняла его за актера, даже знаменитого. Все пыталась вспомнить, кто он такой. – Она хищно улыбается. – Сразу видно – Голливуд. Как у вас с ним? – Откровенно говоря, от него одни неприятности. – Знаете что, милая, если он вас обидит, приходите сюда, к Кейт. – Она похлопывает по лежащей на коленях подушке. – Уж я знаю, как справляться с неприятностями. Люси смотрит на белый, сияющий на солнце борт катера. Интересно, не достался ли он ей от бывшего мужа? И не от налоговой ли службы скрывается тот на Каймановых островах? – На прошлой неделе этот сумасшедший проник в мой дом. По крайней мере я предполагаю, что это был он. Вы, случайно… На гладком лице Кейт никаких эмоций. – О… нет, я его не видела. Здесь многие ходят. Кто-то на стройке работает, кто-то в порту. На них ведь и внимания не обращаешь. Но полицейские машины и «скорую помощь» я, конечно, видела. До смерти испугалась. Из-за таких вот случаев люди отсюда и уезжают. – Вы, наверное, были в доме в тот день. Моя подруга, та, что уехала, немного перебрала накануне и осталась в постели. Возможно, она вышла посидеть на солнышке… – Да, выходила. Я видела. – Правда? – Да, – уверенно кивает Кейт. – Я была наверху, в спортзале, и случайно выглянула в окно. Ваша подруга как раз выходила из кухни. Помню, на ней были пижама и халат. Я еще удивилась, но теперь понимаю. С похмелья… – А во сколько это было, не помните? – спрашивает Люси, поглядывая на свой сотовый, который продолжает записывать разговор. – Сейчас… подождите… В девять? Или около того. – Кейт указывает через плечо на дом Люси. – Она сидела возле бассейна. – И что потом? – Я занималась на тренажере. – Каждая мысль Кейт начинается с нее самой. – Наверное, меня отвлекло какое-то утреннее шоу. Нет, я звонила. Помню, что выглянула в окно, а ее уже не было. Очевидно, вернулась в дом. Это к тому, что долго она там не задержалась. – Вы долго занимались на тренажере? И можно заглянуть в ваш спортзал? Хочу понять, где именно она была. – Конечно, дорогуша, идемте. – Кейт поднимается с кресла. – Как насчет выпить? Полагаю, я имею право на глоток «Мимозы»? После всех этих разговоров о трейлерах, вертолетах, маньяках… Обычно я провожу на тренажере тридцать минут. Люси берет со столика сотовый. – С удовольствием составлю вам компанию. Глава 15 Часы показывают половину двенадцатого, когда Скарпетта встречается с Марино на парковочной площадке у своего бывшего офиса. Мрачные тучи напоминают кулаки, которыми кто-то сердитый размахивает, грозя небу; солнце то выглядывает, то снова прячется за ними; а налетающие ни с того ни с сего порывы ветра хватают ее за одежду и волосы. – Филдинг с нами? – спрашивает Марино, открывая взятый напрокат внедорожник. – Я так понимаю, что крутить баранку придется мне. Значит, какой-то сукин сын навалился на нее и задушил. Вот же дрянь. Так убить ребенка… Должно быть, здоровый, ублюдок, если она даже не шевельнулась. Ты как думаешь? – Филдинг с нами не поедет. За руль садись сам. Когда человек не может дышать, он жутко паникует и отчаянно сопротивляется. Очень уж большой силы, чтобы удержать ее и не дать перевернуться, ему не понадобилось, но слабак бы не справился. Скорее всего причина смерти – механическая асфиксия. – Вот и с ним бы так же разобраться, когда попадется. Посадить на грудь двух здоровяков из тюремной охраны, чтобы и шевельнуться не мог, и посмотреть, как ему это понравится. – Они садятся в машину, и Марино поворачивает ключ. – Я бы и сам вызвался, если б разрешили. Надо же, так поступить с ребенком. – Вот что, давай без этих «убивай всех, а Бог потом разберется», – говорит Скарпетта. – У нас с тобой дел выше крыши. Что ты знаешь о мамочке? – Раз Филдинг не с нами, значит, ты ей уже позвонила. – Да. Сказала, что хочу с ней поговорить. На том разговор, по сути, и закончился. Мне она показалась немного странной. Считает, что Джилли умерла от гриппа. – Ты ей расскажешь? – Я еще не знаю, что ей сказать. – А вот я кое-что уже знаю наверняка. Федералы будут плясать от радости, когда услышат, что ты, док, вернулась в родные края и сразу в гости. Их же хлебом не корми, а дай только сунуть нос в чужое дело, и тут появляешься ты и сразу с визитом. – Он улыбается, осторожно выезжая с забитой до отказа стоянки. Кей наплевать, что подумают федералы, и она смотрит в окно на свое бывшее здание, Биотек-2, его серые, отделанные по краям темно-красным кирпичом стены и морг, напоминающий прилепившееся сбоку белое иглу. Она вернулась, и кажется уже, что никуда и не уезжала. И нет ничего странного в том, что Кей едет в дом, где случилась смерть, а