Я не могла дышать, будто вновь попав в плен былого ужаса, будто вновь став той самой напуганной девушкой, полностью зависящей от этого человека. Оцепенение сковало тело. Я лишь смотрела на тень, сидящую в кресле, не в состоянии пошевелиться. — Ты вернулась совсем другой, и я рад, что в твоей судьбе я сыграл не последнюю роль. Благодаря мне ты жива, ты дышишь, ты счастлива! — Огюст поднялся, и я взволнованно повернулась к спящему мужу. — Он спит и не проснется до тех пор, пока я того не захочу. Нам есть о чем поговорить, Анна. Титаническими усилиями я заставила себя буквально сползти с кровати и отойти от нее, чтобы оказаться как можно дальше от Артура. Он не должен пострадать, Огюст — это моя кара. — Чего ты хочешь? — еще не справившись с дрожью в голосе, спросила я. Луна теперь освещала постаревшее лицо. Глаза мага смотрели на меня с болезненным блеском. Жажда получить бессмертие вернулась, Огюст казался обезумевшим, но я видела, что он старательно сдерживается, хоть это приносит ему не только моральную, но и физическую боль. — Ты задолжала мне, Анна, — сказал он, делая крошечный шаг, а потом резко останавливаясь. — Я дал тебе новую жизнь, а ты сбежала! Ты обязана мне всем! Его слова подняли волну возмущения, и в груди разгорелся огонь негодования. — Что ты мне дал? — прошипела я, ощущая, как горечь и обида прожигают душу и стирают страх. — С самого первого дня ты желал лишь разгадать тайну и найти ключ к бессмертию! Ты слепо шел к своей цели, не заботясь обо мне! Ты истязал меня различными заклинаниями, пытаясь выдрать из меня ответы! Признаю, сначала ты был мил и притворно учтив, поэтому я позволяла тебе испытывать на мне всевозможные способы получения секрета бессмертия. Я привыкла к тебе и пошла за мнимым участием, а ты предал меня, использовал, воспользовался моим бессилием и одиночеством! О каких обязательствах ты говоришь? Все это время Огюст заметно боролся с собой, то порываясь приблизиться, то отступая. Он дрожал и изнывал от нетерпения. В этот миг я поняла: он готов растерзать меня, разорвать в клочья, чтобы забрать то, что забрать у меня невозможно. Вдруг сердце мое будто взорвалось, и по телу пробежало нечто похожее на облегчение. Словно я выпустила то, что давно мешало жить полноценно, мешало дышать. — Ты жалок, Огюст! — тихо сказала я, сама подойдя и заглядывая в покрытые пеленой безумия глаза. — Даже если ты сейчас убьешь меня, чего сделать ты на самом деле не сможешь, мое бессмертие не достанется тебе, потому что ответов, которые ты ищешь, просто не существует. Я не бессмертна. Сказав эти слова, я впервые поняла, что знала это всегда, но только сейчас все кусочки мозаики сложились вместе в моей голове. Когда прошлое и настоящее сошлись наконец в одной точке, многое стало понятным. В этот самый миг я поняла практически все, что сделал Томас и о чем хотел мне сказать. — То есть как? — сражаясь с гневом, страхом и собственной одержимостью, спросил он. — Ты лжешь! Ты пытаешься просто защитить себя! — Мне не нужно защищать себя, Огюст, — спокойно сказала я. — Я сильнее тебя. Ты лишь слабый старик, который впустую потратил десятилетия, гоняясь за призрачной надеждой. — Ты? Ты сильнее меня? Спорить с ним не было смысла. Я вернулась к кровати и одним легким движением вытянула мужа из колдовского сна. Артур открыл глаза и сначала улыбнулся, но, заметив мое напряженное лицо, тут же стал серьезным. — Все хорошо, милый. Я справлюсь. Инспектор вмиг оказался на ногах и попытался задвинуть меня себе за спину, но я не подчинилась. Заглянула в его лицо и слабо улыбнулась. — Поверь мне, я справлюсь, — а потом повернулась к магу. — Я несла свой страх перед тобой долгие годы. Он заставлял меня бежать как можно дальше, прятаться, закрываться от мира. Двадцать пять лет я не жила, а существовала подобием человека, и все из-за тебя. Ты внушил мне страх перед людьми, заставил думать, что внешний мир уничтожит меня в погоне за бессмертием. Тогда, в далеком прошлом, я