Легкий ужин был очень вкусным. Мои предположения о том, что мистер Хардман любит пряности, подтвердились. Впрочем, не только пряности, но и разного рода специи, привезенные им издалека. Они придавали блюдам необычный аромат, а также оставляли приятное послевкусие. Я позволила себе немного вина, которое помогло расслабиться и позабыть о любых страхах. Вино тоже показалось мне необычным, с легкой горчинкой, которая сначала насторожила меня. Но потом я подумала о том, что пробовала не так уж много вин, поэтому не могла знать всех вкусов и ароматов. Танцы начались, когда я пыталась ответить одной даме на вопрос о происхождении магии и разнообразии ее использования. Инспектор учтиво извинился и высвободил меня на время из цепких рук любопытствующих. Артур был очень умелым партнером, уверенным и довольно элегантным. Впрочем, я не удивилась. Танцевать с ним было еще одним удовольствием, которое я открыла для себя этим вечером. Пропустив две или три композиции, к нам подошел мистер Хардман и пригласил меня на танец. Артур кивнул, но они оба ждали моего согласия. Не увидев в этом ничего зазорного, я улыбнулась хозяину вечера и отправилась за ним в центр зала. В какой-то момент, двигаясь по залу, я ощутила странное головокружение, а потом зарождение нового приступа головной боли. Мой партнер улыбался и что-то воодушевленно рассказывал о задуманных переменах в пансионе, при этом так пристально глядя мне в лицо, что казалось, будто он меня зачаровывает. Глупость, конечно, ведь никакой магией он совершенно точно не обладал, но его лучезарные, искрящиеся лукавством глаза притягивали мой взгляд. Этот человек внушал уважение и даже какое-то благоговение перед его добротой и искренностью поступков и слов. Мне нечасто приходилось встречать подобных людей, разве что его величество короля Эдреда, который тоже умел воодушевлять и заражать оптимизмом. — Мисс Хоггарт, я не утомил вас своей болтовней? — прервал он мои размышления, обволакивая мягким голосом. — Нет, ну что вы, — смутилась я, понимая, что головная боль уже становится невыносимой. — Мне очень нравится вас слушать. Общество мистера Хардмана было мне действительно приятно, и я бы с огромным удовольствием провела с ним больше времени за приятной беседой, но глаза уже начали искать Артура, а сердце предчувствовать недоброе. Мне очень не хотелось обижать хозяина поместья, который организовал этот прекрасный вечер только ради того, чтобы помочь нам привести Хэксмен-хаус в порядок и начать жить по-человечески, поэтому я решилась продержаться до конца звучащей композиции. Однако мистер Хардман больше ничего не говорил. Возможно, заметил появившуюся бледность и выступившие на лбу бисеринки пота. Я снова взглянула в его глаза, чтобы извиниться за замедлившийся темп движений, но наткнулась на обжигающий лед. Внутри что-то надорвалось, и зал поплыл перед глазами. Вокруг все еще звучали музыка и смех, кружили танцующие пары. Вот только утонченные прямые линии новой моды сменились огромными юбками, а современные смокинги превратились в устаревшие фраки. Вместо галстуков появились шейные платки. Вспышка вызвала резкую боль в голове, которой я уже не могла противостоять. Я оторвалась от партнера и схватилась за голову, зажмуривая глаза, а когда открыла, все встало на свои места. Мистер Хардман смотрел на меня обеспокоенно, но я не успела и глазом моргнуть, как снова оказалась в другом месте и времени. Слышала собственный смех и видела абсолютно счастливое лицо того, с кем танцевала. Красивый молодой мужчина смотрел на меня с обожанием, улыбка заставляла сердце биться чаще. Пораженная открытием, я чувствовала, как сознание мечется в моей голове, которая находилась в прошлом веке. Чудовищные и весьма болезненные