Кери узнала, что Рэй жив. Он уже был в той же больнице с огнестрельным ранением левого предплечья. Он не хотел ехать, но спецназовцы не были настроены вести споры и просто затолкали его в скорую. По всей видимости, он привлек внимание красных пиджаков, несколько раз выстрелив в воздух над головами в Главном зале, а затем повел охранников к бассейну. Там он заперся в кладовой и отгонял нападавших, пока не прибыла подмога. Он потерял гарнитуру, убегая от охраны, чем объяснялось его отсутствие на связи. Кит ушел с линии, потому что был арестован. Когда полиция обнаружила парня в припаркованной машине в квартале от поместья с гарнитурой и ноутбуком, они решили взять его под стражу и разобраться с ним позже. Впоследствии он был освобожден. У Кери и Эви выдалось небольшое затишье, после того как их распределили и установили, что угроза их жизни отсутствует. Позже врачи должны были их обследовать более тщательно. Мать и дочь сидели на передвижных больничных койках друг рядом с другом, отделенные от остального мира тонкими мерзкого цвета занавесками. Некоторое время они продолжали сохранять молчание. – Я знала, что ты придешь за мной, – наконец тихо сказала Эви. – Откуда? – Они схватили меня, они спрятали меня, они пользовались мною все эти шесть лет. Но они не могли меня полностью изолировать, мама. Я видела новости. Парень, который украл меня, сам показал мне пресс-конференцию, на которой ты плакала на парковке. Он смеялся над тобой. – Мне очень жаль, дорогая, – сказала Кери, пытаясь говорить ровно. – Он думал, что это сломает меня, – продолжала Эви. Ее голос звучал на удивление нейтрально. – Но вышло обратное. Твое лицо наполнило меня спокойствием. Я знала, что ты будешь стараться изо всех сил… Все эти годы я держалась только благодаря этому. А потом… Она замолчала. Кери отчаянно хотела, чтобы она продолжила, но не хотела сильно давить на нее. Все то, что она говорила по своей воле, уже было благословением, с учетом обстоятельств. Но Эви настроилась и продолжила. – А потом я услышала, что ты стала полицейским. Я слышала кое-что в новостях о том, как ты спасала детей. И я знала, что в конце концов ты найдешь меня. Я никогда не сомневалась в этом. Большей частью. Кери хотела расспросить ее о «меньшей части», но в палату вошла шеренга медперсонала. Они хотели отвезти Эви в другую комнату для осмотра, но мать и дочь воспротивились этому. Кери едва могла видеть Эви, потому что во время осмотра вся палата была заполнена врачами и медсестрами. Через полчаса один из врачей подошел к Кери и прошептал ей на ухо, что у Эви наблюдается небольшое вагинальное кровотечение, и им нужно было сделать процедуру, требующую немедленной общей анестезии. Она дала согласие, настаивая на том, чтобы они жили в одной палате после операции. Пока Кери ждала Эви, врачи занимались ее травмами. Оказалось, что во время прыжка на выступ скалы она сломала три ребра. В ранах на ногах остались крошечные частицы асфальта и ткани, укрывшиеся от их с Магс внимания. Большой фрагмент застрял в ее голени и спровоцировал надкол кости, чем и объяснялась непрерывная пульсация боли в этой области. Также у нее была вывихнута пара пальцев, а левая ладонь была настолько разодрана, что, возможно, позже ей понадобится пересадка кожи. Еще ей наложили несколько швов на правую сторону лица возле глаза и носа. Небольшой вывих плеча, который она получила, карабкаясь на балкон особняка. Несколько дней она походит в повязке. Она чувствовала себя не в своей тарелке. Поэтому, когда врачи предложили ей капельницу с морфием во время лечения, она с радостью согласилась. Но она никак не ожидала, что полностью потеряет сознание. Когда она очнулась, то увидела, что лучи солнца уже пробивались сквозь окно больничной палаты. Эви крепко спала в кровати, стоящей неподалеку. Рэй сидел в неудобном, по его мнению, кресле рядом с ней. Он тоже дремал, и она увидела большую повязку на его левом предплечье. В остальном он казался невредимым. Казалось, он почувствовал ее взгляд и зашевелился. Через пару секунд он прошептал. – Который час? Кери посмотрела на часы на стене. – Шесть пятьдесят шесть. – Хорошо, – сказал он. – Значит ты проспала около трех часов. Лучше, чем ничего. – А ты? Сколько спал ты? – Примерно...