была напугана, слаба, беспомощна и очень одинока. Я верила тебе, подчинялась и отдавалась во власть твоему безумию, даже не осознавая этого. Но я рада, что ты ударил меня в тот день. Рада, что ты не сдержался, явив свою истинную натуру! А еще я рада, что мои природные качества побудили меня сорваться с места. Я могла не помнить, кем я была, могла растеряться и на время запутаться, но мое истинное «я» взяло верх и не согласилось быть твоей жертвой. Я подошла совсем близко и продолжила выпускать все, что накопилось за долгие годы: — Я сама подарила себе новую жизнь, и ты не имеешь к этому никакого отношения. Кто угодно, но только не ты, повлиял на ее становление. Его величество одарил меня такой преданной дружбой, что я не потеряла веру в нее. Служанка, которая знала, чем грозил ей подобный проступок, невзирая на страх, вывела меня из магистиума, и в благодарность я взяла ее имя. Этот подвиг наделил меня верой в людей! Горячие слезы катились по щекам, но я была им рада. Они будто смывали прошлое, освобождая сердце от груза, освобождая меня от страха, который оказался просто привычкой. — Я справилась сама, Огюст! Скиталась, искала свое место в этой жизни, искала свой дом! И пусть я не могу вернуться в прошлое, к семье, и прожить остаток жизни рядом с родителями, но я смогла построить для себя новый мир! Я обрела семью! Меня окружает столько любящих людей, которые освещают мой путь, делают жизнь ярче и прекраснее! Я счастлива оттого, что взамен могу подарить им свою любовь! Ты же не дал мне ничего, за что могла бы быть обязанной! Огюст растерянно смотрел то на меня, то на Артура и будто не слышал всего, что я сказала. Но эти слова были нужны не ему, а мне. Все сказанное мной вмиг сделало меня сильнее. — Освободись и ты от этого проклятия, Огюст! Смирись с тем, что ты не бессмертен, проживи остаток дней достойно. Король ценит тебя, так насладись этим сполна! Отпусти меня из своей жизни! — Почему ты считаешь, что не бессмертна? — спросил он, лишая меня надежды уговорить его. Хотя, конечно, чего же я ждала? Что одержимость сама собой исчезнет? Что человек, десятилетиями живущий одной навязчивой идеей, так быстро от нее откажется? Я вздохнула и попробовала объяснить: — Мое долголетие — это результат сложного заклятия и нескольких связующих звеньев. Повторить его невозможно, поскольку тут замешана частица драконьей магии. Это лишь цепочка обстоятельств, приведшая к такому результату. И как только все, что должно, случится, оно иссякнет, сделав меня смертной. Или же поставит все на свои места, стерев меня с лица земли, как и должно. Я не могу этого знать. В комнате повисла тяжелая тишина, она давила и угнетала. — Почему ты не сказала мне? — выдохнул Артур. — До этой минуты я и сама не осознавала. Артур еще что-то хотел сказать, но я не позволила. Мы обсудим это позже, когда будем одни. А сейчас мне нужно было решить проблему с Огюстом. — Я никогда не лгала тебе, — твердо заверила я старика. — И сейчас говорю правду. То, за чем ты гонишься, — невозможно! Смирись с этим, Огюст! У тебя есть всего два пути: либо ты отступишь и вернешься к своей тихой жизни в магистиуме, либо мне придется отправить тебя туда, где ты будешь продолжать мучиться и поедать себя изнутри. Для убедительности я щелкнула пальцами, и мы все оказались в глубоком прошлом, там, где магия принадлежала только драконам. Огюст оторопело оглядывался, не веря своим глазам. — Я сильнее тебя, но я бы не хотела этим пользоваться. Ты стар и болен, а я не из тех, кто бьет уже стоящего на коленях! Еще один щелчок, и мы вернулись в комнату гостиницы. Огюст посмотрел на меня с мольбой, и в этой мольбе я видела конец всем его ожиданиям. Жалость сдавила грудь. Когда-то этот человек был важен для меня, а теперь он сокрушен и буквально уничтожен. Я разрушила его мечты, безжалостно раздавила крупицы надежды. Маг стер единственную горестную слезу и исчез бесследно… Вечерний поезд уносил нас прочь из столицы. Всего