ощущения. — Ты не устала, любимая? — спросил мой спутник, но я не смогла ответить, желая только одного, поскорее вернуться назад. — Оливия?! И снова пронзительная боль, из носа побежала теплая струйка крови, а в зале вновь передо мной стоял мистер Хардман. Все происходило настолько стремительно, что я не успевала даже ахнуть или хоть как-то разобраться в том, что происходит. Лицо мецената снова расплылось, и я оказалась внутри какого-то другого дома. Все тот же молодой мужчина, с которым я танцевала в прошлом, смотрел уже не с любовью, а с ошеломительной болью в глазах. Я чувствовала, как из глаз текут слезы, и слышала собственные слова: — Пожалуйста, прости меня! Я не знала… не предполагала, что так выйдет… Прости, если сможешь… Это все моя вина, только моя! Я отчаянно хотела, чтобы ты сдержал слово и не прослыл лжецом! Я не слушала тебя, не хотела слушать! Меня волновал лишь твой авторитет, твое имя, которое вскоре должно было стать и моим! Прости меня, молю… — Сейчас уже поздно горевать, Оливия! Я не смог убедить тебя, и судьба развернулась именно к этой точке развития событий. Я знал… Внезапный грохот заставил молодого мужчину вздрогнуть. Он молниеносно схватил сумку и плащ, протянул их мне и потащил за собой в другую комнату. — Беги, Оливия! Беги и не оглядывайся! Ни за что не оглядывайся! Беги как можно дальше от столицы, спрячься. И помни, береги кольцо! Самое главное — береги кольцо! Я чувствовала, как мое сердце разрывается от боли, слезы застилают глаза, а горестные всхлипы мешают говорить. — Береги кольцо! — повторил он и буквально вытолкнул меня наружу. Я оказалась на заднем дворе, но почему-то уйти сразу не смогла, прильнула к окну, наблюдая за тем, что происходило в доме. Выломав дверь, в комнату ворвались четверо мужчин и сразу же устремились к его хозяину. Я зажимала рот рукой и скулила в ладонь, наблюдая за тем, как они забивают его до смерти, поочередно расспрашивая о чем-то. Но вот один из них отбросил бездыханное тело и заметил меня. Взвизгнув, я бросилась прочь, а потом Чепстон-хаус снова впустил меня в свой бальный зал. — Артур! — пробормотала я. — Где Артур? — Я здесь, — подоспел инспектор. Аддерли быстро подхватил меня под руку и поспешил вывести из зала, стараясь не привлекать лишнего внимания, хотя казалось, что моя истерика должна была буквально приковать ко мне любопытные взгляды. — Артур! — рыдала я, цепляясь за отвороты его смокинга и преодолевая немыслимую боль. — Боже мой, Артур! — Что случилось, Ада? Что произошло? — Я знаю… знаю, кто я! То есть кем была! Мужчина замер, а потом развернулся ко мне всем телом, продолжая поддерживать за плечи. — Я была невестой Томаса Марлоу и, кажется, погубила его! Глава 19 КОГДА ГОВОРЯТ СЕРДЦА Поезд на Аддлтон издал последний сигнал и мягко качнулся, давая понять, что вот-вот тронется с места. Я сидела на довольно жестком диване нашего с Артуром двухместного купе и смотрела, как служащие станции суетятся, помогая запоздавшим пассажирам. Сумерки уже спустились на город, зажглись уличные фонари, по земле стелился легкий туман. В голове моей было пусто. Я просто смотрела в окно, не желая ни о чем больше думать. Прошедшие сутки измотали меня окончательно. Мистер Хардман заверил, что никто из гостей ничего не заметил, что само по себе было странно. Хозяин Чепстон-хауса обеспокоенно расспрашивал о причинах моего состояния и предлагал вызвать врача, но я наотрез отказалась, ссылаясь на уже привычную мигрень и желание поскорее оказаться дома и отдохнуть. Прежде чем покинуть уютное поместье, я убедительно попросила мистера Хардмана подождать с возращением кулона. Не в силах объяснить ему причин второпях и вот так спонтанно, я заверила его, что, как только вернусь из