– Нет, но Анна здесь бывала каждый день! – Приходила в обеденный перерыв прямо с работы и возвращалась туда же. Думаешь, она дефилировала по солидному банку в таком несолидном виде? Здесь она ничем не выделялась из толпы и не соответствовала образу жертвы. Значит, мне тут делать нечего. – Это не тебе решать, – отрезал Глеб сквозь такую же фальшивую и приторную улыбку. – Жираф большой – ему видней. Так что действуй! – Как? Флиртовать с другими в присутствии своего бойфренда? А ты не будешь выглядеть слишком тупым и рогатым? Он скрипнул зубами: – Хватит болтать! Главное, чтобы ты выглядела так, как задумано! – Как скажешь, любимый. – Я солнечно улыбнулась надувшемуся рыжему, обвела посетителей мужского пола заинтересованным взглядом заправской любительницы тестостерона и выбрала потенциальную жертву. Высокий, худой, как палка, паренёк с жиденькими, длинными до плеч волосами задумчиво потягивал кофе, читал газету и ни о чём не подозревал. Но вот он отвлёкся, чтобы перевернуть страницу, поднял глаза, встретил мой нескромный завлекающий взгляд, растерянно огляделся, убедился, что я смотрю именно на него, немедленно зарумянился, словно ломтик колбасы на сковороде и… смущённо улыбнулся в ответ. А в следующее мгновение на меня обрушилась обжигающая смесь презрения, неприязни и горечи. Эмоции исходили от девушки, сидящей рядом с парнем. Я оценила её римский профиль, густые тёмные волосы, длинные ресницы, глубину чувств и в который раз пожалела, что приняла предложение Войнича. Об этой стороне медали я как-то не подумала. Причинять боль другим не хотелось даже ради благих целей, но, честно говоря, мне и в голову не пришло, что эти двое вместе – слишком уж они разные. Девушка красивая, вся какая-то воздушная, изящная, а парнишка самый обыкновенный, не блещет красотой, не может похвастать бицепсами. И, судя по заинтересованным взглядам, которые он теперь периодически посылает в мою сторону, тонкостью чувств он тоже не отличается. Я эти взгляды упорно игнорировала, полностью переключившись на лазанью. Хватит с него, да и с меня тоже. Рыжий недовольно толкнул под столом мою ногу и угрожающе прошептал: – Эй, мы сюда не есть пришли! Продолжай! – Сам продолжай, программа-минимум выполнена, пошли дальше. – Но по плану нам нужно пробыть здесь ещё двадцать минут, и ты должна… – …демонстрировать свою порочность. – Именно. – Ладно, если настаиваешь… – Я с коварной улыбкой сбросила босоножки на высоченной шпильке, и моя обнажившаяся ступня медленно поползла по его ноге. Глеб напрягся и, казалось, забыл, как вообще дышать. Пожалев мученика, я остановилась в сантиметре от его колена и невинно поинтересовалась: – Этого достаточно? – Что ты делаешь?! – прошипел он, тщетно пытаясь стряхнуть мою ногу. – То, что ты велел – демонстрирую порочность, это ведь можно делать по-разному. Манёвр удался. Он резко поднялся, едва не опрокинув чашки и тарелки. – Хорошо, едем дальше! Я с большим сожалением натянула босоножки. Для меня, с детства привыкшей к простой удобной обуви, это модное дорогое дизайнерское изделие было чем-то вроде лайтовой версии «испанского сапожка». Ноги болели, а удержать равновесие на таких шпильках удавалось лишь ценой героических усилий. Странная пара тоже направилась к выходу. Парень держал девушку под руку. Поравнявшись с нами, он бросил в мою сторону вороватый взгляд, улыбнуться не осмелился, а девушка пронеслась мимо, буквально таща его на буксире. Её сумочка довольно чувствительно хлестнула меня по руке, и из неё, чуть-чуть покружив в воздухе, выпала какая-то бумажка. – Извините, вы уронили. – Я подняла потерю, оказавшуюся поздравительной открыткой, и протянула остановившейся незнакомке. Наши взгляды встретились, и я невольно вздрогнула, увидев широкий уродливый шрам, пересекающий её левую щёку. Такие обычно остаются от ожогов пламенем или кислотой. Заметив выражение моего лица, она поморщилась, словно от острой боли, буквально выхватила открытку из рук и, процедив сквозь зубы благодарность, понеслась дальше. Следующий пункт – рабочее место официантки Валерии Ковязиной – скромная третьесортная кафешка, вернее, забегаловка «На дорожку». Любимое место дальнобойщиков и гастарбайтеров, где круглосуточно можно приобрести недорогую выпивку и снять комнату – переночевать или просто уединиться с понравившейся официанткой. Здесь я уже из толпы не выделялась – тут все были одеты примерно так же, а вот Глеб в белой рубашке и джинсах смотрелся как интеллигент, случайно перепутавший библиотеку с пивной. Флиртовать в таком месте я не рискнула – доказывай потом, что не намекала на «комнаты страсти». Да и какой в этом смысл, местных официанток всё равно не перещеголять. Одеты они были практически в бикини и на каждом посетителе отрабатывали индивидуальное