скорее всего произошло убийство, и ей нет дела до того, как отнесутся к этому визиту ФБР, доктор Маркус или кто-то еще. – У меня такое чувство, что твой приятель, доктор Маркус, тоже сильно обрадуется, – добавляет саркастически Марино, вторя ее мыслям. – Ты уже сообщила ему, что Джилли убили? – Нет. Закончив с Джилли Полссон, Кей переоделась, просмотрела несколько слайдов и не стала ни разыскивать доктора Маркуса, ни звонить ему. О результатах доложит Филдинг, он же передаст, что она готова обсудить детали вскрытия позже и что связаться с ней при необходимости можно по сотовому. Доктор Маркус, конечно, не позвонит. Судя по всему, он хочет, насколько это возможно, отстраниться от дела Джилли Полссон и, похоже, уже давно, еще до звонка ей во Флориду, решил, что ничего, кроме неприятностей, смерть четырнадцатилетней девочки ему не сулит, а раз так, то нужно как-то отвести удар, и лучшего громоотвода, чем предшественница, ему не найти. Наверное, Маркус и раньше подозревал, что Джилли убили, но по каким-то причинам не пожелал пачкать руки. – Кто занимается расследованием? – спрашивает Скарпетта, когда они останавливаются, пережидая поток машин, поворачивающих с 1–95 на Четвертую улицу. – Кто-то из знакомых? – Нет. В наше время его здесь не было. – Марино видит просвет и бросает внедорожник вперед, проскакивая на правую полосу. Вернувшись в Ричмонд, он ездит так, как и привык ездить в Ричмонде, то есть так, как ездил в Нью-Йорке в начале своей полицейской карьеры. – Ты что-нибудь о нем знаешь? – Достаточно. – Так и будешь весь день таскать эту бейсболку. – А почему бы и нет? У тебя есть что-то получше? к тому же Люси приятно, что я ношу ее подарок. Ты слышала, что управление полиции тоже переехало? Теперь оно уже не на Девятой улице, а возле отеля «Джефферсон», там, где раньше было Фермерское бюро. А в остальном у них все по-старому. Разве что разрешили ребятам носить бейсболки, как в Нью-Йорке. – Бейсболки – это надолго. – Ха! Так что ты меня за мою не сверли. – Кто тебе сказал, что к делу подключилось ФБР? – Тот самый детектив, что им занимается. Зовут его Браунинг. Вроде бы неплохой парень, но по убийствам работает недолго, да и то больше сталкивался с разборками в пригородах. Когда один придурок пристрелил другого, такого же. – Продолжая движение в сторону Брод-стрит, Марино открывает блокнот и мельком смотрит на испещренную записями страницу. – Четверг, четвертое декабря. Получил сообщение. Выехал по указанному адресу, куда и мы сейчас едем. Это возле бывшей больницы Стюарт-серкл, там теперь шикарное жилье. Или ты уже знаешь? Нет, это после тебя случилось. Хотела бы жить в бывшей больничной палате? Я ни за что. Спасибо, не надо. – Так ты знаешь, почему ФБР заинтересовалось делом? Или мне еще подождать, пока ты со вступлением закончишь? – Бюро пригласил город. Ты что-нибудь понимаешь? Я – нет. Тут вообще много непонятного. Зачем ричмондской полиции приглашать федералов, чтобы те совали нос в их дела? И почему Бюро согласилось? – Что думает Браунинг? – Его это не сильно волнует. Думает, у девочки случился припадок или что-то в этом роде. – Неправильно думает. А мать? – С ней дело немного другое. Я еще расскажу. – А отец? – Они разведены. Он живет в Чарльстоне, в Южной Каролине. Врач. Тоже странно, а? Уж врач-то должен понимать, что такое морг, а тут его дочка лежит в мешке две недели, и они никак не могут договориться и решить, где ее похоронить, или что там еще. – Что бы я сделала, – говорит Скарпетта, – так это свернула вправо на Грейс. А дальше по прямой. – Спасибо, Магеллан. Сколько ж лет я тут колесил… И как только без тебя обходился? – Я вообще плохо представляю, как ты без меня обходишься. Ладно, расскажи еще о Браунинге. Что он обнаружил, когда приехал на место? – Девочка была на кровати. Лежала на спине. В пижаме. Мать в истерике. Так что можешь себе представить. – Она была накрыта? – Одеяло отброшено, почти сползло на пол. Мать сказала Браунингу, что так и было, когда она вернулась домой из аптеки. Но у нее, как тебе, наверно, уже известно, проблемы с памятью. Думаю, она врет. – Насчет чего? – Пока не знаю. У меня же ничего нет, кроме того, что рассказал по телефону Браунинг. Вот поговорю с мамашей, тогда будет видно. – Есть какие-то свидетельства, что в дом мог проникнуть посторонний? – Очевидно, никаких, раз Браунинг так не думает. Как я уже сказал, его этот случай не зацепил. Равнодушие заразно. Эксперты, если их не подгоняли, тоже могли что-то пропустить. Если детектив сразу решает, что проникновения не было, то где, например, им искать отпечатки?