несколько дней — и во мне многое изменилось безвозвратно. Это путешествие не только в моей прошлой жизни навело порядок, но и во мне самой. Будто то пережитое мной когда-то было призвано к тому, чтобы внутри появился тот самый стержень, та самая сила, которой мне недоставало все эти годы забвения. Словно без этих воспоминаний я была не совсем полноценной, как сосуд, не заполненный и наполовину. Этот груз должен был снова лечь на мои плечи, чтобы я стала такой, какой должна быть. Всего несколько дней — и я возвращаюсь домой. Домой. Как красиво звучит это слово, как разливается теплом по телу, стоит только произнести его. Всего несколько дней — и я поняла, где именно он находится. Всего несколько дней — и у меня появился муж. Муж. Тоже непростое слово. У меня даже времени не было толком обдумать, что именно это значит. Нет, я нисколько не пожалела и считаю этот поступок хоть и спонтанным, но правильным. Очарование королевского тронного зала, уютной атмосферы и аромата дивных цветов развеялось, и мы возвращались в реальную жизнь. И в этой жизни у меня тоже были близкие люди. Я немного нервничала оттого, что не представляла, как отнесутся к нашей свадьбе миссис Баррингтон и Фредди. Безусловно, они одобрят мой выбор спутника жизни, но свадьба, вот так, тайно?! А еще я думала о том, как будет выглядеть наша дальнейшая жизнь. Не могла не думать. Артур ничего не говорил о том, какой ее представлял. Хотел ли он, чтобы я перебралась в Олридж-холл? Как отнесется к тому, что я продолжу работу в пансионе? В этой жизни я не думала о браке. Ну, то есть думала, конечно, но как о чем-то призрачном, фантастичном. И теперь, когда все так быстро случилось, я осталась растерянной и немного сбитой с толку. Чувства, конечно, прекрасны, но полагаться лишь на них было бы несерьезно. Мы ведь ничего не обсуждали, не прикидывали, не делились мыслями о совместной жизни. Я понимала, что время не располагало, но все же. Я уже миссис Аддерли, и это не выбросишь, не забудешь, не отложишь на время на полку. Даже усмехнулась и тряхнула головой, когда поняла, что, может, и думать ни о чем не придется. Все в руках Лютера. Боже, как страшно это прозвучало, даже в мыслях. От Лютера зависело мое счастье, мое будущее, моя жизнь. Чудовищно осознавать, что ты в чьих-то руках. Путь в Вичпорт сам по себе казался испытанием. Мы с Артуром оба ощущали нарастающее напряжение, которое будто сковало нас, но и об этом не говорили, просто позволили себе забыться на эти два дня. Мы беседовали о столице, о магии в целом, о моем и его детстве, но опасных тем не касались. Будто, не сговариваясь, решили подарить себе последнее спокойное дыхание перед бурей. Но спокойствие тут же нарушилось, стоило нам перешагнуть порог поместья. — Милорд, — встретила нас обеспокоенная миссис Додсон. Ее руки были сцеплены у живота. Пальцы нервно сжимались и разжимались, на бледном лице застыла тревога, а чуть припухшие глаза поведали о бессонных ночах, полных слез. Сердце оборвалось, Артур уронил саквояж к ногам. — Эдолин? Экономка кивнула и поднесла дрожащую руку к губам, а потом опустила глаза и закрыла лицо руками, пытаясь справиться с новым потоком слез. Боль в груди не оставила места ничему другому. Артур бросился вверх по лестнице и, перепрыгивая через ступеньки, быстро преодолел первый пролет. Я устремилась за ним. Меня гнали вперед страх и предчувствие беды. Дверь в комнату Эдолин была открыта, Артур влетел внутрь и замер на пороге. Я тоже приостановилась, застав плачевную картину. Эдолин лежала на кровати, ее белокурые волосы разметались по подушкам. На бледном лбу блестели бисеринки пота, щеки впали, под закрытыми глазами залегли густые тени. В комнате царил полумрак. Из освещения лишь пара свечей у кровати, шторы плотно занавешены. Из-за этого девушка выглядела еще несчастнее и болезненнее. Рядом с ней полулежал на кровати Ноэль, который прижимал руку сестры к щеке и старался держаться. Фредди затихла неподалеку. Стоило нам