пятьдесят шесть минут, – ответил он, застенчиво улыбаясь. – Раймонд, ты должен заботиться о себе. Он ей ничего не ответил. Он посмотрел сначала на Кери, а затем на Эви, мирно посапывающую рядом. – Она так похожа на тебя, – сказал он. Он как будто бы хотел сказать что-то еще, но не стал. Только улыбнулся. – Не могу поверить, что мне удалось вернуть ее, – прошептала она. – Да, это длилось очень долго, Кери. Я так рад за тебя. – Спасибо, Рэй. Знаешь, у меня бы не получилось...без тебя у меня бы не получилось... – она не смогла закончить фразу. – Эй, не говори пока ничего, Дюймовочка. Впереди еще долгий путь. Можем считать то время, что лежим здесь, утыканные трубками, медовым месяцем. – Я знаю, Рэй. И я просто в ужасе от предстоящего. Ей нанесен такой ущерб, что не представляю, как его восполнить. – Это ужасно, но восполнить его невозможно. Что было – то было. Это несправедливо, но все эти кошмары останутся с ней навсегда. Теперь можно лишь искать способы справляться с ними, проходить их, создавать что-то вроде нормальной жизни. – Ты прав, – согласилась Кери. – Наверное, чем раньше я приму тот факт, что будет нелегко, тем лучше для нас обеих. – Я рад, что ты так думаешь, партнер, – сказал Рэй. Он уселся в кресле в позе «к делу», что заставило Кери занервничать. – Потому что это «раньше» начнется сразу же, как ты выйдешь за эту дверь. – Что ты имеешь в виду? – Я дал врачам и медсестрам строгие указания никого сюда не пускать, кроме медицинского персонала. Но знай, что куча людей горит желанием с тобой пообщаться. Превозмогая боль, Кери нажала кнопку на пульте, чтобы поднять кровать в вертикальное положение. – О чем ты говоришь? О ком? – Для начала, о лейтенанте Хиллмане, который очень интересуется, почему кто-то, о чьей смерти я доложил, находится в больнице после проведения военной операции по захвату логова работорговцев. Многие другие отделы тоже были бы не прочь задать тебе пару вопросов. В том числе и начальник полиции Бичер. Мэр, скорее всего, тоже здесь, вместе с парой городских инспекторов. – Это все? – с сарказмом спросил Кери. – Вообще-то, нет. Еще журналисты всех существующих изданий. И не только местных, но и национальных. Они готовятся к пресс-конференции. За эту ночь они уже провели две, но еще больше планируют провести с тобой и со…Стивеном. – Что? – сдержанно спросила Кери, пытаясь не обнаружить нарастающий гнев. – Да, – тихо сказал Рэй. – Твой бывший муж давал интервью. Рассказывал, как он счастлив, что Эви вернулась, как он всегда верил, что однажды они воссоединятся. – Это такая шутка? Каждый раз, когда я обращалась к нему за помощью, он говорил мне, что продолжать ее поиски – безумие. Он говорил, что нужно смириться с ее смертью. Он возмущался, даже когда я просто о ней говорила. – Знаю, Кери. Но на камеры он говорит совсем другое. И он прорывался сюда, чтобы повидать ее. Ему это не удалось только потому, что я убедил врачей не пускать никого, пока она спит, по крайней мере, пока не проснешься ты и не решишь иначе. Но когда она проснется, это уже не прокатит. Он ее отец. – С той еще натяжкой, – пробормотала Кери. Рэй посмотрел на нее и кивнул в сторону Эви, которая уже начала просыпаться. – Я пойду прогуляюсь, чтобы вы могли побыть немного вдвоем, – прошептал он. – Но не думай, что это продлится долго. Он поцеловал Кери и закрыл за собой дверь, когда Эви открыла глаза. * * * Рэй был прав. С того момента, как Кери открыла дверь в свою больничную палату, началось сумасшествие. Почти сразу же явился ее бывший, Стивен, который настаивал на немедленной встрече с Эви. Несмотря на то, что за время ее отсутствия он ею не сильно интересовался, и