короткой поездки, обязательно встречусь с ним и все расскажу за чашкой чая с пирожными. Даже если заботливый хозяин и удивился, то не подал и виду, сказав, что ждал довольно долго и может подождать еще несколько дней. В экипаже я почти лежала на руках Артура, чувствуя, как тошнота подкатывает к горлу, а головная боль с хрустом разламывает череп на тысячи мелких частей. У меня не было сил даже стонать от муки. Видимо, таким болезненным образом мои воспоминания прокладывали себе дорогу в сознание. Инспектор привез меня сразу в пансион, где неугомонная миссис Баррингтон сновала туда-сюда и охала, пока миссис Крофтон пыталась облегчить мои страдания. Мы просидели почти до утра. Я не хотела разговаривать, даже когда боль ушла. Артур тихонько рассказал моей благодетельнице все, что произошло. Если дело касалось меня, миссис Баррингтон становилась ужасно чувствительной, поэтому, услышав новости, несчастная женщина схватилась за сердце и без конца утирала набегающие слезы. Она окончательно уверилась в том, что связь между мной и кулоном действительно имелась, поэтому поездка в столицу была не такой уж плохой идеей. Однако, по ее словам, нам следовало обратиться напрямую к его величеству, поскольку с Огюстом говорить опасно. Артур поддержал эту идею и даже отправил срочное послание в столицу через посыльных и телеграф, прося аудиенции у короля Эдреда. Также в ту ночь мы приняли еще одно сложное решение. Сапфир ни за что нельзя отдавать Лютеру, а значит, нужно отправить девочек по домам. Противостоять сильнейшему магу современности, оставляя детей в Хэксмен-хаус, было бы идиотизмом. У нас была всего неделя, чтобы найти способ либо уничтожить кулон, либо противостоять темному магу. Сборы не продлились долго, вещей я брала не очень много. До столицы два дня пути, там мы задерживаться не собирались, поэтому не видели смысла запасаться вещами. Перед отъездом я навестила Эдолин и была рада видеть ее повеселевшей. Я хорошо знала, что это временное улучшение, так бывает. Болезнь будто замирает на время и дает возможность немного передохнуть, однако конец неизбежен. Зачем нужна магия, если она неспособна спасти юную, только начинающую жить девушку? При воспоминании о ней сердце снова сдавило. Поезд дал сигнал к отбытию, и вскоре фонари замелькали быстрее. Я наблюдала за сменой пейзажа, совершенно не двигаясь. Ощущение было такое, что, если хоть пальцем шевельну, боль вернется с новой силой и уже больше не выпустит меня из своего плена. Артур вернулся в купе, а я даже не заметила, что он выходил. Мужчина принес с собой чай, булочки, масло и немного сыра. Весь сегодняшний день меня почему-то постоянно уговаривали что-нибудь съесть. Миссис Додсон грозно подпирала бока и хмурила брови, Фредди уговаривала, а Мэдди смотрела с мольбой в глазах. Но я так и не смогла. — Я прошу тебя, — тихо сказал Артур, ставя угощение на столик передо мной. — Тебе нужны силы. Я перевела на него благодарный взгляд, как делала со всеми, кто принимал участие в уговорах, но на еду даже не посмотрела. Артур снял пиджак, повесил его на спинку стула, нервным жестом ослабил галстук, немного подумал и снял его совсем, после чего распахнул ворот так, будто ему было мало воздуха. Я видела, что он переживает, не находит себе места и не знает, как вывести меня из этого состояния, но я и сама не знала, как выйти из странного оцепенения. Будто оказалась в замкнутом круге какой-то мысли… Аддерли чуть подвинул поднос и присел на стул. — Послушай меня, — сказал он, аккуратно накрывая мои руки своими горячими ладонями, — я понимаю, как должно быть тяжело тебе приходится в последнее время. Вся эта вереница ужасающих событий: темная магия, следы драконьего пламени, убийства, ты столько раз