стриптиз-шоу, нередко используя его в качестве шеста. Это понятно – размер чаевых напрямую зависит от степени расположения клиента. Даже Глеб, пообщавшись с одной из них, охотно сунул девушке купюру в вырез топа, едва прикрывающего пышную грудь, а когда она отошла, смущённо, но назидательно заявил: – Вот, бери пример, так ты и должна себя вести! – Уже пыталась, а тебе почему-то не понравилось, – напомнила я. – Или наоборот – испугался, что может понравиться? Он надулся, вспомнив недавний инцидент. – Размечталась! На мне эти приёмчики отрабатывать не нужно. Вон сколько вокруг подопытных – выбирай любого. Я огляделась – действительно много. Мужчины составляли восемьдесят процентов контингента кафешки. Женщины тут тоже были, но значительно меньше. Выглядели они так же, как и официантки, да и занимались примерно тем же, только уже в рамках другой профессии. – На фоне такой конкуренции я вряд ли смогу выделиться и привлечь внимание. Да и ни к чему это. Здесь нет того, кого мы ищем. – Откуда ты знаешь? – подозрительно прищурился рыжий. – Я как радар улавливаю эмоции, особенно очень сильные. Всё, что чувствую здесь – вожделение, усталость, раздражение. Нет и намёка на ярость и ненависть. Даже от той девушки со шрамом из «Наоми» исходило больше негатива. Глеб отмахнулся: – Бракованный у тебя радар! Забудь о девушке. Там всё чисто. У неё алиби на последний случай. – Э… а почему её вообще проверяли? – Обычная процедура, полиция проверяет всех фигурантов: родственников, любовников, друзей. А она – подруга последней жертвы, Ольга Ворошилова. К тому же мотив не желать блондинке добра у неё имелся серьёзный. – Какой? Внешность? – Да. Знаешь, как она шрам получила? Там такая душещипательная история! – Расскажи, люблю такие. Он, как ни странно, послушался: – Жили две подружки-красавицы Оля и Аня. Вместе учились в школе и бегали на танцы. Аня была более бойкой, острой на язык и с парнями не церемонилась. Однажды один обиженный кавалер решил отомстить за поруганные чувства и подстерёг блондинку у подъезда с пузырьком серной кислоты. Он не учёл того, что домой Аня возвращалась не одна. Оля первой заметила опасность и успела оттолкнуть подругу, но подставилась сама. С тех пор её красота осталась в прошлом, а виновата в этом Анна Логвинова. – Действительно, печальная история… – Хватит уже историй! – рассердился вдруг Глеб. – Ты не болтать, а работать должна, и не радаром, а… – Он замялся, подыскивая подходящую формулировку. – Путаной, – подсказала я, предпочитаю называть вещи своими именами. Рыжий тяжело вздохнул и корректно поправил: – Приманкой. Здесь идеальная зона охоты. Только посмотри на эти рожи – каждый второй укладывается в психологический портрет убийцы. – А что, уже и портрет имеется? С этого места подробнее. – Просто предположение: судя по наносимым увечьям, у маньяка проблемы либо с внешностью, либо с процессом деторождения, а скорее всего и с тем, и с другим. Поэтому он портит лица и вырезает матки. Я ещё раз оглядела посетителей забегаловки. Не похоже, чтобы кого-то из них заботила внешность или процесс деторождения, большинство интересовал разве что его начальный этап и возможность на нём заработать. – Хватит глазеть, работай, – строго велел Глеб. – А то всё время из образа выходишь. – Ты тоже! Должен играть роль трепетного возлюбленного, а ведёшь себя как заправский сутенёр, – парировала я и, закинув ногу на ногу, лучезарно улыбнулась какому-то бородатому детине со смешным девчачьим хвостиком на макушке. Он мирно посасывал пиво из огромного жбана, но, заметив моё благосклонное расположение, отставил его в сторону и начал медленно и торжественно подниматься. Мы с Глебом, разинув рты, следили за этим процессом. Казалось, он не закончится никогда. – Ты поменьше кого-нибудь выбрать не могла? – с досадой шепнул мой телохранитель. – Это ж Гулливер какой-то! – Ничего, ты ведь у нас Рембо, справишься. – А зачем справляться, пойдёшь с ним и отработаешь всю программу по полной, – ухмыльнулся он, типа пошутил. – Это будет выглядеть очень убедительно. – Точно, а для пущей убедительности, скажу ему, что единственная преграда на пути к нашему счастью – ты, – шепнула я, продолжая улыбаться Гулливеру. Боюсь, только улыбка получилась немного нервной. А он наконец закончил подниматься и двинулся в нашу сторону, огромный, похожий на каменную глыбу, страдающую ожирением четвёртой степени. Но за пару шагов до конечной остановки моего гигантского поклонника перехватила пышнотелая рыжеволосая дама постбальзаковского возраста. Она по-хозяйски положила руку Гулливеру на колено (видимо, куда смогла дотянуться) и уволокла его в какой-то тёмный угол, не забыв показать мне унизанный дешёвыми колечками средний палец. – Конкуренция, – сокрушённо вздохнула я, – клиента увели.