внезапное возвращение отцовских инстинктов скорее всего было случайными обстоятельствами, а не подлинным, она не могла не пустить его. В конце концов, Эви была его дочерью. И до того момента, как ее похитили и все начало рушиться, он был хорошим, любящим, хотя и немного бестолковым отцом. Он прошел мимо нее в палату и бросился к кровати Эви. Кери увидела в его глазах искреннее облегчение от осознания того, что она действительно жива. Может быть, все эти годы он объявлял веру Кери безумием только потому, что ему было бы слишком больно думать иначе. Это она могла понять. Но она не могла этого простить. Эви была их дочерью, и он должен был продолжать бороться за нее, а не сдаваться. Эви все еще не пришла в чувства и через пятнадцать минут она снова уснула. Медсестры выгнали всех, чтобы она смогла отдохнуть, а Кери наблюдала за ней в дверное окошко, параллельно разбираясь с толпой посетителей. Сначала был лейтенант Хиллман, который разрывался между желанием наорать на Кери за то, что она притворилась мертвой и проникла в голливудское поместье, и плясать от счастья, потому что она была жива и воссоединилась со своей дочерью. В конечном счете, он решил сосредоточиться на последнем, сделав лишь мимолетное упоминание о важном подведении итогов. Остальные ребята из отдела пришли выразить свои наилучшие пожелания. Детективы Суарес, Эджертон, Паттерсон и даже Фрэнк Броди, зануда-ветеринар, всего несколько недель назад вышедший на пенсию, казались по-настоящему счастливыми. Разве что офицер Джейми Кастильо была более сдержана, и Кери подозревала, что знает причину. Кастильо почти наверняка задавалась вопросом, как Кери могла позволить ей думать, что она мертва; почему она не позвонила ей, не попросила помочь проникнуть в голливудское поместье, а вместо этого доверилась какому-то охраннику торгового центра, который еще даже не поступил в полицейскую академию. Кери хотела рассказать правду. Хотела рассказать, что в отделе завелся оборотень, что она полностью уверена в Кастильо. Но все же безопасность требовала держать на расстоянии всех, кроме Рэя. Ведь даже последние слова Джексона Кейва призывали ее остерегаться. А это значит – молчать, пока оборотень не будет пойман. Даже если это будет расстраивать Джейми. Пресс-конференция была назначена на восемь часов утра. Эви спокойно спала в палате после успокоительных, которые дали ей врачи. Несмотря на предположение Стивена о том, что это могла бы стать катарсисом, Кери не позволила ей находиться рядом с камерами или журналистами. Перед самым началом Кери отвела в сторону Рина Бичер, в прошлом – капитан ее дивизии, а теперь – начальник всей полиции. В свои пятьдесят Бичер была высокой и стройной, с резкими чертами лица, которыми она напоминала Кери ястреба, постоянно выискивающего добычу. Она хотела что-то сказать, но к ним подошли мэр и несколько членов Наблюдательного совета. – Готовы начинать, шеф? – спросил он приятным голосом. Мэр, высокий и темноволосый, был ненамного старше Кери. – Да, мэр Альварес. Вы уже знакомы с детективом Локк? – спросила Бичер. – Не имел чести, – ответил мэр, пожимая ей руку. – Кое-что я приберегу для камер, а сейчас просто скажу «спасибо». Я знаю, что вы пытались спасти свою дочь. Но в ходе этого вы спасли множество других молодых девушек. Верно, Карл? – Абсолютно верно, господин мэр, – сказал пожилой, ухоженный мужчина, стоявший справа от Альвареса. Он вышел, когда мэр назвал его по имени. – Карл Уэзерфорд, начальник отдела в третьем округе. Приятно познакомиться, детектив. Поместье Виста находится в моем районе. Я не уверен, известно ли вам, но каждый наблюдательный округ представляет почти два миллиона человек. А это почти в три раза больше, чем представляет член конгресса. Это огромное, разношерстное сообщество. И этому сообществу вы оказали невероятную услугу, разрушив такой сомнительный бизнес. – «Сомнительный», – не самый подходящий термин для описания тех событий, – сказала Кери.