подвергалась физическому насилию, давлению, запугиваниям! Артур не выдержал и поднялся на ноги, начав тревожно расхаживать по моей половине купе. — Все это в сочетании с тайнами прошлого и сильнейшими головными болями! Я просто не представляю, как ты еще держишься и можешь думать о ком-то, кроме себя… — А если я чудовище? — хрипло выговорила, поднимая на него глаза, снова наполнившиеся слезами. — Если то, что я узнаю о себе, заставит меня устыдиться или содрогнуться от ужаса? Что, если я не была хорошим человеком? Не скрывая ужаса, я выпустила страх, мучивший меня последние сутки. В этот миг внутри словно плотину прорвало — в отчаянии я уронила лицо на ладони и разрыдалась, продолжая озвучивать гнетущие меня мысли: — Я никогда даже не думала, что могла быть плохой. Ты знаешь… я считала, что вела когда-то довольно тихую жизнь, у меня была семья… Артур мигом оказался рядом, обнял за плечи и просто позволил выговориться, крепко прижимая к себе мое дрожащее от слез тело. — Раньше часто фантазировала о прошлом. — Я вновь подняла голову и даже горько улыбнулась. — Мне виделись родители. У меня ведь должны были быть родители? Я не вспоминала лиц, никогда, но почему-то слышала смех отца, а еще чувствовала тепло маминых рук. Ты скажешь, что я сумасшедшая, но иногда мне снился их запах. И тогда я просыпалась счастливой, способной прожить еще один новый день. Я придумывала себе занятия и даже подруг, которые могли бы окружать меня в прошлом. Одна из них всегда напоминала Фредди, может, поэтому я ее так полюбила, когда встретила наяву. Но я никогда не думала, что могла быть причиной чьей-то гибели, Артур! Я все еще слышу собственные слова! Слышу, как умоляю Томаса простить меня, и вижу, как его убивают из-за меня! Это невыносимо, Артур! Что такого я могла сделать, чтобы человека, за которого я собиралась замуж, так жестоко и безжалостно забили до смерти? Кто я, Артур? Что я за человек? Последние слова почти прошептала, хватаясь за высокий воротник блузки и оттягивая его, как совсем недавно делал инспектор. Мне стало душно. Настолько, что голова пошла кругом. Я резко вытащила шпильки из волос, позволив им густыми локонами улечься на плечах, запустила в них руки, и прошлась пальцами по коже, чуть надавливая. — А теперь послушай меня, Ада! — сурово начал Артур, и я впервые слышала сталь в его голосе. Чуть было вновь не усмехнулась печально, вспомнив, что меня даже не Адой зовут, но промолчала. — Во-первых, ты увидела лишь часть прошлого. Кусочки, можно сказать, вырванные из контекста. Ты не можешь с уверенностью сказать, что там произошло в действительности и что именно послужило причиной гибели твоего жениха. Звучит странно, и я до сих пор никак не осознаю, но с того времени прошло уже больше столетия! Мир был другим. Правила, порядки… — Люди только остались все теми же… — Возможно, — кивнул Артур, вновь усаживаясь напротив и чуть сбавляя тон. — Во-вторых, есть же вероятность, что ты сделала что-то… скажем так, не особо разумное, только из лучших побуждений. Это ведь могло быть и случайностью или всего лишь недопониманием. Я попыталась оспорить его слова, но Артур не позволил: — И в-третьих, человеческая натура имеет обыкновение проявлять себя независимо от памяти, окружения и прочего антуража. Если бы в тебе были какие-то неприглядные качества, скажем, алчность, завистливость, агрессивность или что-то подобное, они бы не оставили тебя вслед за памятью. Ты все равно проявляла бы их так или иначе. — Ты действительно так думаешь? — с неожиданной надеждой спросила я. — Я уверен, что нельзя вот так перемениться. В прошлом, возможно, ты и совершила какую-то ошибку, но наверняка по незнанию, а не преследуя выгоду. — Мужчина сжал мои пальцы, вынуждая заглянуть