появиться, как подруга подошла ко мне и отвела в сторонку. — Бедняжке резко стало хуже два дня назад, — печально сказала Уиннифред. — Она почти постоянно в бреду, мечется несчастная… Я могу изменить ее сны, но… смотреть, как она тихо умирает… Фредди подняла на меня полные слез глаза, и грудь сдавило. Я взяла подругу за руки и попыталась разделить ее боль. Мы обе успели полюбить эту прекрасную девушку, лучившуюся любовью, добротой и нежностью. Так или иначе, но мы принимали участие в ее жизни, поэтому крепко привязались к ней. Ее судьба не оставила нас равнодушными, а чистое сердце восхищало. — Отдохни, милая, — сказала я, подавляя всхлип, — теперь я подежурю рядом с ней. — Но я… — Нет, моя дорогая, — сказала я настойчиво и перевела взгляд на Ноа. — Позаботься о нем. Ты нужна ему как никогда. Фредди храбро сцепила зубы и, чуть задрав подбородок, кивнула, а потом направилась к кровати. Очень осторожно она приподняла мужчину за плечи. — Ноэль, — прошептала она, — тебе нужно отдохнуть. Хоть немного… — Нет, — упрямо мотнул головой он, но вмешался Артур, который подхватил друга и помог подняться на ноги. — Я не могу уйти… — У нее еще есть время, Ноа, — ласково сказала я. — Мы здесь. И я, и Артур. Присмотрим за ней. Она может прийти в себя в скором времени, и ваше состояние будет лишь удручать ее. Я искала подходящие слова, чтобы хоть как-то повлиять на страдающего брата, чтобы вынудить его привести себя в порядок, хоть что-то съесть и просто вздремнуть, быть может. Мистер Гаррисон ослаб настолько, что и не думал сопротивляться, Фредди не составило труда довести его до двери. — Ты будешь здесь? — с надеждой спросил он у Артура, прежде чем выйти из комнаты. — Буду, — кивнул мой муж. — И обещаю — если что, позову мгновенно. Мы не оставим ее ни на минуту. Я присела на краешек кровати и взяла в руки тряпицу, что лежала возле миски с водой. Аккуратно намочила ее и обтерла лицо девушки. Эдолин тяжело дышала и то открывала глаза, то вновь закрывала. Ее тело буквально пылало в лихорадке. Время от времени девушка слабо металась. Артур ходил туда-сюда, чувствуя себя беспомощным, так же, как и я. — Ты не можешь?.. — Прости, — с болью в голосе ответила я, понимая, что разрушаю его надежды, — не могу. Я ничего не могу сделать, и это убивает меня. Держаться оказалось нелегко и теперь, когда Ноэль покинул комнату, я будто сдалась. Разве можно столько всего пережить и остаться крепко стоящей на ногах? — Разве это справедливо, Артур? — посмотрела я на мужа, который тут же застыл на месте. — Разве судьба не подлая? За что этой бедной девочке, которая еще не успела увидеть жизнь, столько бед? Чем она провинилась, Артур? За что платит? Какой такой злой рок преследует эту чудесную семью? Ваши семьи? Аддерли опустился подле меня на корточки и сжал мокрые пальцы в своих прохладных ладонях. Ему было и без того больно, а еще я затеяла этот бессмысленный во всех отношениях разговор. Но в моей голове никак не укладывалось, как может быть, чтобы совсем юной девушке, которая еще ничего в этой жизни не видела, выпала такая доля. — Не знаю, родная, — Артур положил голову на мои руки и застыл, продолжая шептать, — не знаю, не знаю… Если я не могла сдерживать слез, наблюдая за тихим угасанием Эдолин, то что чувствовал мой муж, который знал ее с детства? Он видел, как она росла, как менялась, как мечтала, как смеялась и плакала, как переживала трагедии одну за другой. Я обняла Артура за плечи, прислонившись щекой к его макушке. Он в ответ сжал мои пальцы сильнее. Несколько следующих часов тянулись бесконечно долго. Изредка заглядывала миссис Додсон, справлялась, не нужно ли чего, и приносила свежую воду. Девочки-горничные толпились за дверью, я слышала их всхлипы. Страдал весь дом, и тишина в нем стояла такая тяжелая, что ушам становилось больно. Глубокой ночью я почувствовала, что время пришло. Не знаю, как это поняла, но сомнений не осталось. Сглотнув комок в горле, я сказала мужу: — Позови их.