ему в глаза, и слабо улыбнулся уголками губ. — Давай сначала разберемся в том, что произошло на самом деле, и уже потом будем делать выводы. Торопливость в таких делах еще никому не приносила пользы. Тут нужна холодная голова. Я задумалась над словами Артура. Он был прав, или мне отчаянно хотелось, чтобы он оказался прав. Я отреагировала очень эмоционально, и как результат — истощение. Но очень сложно было бы отнестись к тому, что я видела иначе, учитывая, как именно все это произошло. Меня занимал вопрос, почему сейчас? Почему воспоминания начали возвращаться именно сейчас? Появление сапфира запустило цепочку всех этих событий или что-то другое? Может, я сама смогла приблизиться к чему-то из прошлого и уже это стало толчком для воспоминаний, затаившихся на целых двадцать пять лет? Спокойно размышляя над этим, я будто очнулась. Навалилась чудовищная усталость, или я ее прежде просто не замечала, и даже появилось нечто похожее на чувство голода. — Ты прав, — сказала я инспектору и снова посмотрела на него со всей возможной признательностью. Этот мужчина был послан мне свыше, иначе я никак не могла объяснить встречу с ним. — Прости, что вела себя подобным образом и вынудила нянчиться со мной, как с ребенком. — Ты далеко не ребенок, Ада, — ласково сказал он. — Ты мужественная молодая женщина, которая получила много ударов судьбы за очень короткий срок. Я могу лишь восхищаться тобой и гордиться тем, что ты рядом и даришь мне свою привязанность. Как странно устроен мир, он будет рушиться, уходить из-под ног, гореть синим пламенем или утопать во вселенских водах, но стоит одному-единственному человеку, который поселился в твоем сердце, взглянуть с любовью и сказать теплые слова, и жизнь начинает играть другими красками. В ней вновь появляется утраченный смысл, душа мигом расцветает, и все вокруг перестает быть таким устрашающим. Появляется ощущение, что нет таких преград, которые невозможно преодолеть. — Мы все выдержим, — тихо сказал Артур, будто прочитав мои мысли, и приложил мою ладонь к своей щеке, а потом прикрыл глаза, наслаждаясь теплом. — Справимся со всеми трудностями. Ты только верь. Мы ненадолго застыли во времени и пространстве, не желая отпускать прекрасный момент единения. Однако ночь брала свое и, заставив меня все же выпить чай и съесть хоть одну булочку, которую Артур собственноручно намазал маслом и украсил сыром, инспектор велел мне ложиться спать. Один из юношей, обслуживающих вагон, проворно приготовил наши постели, которые располагались в соседних комнатах, разделенных лишь перегородкой, после чего я переоделась за ширмой и с удовольствием легла. Сон пришел почти мгновенно, унося измученную меня в царство подсознательных фантазий. Мне снился Томас Марлоу, его красивые глаза и улыбка, благодаря которой на щеках появлялись волнующие ямочки. Томас был молод, полон сил и очень красив. Во сне я ощущала себя очень уютно рядом с ним, легко и весело. Я видела любовь в его взгляде, чувствовала нежность неловких прикосновений и умилялась его смущению. Однако во сне я четко видела, что мой жених из прошлого менялся во время работы. Становился очень серьезным и даже немного отрешенным. На лбу залегала глубокая складка, брови сдвигались к переносице, а глаза ничего больше не видели, кроме украшения, над которым он работал. Оказывается, я любила наблюдать за процессом создания нового аксессуара, но только за этим. Как вкладывалась в него чужая магия, проклятие, пророчество или что-то еще, Томас смотреть не позволял. Сон получился обрывочным, состоящим из кусочков, то веселых и радостных, то не очень. Прежде чем проснуться, я увидела глаза Томаса близко-близко. Он обхватил мое лицо обеими руками и вынудил внимательно слушать: